У меня есть своя несколько доморощенная классификация книг: книги, которые читаешь дождливым вечером под торшером (они для неспешного чтения, смакования), книги, которые читаешь в метро (потому что не можешь оторваться), и книги, которые читаешь на эскалаторе (потому что оторваться вообще невозможно). В современном ритме жизни необходимы все три категории — и об этом я попытаюсь рассказать: в каких условиях меня настигли самые яркие читательские впечатления последних лет.

Я часто спорю с друзьями такого, знаете, консервативного склада. Они убеждены, что русская литература умерла, и дату смерти все определяют по-разному — 1917, 1991, 2000… Я же доказываю, что литература жива как никогда, книжное море поразительно многообразно, на все вкусы, местами глубоко до головокружения, местами искрится на поверхности небывалым прежде юмором. Другое дело, что разобраться в нем и определиться с предпочтениями действительно очень тяжело. Вот многие и впадают в нигилизм.

Открыть своего писателя, купить книгу, которая может стать твоей, очень трудно, надо, как писал Маяковский по другому поводу, извести «тысячи тонн словесной руды». Руды, кстати, совсем неплохой, иногда просто очень хорошей, но… не твоей. Вообще, те книги, о которых я буду рассказывать, отнюдь не самые лучшие на современных книжных полках, просто они меня чем-то задели. Я не книжный критик, не обучена профессиональным подходам к тексту, поэтому рассказывать буду только о своих абсолютно субъективных читательских впечатлениях, но возможно они кому-то помогут с выбором.

Александр Архангельский. Бюро проверки

В этом году роман «Бюро проверки» Александра Архангельского, известного многим как телеведущий, вышел в финал премии «Большая книга». Я прочитала его с удовольствием, читала в метро, а иногда и на эскалаторе (ну, вы понимаете). То есть это крепкая русская проза, без стремления поразить читателя (или критика) словесными изысками или композиционными наворотами, которые могут затуманить идею. Честно говоря, довольно редкое явление в современной литературе.

Идейно в романе как бы два слоя, что очень увлекательно само по себе. Добираешься до второго и начинаешь себя уважать. Верхний слой — это некое опасное явление духовной жизни того времени (действие происходит в 1980 году), которое тогда прошло мимо меня, а могло бы и не пройти, но я о нем не знала. И мне было очень интересно об этом читать. Второй слой — это эволюция героя, его приход к пониманию того, что никто не может принимать решения за него, даже самая праведная сила в мире. Ответственность все равно на тебе. И это показано очень выпукло.

Второе огромное достоинство романа — абсолютно живые персонажи. Они меняются, совершают неожиданные поступки, преподносят сюрпризы и герою, и самим себе, и, кажется, даже автору. Помните Толстого — «представьте, что выкинула моя Наташа»? Здесь нет диккенсовских злодеев от рождения, уныло обреченных всем вредить и гадить, здесь те, кого герой встречает, ощетинившись, вдруг с тихим ворчанием помогают ему. А положительные и возвышенные персонажи, кумиры героя, дают слабину, как чаще всего и бывает в жизни, которая учит понимать и прощать.

Еще поразила героиня. Один из лучших женских образов последних лет, честное слово. При обсуждении этой книги с друзьями, я вдруг подумала, что эта Муся, может быть, самый верующий персонаж книги, потому что верит хотя бы в себя и свою любовь, тогда как герой пытался прийти к Богу без веры в себя.

Шамиль Идиатуллин. Город Брежнев

Взялась читать «Город Брежнев» Шамиля Идиатуллина просто из жадности, потому что финалисты премии «Большая книга» выкладываются бесплатно. Была уверена, что не понравится, уж очень не мое: роман из жизни подростков начала 80-х в жутком моногороде. А книга взяла, да и зацепила и долго не отпускала.

