Джен Эйр. Воскресну!

— А где Бог? Что такое Бог?

— Мой Творец и твой, Он никогда не разрушит того, что создал. Я доверяюсь его всемогуществу и его доброте. Я считаю часы до той великой минуты, когда возвращусь к нему.

Есть книги, чьё очарование трудно понять. Прочитав их по кругу в двадцатый раз, смотря сквозь призму возраста и образования, конечно же, начинаешь замечать недостатки, неочевидные читателю-подростку. Поступки героя, выглядевшие героическими и прекрасными, становятся нелепыми, а то и жестокими, нестыковки сюжета, логики, образа, обстоятельств места и времени режут взгляд. Многословие ужасает, от картонных декораций и стандартных ходов сводит скулы. Сколько можно писать о несчастных золушках и их невоспитанных принцах? Шарль Перро уже все сказал! И всё же, и всё же…

— Благодарю вас, мистер Рочестер, за вашу великую доброту. Я почему-то рада этому возвращению к вам. Там, где вы, — мой дом, мой единственный дом.

История маленькой гувернантки подкупает необыкновенной правдивостью, подлинностью чувств и переживаний. Когда я тринадцатилетней девочкой впервые прочитала роман «Джен Эйр», то чуть не плакала над первыми главами: я узнавала себя, сидящей за занавеской в библиотеке, разглядывающей узор на тарелке, воображающей роскошные картины, которые непременно будут мной нарисованы, и уже рисующей их — царицу звезд в айсбергах, туманное чело, чеканный профиль милого друга. Ощущение сопричастности было настолько сильным, что я могу воспроизвести его и через тридцать без малого лет. И даже Библию в юности я начала читать, чтобы понять любимую героиню и любимого автора. И верить в божественную мудрость и провидение тоже научилась благодаря маленькой, скромной Джейн и гению Шарлотты Бронте.

Пересказывать биографию семейства, в равной степени одаренного талантами и бедствиями, вряд ли имеет смысл. Любой поклонник сестер Бронте знает и об их чудаковатом отце и о пьянице-брате, утопившем в вине незаурядный талант художника, и о четырех сестрах, в свой срок умерших от туберкулеза, — Эмили и Энн оставили яркий след в английской литературе, Мария и Элизабет скончались в юном возрасте.

Сама Шарлотта была отнюдь не таким тихим ангелочком-сироткой, какой она представляется романтичным читателем. Из всех детей старого Патрика Бронте она единственная проявила не только творческие способности, но и деловую сметку и хватку. Она помогла сестрам получить приличное образование и освоить французский язык в пансионе супругов Эгер (Поль Эгер, как известно, стал прототипом мистера Рочестера и самой большой любовью Шарлотты). Она разработала проект частной школы для девочек, и лишь тяжелая болезнь отца и сестер помешала его реализации. Она уговорила сестер выпустить сборник стихов под псевдонимом «братья Белл», она вела переговоры с издательствами по поводу выпуска их первых романов и также преуспела. Только за первое издание «Джен Эйр» ей заплатили 500 фунтов (годовое жалованье гувернантки в то время составляло 30 фунтов в год).

У Бронте были поклонники и друзья-мужчины. Король тогдашней популярной литературы Теккерей писал о ней: «Помню трепетное, хрупкое создание, маленькую ладонь, большие честные глаза. Пожалуй, главной чертой ее характера была пылкая честность». Он пригласил молодую писательницу в Лондон послушать лекции. Мисс Бронте ответила взаимностью на восторг коллеги, посвятив ему второе издание «Джен Эйр». Эпитеты, данные ей Теккерею, породили волну слухов, поговаривали даже о романтической связи. Это осталось лишь пересудами. Тем не менее, Шарлотта, невзирая на невысокий рост, худобу, бледность и бедность, четырежды получала предложение руки и сердца — не всякая девица в Англии имела счастья дождаться хотя бы одного.

Остается открытым вопрос о браке Шарлотты, ставшем косвенной причиной её гибели, — организм 38-летней женщины не справился с токсикозом, отягощенным застарелой простудой. Избранник немолодой уже мисс Артур Белл Николлс был священником, помощником Патрика Бронте. Он десять лет стойко ухаживал за Шарлоттой, отказываясь предпочесть упрямой гувернантке кого-то из её милых сестер или симпатичных соседских дочек. Невзирая на мнение многих биографов Бронте, необходимости вступать в брак у писательницы не было — «Джен Эйр» неоднократно допечатывали, второй роман, «Шерли», был встречен публикой благосклонно, «Городок» тоже приняли к публикации. К тому же у Шарлотты, скорее всего, оставались права на книги сестер — и «Грозовой перевал» Эмили и «Агнес Грей» Энн неплохо продавались. Богатства это не обещало, но на достойную жизнь одинокой леди вполне хватило бы. Видимо, преданный поклонник сумел добиться взаимности. Или Шарлотта устала от одиночества. Череда смертей, потеря близких, подступающая слепота отца сломили её, и в попытке выжить мисс Бронте ухватилась за соломинку. К сожалению — поздно.

