Вот бывает же так: то мыслей в голове вообще никаких, то их вдруг столько, что девать некуда. А всё из-за него, из-за онлайна.  Говорили же мне добрые люди – нельзя столько времени сидеть в интернете. И вот вам, пожалуйста. В голове сразу толпа умных вопросов, на которые меня так и тянет дать умные ответы. Ладно. Сейчас хотя бы рассортирую, а там посмотрю, какой больше глянется…

Тема первая. Почему в нашей стране на многодетных смотрят как на слонов  в лучшем случае и как на маргиналов — в худшем.

Тема вторая. Почему малодетных (меньше пяти детей) в определённых сообществах не всегда гласно (но иногда всё же и вслух) считают лентяями.

Тема третья. Почему бездетных принято хором жалеть, а по выяснении, что оные бездетные от своей бездетности не мучаются – ругать ущербными, ненормальными и эгоистами.

Тема четвёртая. Почему чайлдфри нужно подвергать ликвидации, пока они ещё пищат.

Тема пятая. Почему словосочетание «она живёт для себя» нельзя произносить ни с какой другой интонацией кроме презрительной.

Рассмотрев все эти темы и поняв, что каждая тянет как минимум на дисер по социальной психологии, к которой Дунаева не имеет ни малейшего отношения (потому что это не хор, не лошади, не балет и не брутальные мужики), голоса в моей голове озадаченно примолкли.

— Блин, в два часа не уложимся, — робко сказал один.

— А мне ещё роман писать, — откликнулся другой.

— А мне арию учить, — взгрустнул третий.

— А мне японский, — гордо влез четвёртый.

— Да уже помолчи в тряпочку, лентяй! – напустились на него остальные. – Знаем мы, как ты его учишь!

— Стоп, — сказала я. – Не забывайте: у меня в голове демократия. Не ущемляйте права интеллектуальных меньшинств. И учтите: если вы немедленно не сгенерируете мне генеральную идею, я вас всех пошлю делать генеральную уборку. Шестьдесят квадратных метров, на которых уже месяц конь не валялся!

— Так давайте приведём коня, — глупо хихикнул голос, ответственный за чувство юмора, — правда, на четвёртый этаж без лифта…

Но его унылые потуги прервало неожиданное вторжение Её Величества Логики.

— Так, Дунаева, — сказала она. – Ты у нас человек крайностей, поэтому предлагаю: бери либо первую, либо последнюю.

Логики я с некоторых пор побаиваюсь, поэтому слушаюсь. Но выбирать из целых двух!..

— Звонок другу, — твёрдо говорю я.

— Валяй, — вздыхает Логика и удаляется.

Набираю первый попавшийся номер. Подруга – чуть младше меня, мать двоих маленьких детей.

— Привет, — говорю, — чего дохлая такая?

— Привет, — говорит, — да спала всего три часа.

— Понимаю, — сочувственно говорю я, — дети, стирка, уборка, готовка…

— Да нет, — отвечает подруга. – Всё это я днём успеваю.  А ночью я стихи пишу. Потому что, если меня днём застукают, скандал будет.

— Это – спрашиваю – как?

— Обыкновенно, — вздыхает подружка. – Если мама или свекровь увидят меня не со шваброй или утюгом, а с ручкой и блокнотом, то сразу начинают говорить, что я мало забочусь о семье. И бегут проверять, что именно я сегодня не сделала из-за своих дурацких стихов. Наверно, завтрак-обед-ужин не приготовила? Приготовила. Наверно, с детьми не погуляла? Погуляла два часа. Наверно, не позанималась с ними? Позанималась четыре часа. Наверно, полы не помыла? Помыла. Так вот, помой ещё раз, чем ерундой всякой заниматься!

— Погоди, — говорю, — почему ерунда? У тебя хорошие стихи, это я тебе как поэт говорю. Можешь им так и передать.

— И знаешь, что мне на это скажут? – усмехается подруга. – Только не обижайся, окей?  Они скажут, что…

— …что я вообще чмо болотное отстойное, — заученно продолжаю я сама, — что я эгоистка, живу только для себя. Вместо того, чтоб рожать, ерундой занимаюсь: пою, кукол делаю, сказочки сочиняю. И когда только за ум возьмусь? Хорошей девочке нельзя со мной водиться. Верно?

— Но только ты учти, что я так не думаю, — торопливо говорит подруга.  – Ты точно на меня не обижаешься? Алё! Ты что, обиделась?!

Да я не обиделась, я просто обрадовалась, что тема высветилась окончательно:  номер пять. Хотя неплохо бы окончательно исключить номер один, чтобы не мучиться. Только собираюсь задать подружке вопрос, не связывают ли родные её «дурь от нечего делать» с недостаточным количеством детей… Но тотчас вспоминаю, что ни подружка, ни её семья не являются членами никакой церковной общины, и вообще в церкви бывают очень редко и мимоходом, а стало быть некоторые экзотические виды искушений для них недоступны.