Подзаголовком книги я поставила бы слово «неизвестность». Все время с грустью думаешь о том, что еще несколько лет — и все тревоги, грызущие этих людей, «строгачи», карьерные катастрофы — окажутся такой ерундой… И наоборот: то, к чему они относились наплевательски, окажется самым главным. Например, отцу главного героя предлагают должность на новой атомной электростанции недалеко от Киева. А почему бы и нет? По некоторым намекам можно предположить, что от должности он откажется, и семья с новорожденным ребенком туда не поедет. Иначе мы все понимаем, что с ними будет. Или мать героя, которому исполнилось 14, сходит с ума при мысли об армии, а тот мечтает об Афганистане, не зная, что не успеет он стать восемнадцатилетним, как произойдет вывод войск. И если бы знать тогда…

Не хочется раскрывать сюжет, потому что, несмотря на оговорки, я бы очень рекомендовала прочитать эту книгу. Сразу перечислю эти оговорки. Во-первых, остается впечатление, что автор писал на одном дыхании, не работал над ней — как сложилось, так и сложилось. Композиционно можно было бы отточить, избавиться от провисаний. Во-вторых, утомляет нарочитая примитивность языка: повествование ведется от лица персонажей, людей простоватых, но и здесь можно было бы добавить красок. В-третьих, в сюжете есть грубоватые швы. Как-то не убедило резкое превращение одного из действующих лиц в злодея. Метаморфоза, в принципе понятная, но, повторю, слишком резкая и не очень мотивированная: почему человек, который по сюжету способен на жестокость, но вроде бы не способен на подлость, на удар в спину, совершает гнусную, изощренную и трусливую попытку убийства?

Последнее замечание может навести на мысль, что перед нами триллер, и это будет недалеко от истины. Кроме того, это, конечно, бытописание, журналистская проза, и здесь-то таится ловушка для автора: он увлекается описанием жизни начала 80-х, боится упустить подробности, и в результате триллер перестает быть динамичным. Вообще, когда я начала читать, мне долго казалось, что это очередной роман в рассказах, пока, страниц через сто, не начал выстраиваться сюжет. Но сюжет настоящий, с ружьями, стреляющими в последнем акте.

В целом книга открыла мне параллельный мир, о котором я, москвичка, лишь догадывалась по рассказам стройотрядовцев или ребят, отслуживших в армии. Мир сильнейшей молодежной ксенофобии, с всебщей войной всех против всех в мире подростков, которую не видят взрослые, занятые выживанием… Но, несмотря на этот зловещий, порой очень гнетущий антураж, общее впечатление остается светлым, а к героям, что для меня очень важно, успеваешь привязаться.

Майя Кучерская. Тетя Мотя

Я настороженно отношусь к произведениям чистых жанров. Всем понятно, что если жанр книги можно очень точно определить, такой книге не суждено стать великой. Занять достойное место в массовой культуре — да, но не более. Ясно, что «Пляшущие человечки» — это детектив, а «Преступление и наказание» — нет. Что сага «Сумерки» — это фэнтези, а «Мастер и Маргарита» — что-то иное.

Есть два жанра современной литературы, по которым я могла бы читать лекции, если бы нашлись отважные слушатели. Это дамский роман и то, что можно было бы назвать мужским романом. Однако такого термина нет, а есть «роман о кризисе среднего возраста». Кризис по умолчанию случается только у мужчин, потому что у женщин либо перманентный кризис, либо нет среднего возраста.

Дамский роман — это такая книга, в которой умная, сильная и абсолютно самодостаточная героиня спасает мир, находит лекарство от рака, получает Нобелевку по литературе и растит изумительного ребенка, но все равно несчастна, потому что одинока, а без мужчины она при всех своих заслугах и достоинствах — ничто. И в конце ее обязательно ждет награда в виде либо чрезвычайно успешного и заботливого, либо совсем никчемного, но симпатичного и забавного мужичка.

Но вот недавно я прочла роман, написанный женщиной, и просто отдохнула душой. Представьте, в самом начале у героини — неплохой и небедный, хотя и несколько черствый и недалекий муж. Потом в ее жизни появляется богатый, умный и заботливый любовник, который ей не очень-то и нужен, и без него забот полон рот. Но появился — пусть уж будет. Потом они оба так ее достают, что она сбегает от них обоих. Ого, подумала я, это уже интересно! Сбегает она на край света, где могла бы запросто погибнуть, обеспечив произведению сильный трагический финал. Но нет, героиня возвращается. Ну, тут я не буду говорить, к кому, может кто-то захочет прочитать. Какое-то очень приятное послевкусие осталось. Вот это то, что я НЕ называю дамским романом.