Возвращаясь к легендарному роману «Джен Эйр», хочу отметить, что произведение до сих пор актуально. Волею судеб я регулярно рецензировала книги, в том числе современную английскую женскую литературу — десять с небольшим томиков. В трех из них я встретила прямые цитаты из «Джен Эйр», ещё в двух — косвенные. Остальные романы Шарлотты, хотя и более совершенные с литературной точки зрения (особенно «Городок»), подобной популярностью и близко не пользуются.

Сюжет книги построен по стандартной схеме дамских романов. ОНА встречает ЕГО, ОН сперва вызывает у НЕЕ отвращение, но затем просыпаются чувства, ОН и ОНА объясняются, дело идет к свадьбе, внезапное препятствие разъединяет героев, потом ОНИ встречаются и живут долго и счастливо. По счастью, схемой книга не ограничивается. Шарлотта — подлинный художник слова, она искусно воссоздает английские пейзажи, то мрачные и грозные, то полные неброского очарования — помните покрытые росой розы в саду Торнфилда? В памяти остаются мрачный бархат красной комнаты, вышивки, сделанные руками давно канувших в Лету дам, пухлые купидончики, вырезанные на мебели, «Жизнь английских птиц» Бьюика. Герои книги великолепно выписаны — и жестокая миссис Рид, и суетливая, но добрая Бетси, и пронзительная, трагичная и мужественная Элен Бернс — от первой встречи с ней Джейн до Rezurgam («Воскресну!») на скромной могильной плите.

Мистер Рочестер — самый, пожалуй, нереалистичный персонаж романа. Его поступки нелогичны, выходки кажутся дикими — одна история с переодеванием в цыганку чего стоит! Его намерения по отношению к Джейн не выглядят ни честными, ни благородными — соблазнить девушку ложным замужеством, а потом признаться в фиктивности брака, зная, что опозоренной «жене» уже некуда деться — законы викторианского общества были весьма суровы. И, тем не менее, он поступает именно так, как хотелось бы закомплексованной, не уверенной в себе девушке, — восхищается картинами и понимает их важность для Джейн, ценит её успехи, обращается за поддержкой. При этом он честен с ней, ясно видит её недостатки, не льстит, не пытается подкупить или принудить, не навязывает себя. Джейн учится доверять, радоваться теплу, она раскрывается навстречу близкому человеку… Как, наверное, хотелось бы и самой Бронте. Но законы божеские для неё выше человеческих, она уходит от мистера Рочестера, чтобы избежать соблазна любой ценой. И финал отнюдь не выглядит хеппи-эндом — принц стал калекой и обеднел. Впрочем, его пылкая и, как справедливо полагала Джейн, недолговечная страсть переросла в подлинное чувство. Наверное, они были счастливы… Но книга не ограничивается простой любовной историей.

Если внимательно вчитаться в текст, он буквально пронизан цитатами из Библии, завуалированными или замаскированными советскими переводчиками — так же в своё время обошлись и с Андерсеном. В неутомимом поиске любви, описанном Бронте, в постоянном внутреннем диалоге, безупречности поступков и устранении от греховных соблазнов больше богоискательства, чем в иных священных книгах. Джен Эйр не ходит к каждой обедне, не вымеряет длину юбок или плотность головного платка, не выискивает в тарелке кусочек скоромной колбасы, не заявляет во всеуслышание о святости несокрушимой девственности. Но она постоянно молится, поддерживая связь со своим Создателем, полностью доверяет ему и неустанно благодарит за щедрость — даже засыпая на голом камне посреди торфяного болота. Она готова погибнуть, но не изменить себе, не отказаться от предназначения. Она искренне верит — и, пожалуй, что урок веры, заключенный в романе, ценнее любовных переживаний.

Рассуждать о любимой книге можно бесконечно — в стороне остались и место этого незаурядного произведения в английской литературе, и негласная конкуренция Бронте и Джейн Остин, и нелестные отзывы Диккенса, и пылкий восторг русской интеллигенции. Я перечитываю «Джен Эйр» каждый год, в часы сомнений или тоски. И эта удивительная книга всякий раз дает мне силы подняться.

Я говорю с вами сейчас, презрев обычаи и условности и даже отбросив все земное; это дух мой говорит с вашим духом, словно мы уже прошли через врата могилы и предстоим перед престолом божьим, равные друг другу, — как оно и есть на самом деле.