— Ладно, — говорю, — ты уж там держись…

Кладу трубку. Включаю компьютер. Набираю заголовок: «Заседание 13. Социально одобряемые и неодобряемые модели мышления и поведения в условиях формирования нового общественно-политического строя на основе исторически сложившихся взглядов на роль женщины в семье и государстве».

Думаю: длинновато. Сокращаю. И пишу:

«Здравствуй, дорогой Дедушка Мороз!

У меня всё нормально. А как у тебя? Не хочу грузить тебя заказами, у меня в основном всё есть. Просто захотелось поговорить, вот и пишу тебе письмо.

Знаешь, Дедушка, у нас тут иногда всякие чудесные вещи творятся. Например, мы никак не можем договориться, какое количество детей нужно считать правильным. Кто говорит – меньше пяти нельзя, кто – больше одного. В стране разброд и шатание. То ли дело Китай: там партия приказала – все сделали. А у нас…

В общем, Дедушка, надо как-то с этим разобраться. Потому что иначе что же такое получается? Многие позволяют себе рожать не сколько надо, а сколько хочется. А это очень, очень плохо, дорогой Дедушка!

Потому что, когда делаешь то, что надо, ты  исполняешь долг. А в жизни главное  — именно исполнение долга. А если ты делаешь не то, что надо, а то, что хочется, это значит, что ты ищешь от жизни только удовольствия. Это значит, что ты эгоист, ты «живёшь для себя».

Потому что, видишь ли, Дедушка, для некоторых людей рождение и воспитание детей – это радость и удовольствие. А в таком случае чем они лучше тех, для кого радость и удовольствие – ну, скажем… работа спасателем. Или полярным исследователем. Или балериной.

Знаешь, Дедушка, я не могу говорить ни за спасателей, ни за учёных, а мой балет здесь всех уже достал, но тебе-то я про него не писала… Так вот. Ни одна хорошая балерина не станет громко жаловаться на то, что балет – это трудно и больно. И желать, чтобы её восхваляли за терпеливое несение креста. Это они только между собой шутят, что, мол «если ты проснулась утром и у тебя ничего не болит, это значит, что ты уже умерла». Все хорошие балерины – ужасные эгоистки, они «живут для себя», потому что заняты любимым делом, и всякие травмы и лишения у них идут фоном, на который не принято даже обращать внимания. А что может быть душепагубнее этого?

(Кстати, есличё. Я НЕ балерина. Так, задело слегка в раннем детстве, с тех пор иногда рецидивирую.)

Также и матери, которые рады быть матерями, не будут часами рассказывать каждому встречному-поперечному про то, как ужасно они рожали первого, как тяжко им дался второй, сколько мук они приняли с третьим, сколько швов им наложили после четвёртого. Нет, мерзавки такие, не станут. Разве что, опять же, между собой, в порядке обмена профессиональным опытом.  Потому что хорошие матери – это тоже ужасные эгоистки, ещё хуже балерин.

Ведь балет – это пляски бесовские, а материнство – это святое! А при виде всего святого нужно стоять и бояться! А как стоять и бояться при виде той, которая удивлённо пожимает плечами: «Какой крест, это же счастье!» Профанация, кощунство, нечестие! Она счастлива, родив десятерых, и поэтому чадородие её не спасёт: она не страдает, а стало быть, она «живёт для себя».

Вот до чего доводит нас эгоизм и желание «жить для себя». Как хорошо, что среди нас всё ещё остаются образцы благочестия и стойкости. Бледные и измождённые, униженные и оскорблённые, но ежесекундно готовые отстаивать своё право на подвиг и славу! Только благодаря им эгоисты, которые – о ужас! – вообще не чувствуют желания рожать,  не могут жить спокойно и страдают от мук совести (не оскорбляю ли я Бога отсутствием желания?) и страха (а вот потом захочу, но будет уже поздно)!

И неважно, что до этого «потом» можно просто не дожить по причине послезавтрашнего кирпича на голову. И неважно, что Бог, в нужный Ему и тебе момент не затруднится послать тебе и желание, и возможность, если Ему будет угодно, чтобы новая жизнь влилась в Бытие именно через тебя.

И неважно, что хотеть или не хотеть чего-то  — не в нашей власти.  Раз ты женщина, ты обязана хотеть детей! Если не хочешь, значит, ты ненормальная. Пойдите на любой женский форум, что церковный, что светский, и там вам подробно всё объяснят. Пошлют в грубой форме к психоаналитику или (это на светском, конечно) скажут, что таких, как ты, нужно было уничтожить ещё при рождении как моральных уродов.