Очень советую прочитать под торшером — Майя Кучерская «Тетя Мотя».

Владимир Медведев. Заххох

Приятно читать приятные романы под торшером, но есть такие книги, прочитав которые начинаешь себя уважать. За нашумевшего «Заххока» Владимира Медведева я бралась со страхом, зная тему — 1993 год в Таджикистане, подозревала, что брошу, не выдержу. Но книга не отпустила до последней страницы. И потом долго не отпускала.

А что страшно, так это да, страшно. Главное впечатление: какие мы катастрофически, непоправимо разные на этой планете. Как трудно людям не просто найти общий язык, а ЗАХОТЕТЬ найти общий язык. Никто этого не хочет. Проще убить. Проще ненавидеть, презирать, чем принять мысль о том, что люди другие, а не уроды. Как неуютно жить с этим чувством. Как страшна тотальная власть традиций — она отменяет любую искренность. В каких отвратительных, постыдных муках рождается государство, какие гнусные у него родимые пятна. Настолько гнусные, что порядочному человеку не следовало бы иметь с ним дело, если бы без него не было еще хуже. Все это выписано ощутимо реалистично, до мурашек по спине.

Роман построен на многоголосье — каждая глава написана от лица определенного персонажа, который говорит своим языком. Сделано это на редкость точно, изящно и поэтично и читается очень легко. Кроме того, вся книга пронизана удивительными фольклорными вставками, напоминая этим «золотой» цикл Алексея Иванова, где с каждым речным порогом связана красивая легенда. Особенно поражает фольклор антибольшевистского сопротивления 20-30-х годов, собранный автором, — такого мы еще не читали.

Гузель Яхина. Зулейха открывает глаза

Об этой книге написано много, и копий много сломано. Кому-то не нравится довольно простой язык, хотя для меня это скорее достоинство. Кто-то находит в нашумевшем романе серьезные литературные огрехи. Да, они есть, хотя я, к стыду своему, во время чтения их не замечала. Очень уж захватило. Правда, долго не хотела читать — ну, в самом деле, сколько можно об этих репрессиях, уж вроде все сказано, да еще о раскулачивании в татарской деревне… Однако книгу открыла — и закрыть уже не смогла. Читала и в метро, и на эскалаторе, и по ночам.

Штука в том, что да, это роман о репрессированных, но как-то наоборот. У некоторых из них, тех, кто умудрился не сгинуть по дороге, жизнь не разрушилась, а состоялась. Первые страницы о жизни Зулейхи в доме «справного» мужа буквально оглушают — понимаешь, что страшнее этого уже не будет. И правда, весь последующий путь Зулейхи, несмотря на весь его нескончаемый ужас, — это путь от сжатого в комок бессмысленного зверька к человеку, исполненному собственного достоинства. И это не только о Зулейхе. Непрерывный стресс излечивает безумного доктора. Чета ленинградских художников, скорее всего, влачила бы до конца полубогемную, полупьяную жизнь, а на Енисее им удалось развить в мальчике незаурядный талант.

Все это может привести к чудовищным выводам. Что же, всех в вагонзак и на Енисей, чтобы состоялись как личности? Может, в этом и был «гениальный» замысел отца народов? Шаламов писал, что лагерный опыт не может быть полезен, и спорить с этим невозможно. Но от этой книги парадоксальным образом остается позитивное впечатление. Может быть у истории, как и у природы, нет плохой погоды? Или если не можешь изменить обстоятельства, измени себя? Все это звучит очень спорно, но книга о почти неправдоподобной живучести человека заставляет переоценить то, что порой приводит нас в отчаяние в нашей благополучной жизни. А кроме того, обаяние героев заставляет привязаться к ним и немного с облегчением выдохнуть в конце.

Александр Чудаков. Ложится мгла на старые ступени

Одно из ярчайших читательских впечатлений последних лет — книга Александра Чудакова «Ложится мгла на темные ступени». По сути, она ближе к нон-фикшн, чем к художественной прозе: это скорее мемуары и семейная история, нежели роман. Но вспомним книгу, которая произвела ошеломительное впечатление в галантном 18 веке, — книгу о Робинзоне Крузо. Почему до сих пор она стоит на наших полках и будит в душе детские восторги? Ни одной женщины, никакой тебе любви, никакой сюжетной интриги. Об этом много написано: это роман-преодоление, и каждый из нас подсознательно ощущает гордость за Человека — если он смог, не слишком умный моряк из Йорка, то и я смогу.

Примерно это ощущаешь на каждой странице книги Чудакова. Удивительная история семьи, наполовину священнической, наполовину аристократической, понявшей в начале двадцатых, что лучше затеряться на бескрайних просторах, в самом медвежьем углу, не дожидаясь, когда за ними «придут». Вместе с бесчисленными последующими волнами — раскулаченными, спецпереселенцами и прочими лишенцами — они выживают безо всякой помощи загнавшего их сюда на вымирание государства, выживают с помощью разнообразных знаний, неуемной работоспособности и неистребимой воли к жизни. Невозможно оторваться от захватывающей повести о том, как они создают для себя все блага цивилизации, вплоть до градусника, помогают выжить другим или защищаются от них. Все это рассказано очень просто, легко и наполняет душу каким-то весельем и оптимизмом: да, не только выжить, но и жить полноценно и интересно можно в любых условиях! Кроме того, люди, описанные в книге, на зависть свободны — их почти ничем нельзя запугать, почти все самое плохое в их жизни уже случилось и преодолено.

Очень духоподъемное чтение, особенно в периоды уныния и жизненных трудностей.

Алексей Сальников. Петровы в гриппе и вокруг него

Книга, начав читать которую, думаешь: «А это вообще что?» Я, честно говоря, долго не могла к ней подобраться, начитавшись раздраженных читательских отзывов о том, что это роман о каких-то екатеринбургских гопниках. Потом все же прочитала и не пожалела. Да, действительно, кажется, что писал ее кто угодно, только не литератор — текст неправильный, сбивчивый, искать стилистические огрехи в нем — дело бесполезное, он словно из них и состоит. Словно набормотал его один из этих бесчисленных усталых екатеринбуржцев, что тенями обтекают героев повествования. И сами герои лишь случайно стали героями. Кто они? Автослесарь, библиотекарша и школьник, люди из толпы.

Но вокруг романа сложилось уже что-то вроде культа. Люди обсуждают каждую деталь сюжета, в котором почти нет случайностей, почти каждая из них прозвенит в свое время звоночком, за который дернула другая сюжетная ниточка. Кто-то доказывает, что все происходящее, наряду с воспоминаниями, — это просто причудливый бред, не случайно же Петровы «в гриппе». Эта мысль вызывает облегчение, потому что дает возможность считать страшноватые повороты в истории героев иллюзорными. А кто-то видит вплетение в повествование хтонических сил, демиургов и эгрегоров.

Но для меня дело не в этом. В том читательском отзыве, из-за которого я чуть было не прошла мимо этой книги, звучал откровенный снобизм. Дескать, как можно писать, а тем более читать о каком-то «быдле». Но в том-то и штука, что автор с лукавством простачка показывает, что эти стертые лица, по которым скользит взгляд на улице, скрывают такие бездны эмоций, уникального опыта, космических фантазий, что мифологические герои бледнеют и почтительно отступают в тень. А читательский снобизм… Откуда он берется в нас, воспитанных на культе «маленького человека» в великой русской литературе? Или книги последних десятилетий приучили нас, что героем повествования может быть только писатель (чаще всего), бизнесмен или журналист? А тут, видите ли, автослесарь.

Но… Честное слово, мне теперь гораздо интереснее разглядывать лица современников в метро.