На церковном будут повежливее (возможно). Однако и там твою проблему решат за три минуты. Если ты христианка, но не хочешь детей, ты должна бросить мужа и идти в монастырь. И неважно, что ты не чувствуешь в себе дерзновения и призвания к монашеству и муж его тоже не чувствует. Те люди, которые идут в монастыри с радостью, ничем не лучше тех, кто с радостью рожает детей. Настоящие монахи и монахини – самые страшные эгоисты на свете. Вот уж кто «живёт для себя», и ничем их не проймёшь: молитва для них свет, послушание – счастье, пост – источник наслаждений духовных. И какая удача для нас, что таких извращенцев при самом хорошем раскладе – штуки две на десять тысяч!

Так что – вот и прекрасно, что вы оба не хотите в монастырь. Если бы хотели – какое же это было бы наказание за то, что вы не имеете желания завести детей, а злочестиво увлечены, скажем, игрой на тромбоне?

Ты, несчастная заблудшая душа, что толку в том, что ты хороший педагог и любишь свою работу настолько, что отдаёшь ей всю себя? Если бы ты приходила в класс стиснув зубы, это было бы достойно христианки, но ты, змея подколодная, получаешь удовольствие, видя как твои ученики растут и развиваются благодаря тебе. Ты «живёшь для себя».

А ты, подобная ей грешница, что толку в том, что ты больше всего на свете любишь медицину? Какая польза твоей душе оттого, что ты спасаешь людей, больших и маленьких? Тебе же это в радость! Хотя ты толком не ешь и не спишь, но увы: ты не мучаешься от этого, ибо радость призвания застит тебе весь негатив, а следовательно, ты тоже «живёшь для себя».

И если даже твой муж такой же упёртый фанат своей профессии, как тебе не стыдно не позаботиться и о его душе? Ты влюбилась в мужчину, и неужели ты с самого начала не рассматривала его именно как потенциального отца своим детям? Так не бывает! То есть так бывает, к моему великому сожалению, и даже довольно часто, но так быть не должно! А если у тебя так, то будь добра, прими меры.

Я, правда, не ду маю, что здесь что-то может помочь. Но попытаться ты должна! Для начала хотя бы попробуй приучить себя не видеть в муже друга, коллегу, соискателя истины – в общем, человека. Муж – это мужчина, он не может быть человеком, его главная (читай, единственная) функция – зачинать. Это логически следует из утверждения, что главная (и единственная)  функция женщины – рожать.  Пусть и муж перестанет видеть в тебе друга и человека. Пусть не выпускает тебя из постели, а потом – из халата и шлёпанцев, пусть не даёт тебе ни минутки вздохнуть. А то, неровен час, ещё захочешь, скажем, книжку почитать. Священное Писание, например.

Нет, в молитвенном правиле его надо читать обязательно. Потому что это долг христианина: вычитывать. Правило – вещь безвредная. За годы так на языке заболтается, что потом уже как-то само незаметно пролетает. Особенно если устанешь как следует. А если как следует не устанешь, тогда конец. Потому что, если у человека есть хоть немного свободного времени «для себя», то он, чего доброго, не только читать начнёт, но и над прочитанным задумываться.

А это как раз самое страшное. Потому что, если подумать хорошенько, то можно прийти к выводу,  что у каждого человека – свой собственный путь и своё от Господа предназначение.  Ну ладно, один додумался, другая… А если все это поймут?! И начнут себя искать по-настоящему?! И найдут?! И станут от этого свободными и счастливыми – каждый, заметьте,  по-своему, каждый на своём месте, каждый при своём деле и таланте?! И как тогда прикажете сознанием манипулировать, всех под одну гребёнку стричь, порядок наводить на планете?

… ой, прости, Дедушка Мороз, что-то я от тебя отвлеклась. Извини.

Короче, Дедушка, ты уж как-нибудь помоги нам разобраться. И ещё…  прости, но маленький заказик я тебе всё же сделаю. И даже два.

Подари мне пожалуйста на Новый Год ужин с Колей Цискаридзе. Можно без ужина. Но чтобы непременно с роялем. Николай любит оперу так же, как я люблю балет, я бы с удовольствием для него спела. И заодно извинилась бы за ляп в одном интервью: я сказала, что до сих по никто не перетанцевал Барышникова. В тот момент я напрочь забыла про Цискаридзе.

Подари мне пожалуйста небольшой, но крепкий танк. Только не на Новый год, а желательно прямо сегодня, к моменту выхода этой статьи. Ты плохого не подумай, мне не стрелять, мне прятаться.

Привет Снегурочке. С Наступающим!