Той весной у меня было сразу два веских повода «уйти в затвор» — Великий пост и несчастная любовь. Меньше всего на свете хотелось людей. Напротив, сильно хотелось пересекать только три порога: дома, школы, где я работала, и церкви. Церкви — желательно в будни, чтобы народу было поменьше и ни с кем не приходилось здороваться и уж тем более разговаривать.

В школе была знакомая учительница лет шестидесяти, которая сломалась именно так: после трагического романа в двадцать с небольшим. Тогда она училась на пятом курсе исторического факультета МГУ, а объектом ее страсти был немногим более старший аспирант, он же молодой преподаватель. Роковой аспирант предпочел другую и вскоре на ней женился, а для будущей учительницы это стало таким невыносимым ударом, что она за пару месяцев до защиты диплома бросила МГУ и перевелась в педагогический. С тех пор в ее жизни так и не было больше ни одного мужчины — коллега по работе так и не смогла пережить и забыть свою университетскую любовь.

Учительница пыталась утешать меня в моей несчастной любви и делала это весьма своеобразно. Конечно, она на двести процентов была уверена, что никакой новой любви я не встречу больше никогда и подобно ей останусь до старости одинокой, а уж как быть одинокой — она-то знает! Сначала будет тяжело. Потом с грустью будешь наблюдать, как все друзья переженятся и у них пойдут дети. А потом время будет идти, и ты просто привыкнешь. К своей работе, к шумным чужим детям, к своим двум кошкам, к постоянно возвращающимся мыслям о самом дорогом на свете человеке, который спокойно живет своей счастливой семейной жизнью и которому нет никакого дела до тебя и до твоей смешной застарелой страсти.

Перспектива такая меня ничуть не радовала, и верить в нее совсем не хотелось. Но жить дальше тоже как-то не получалось: и как тут жить дальше, когда мало того что любимый человек попросил тебя отпустить его в монастырь, так еще, не успев толком оплакать это событие, ты встретила его счастливо женатым и с беременной супругой?

И я бы совершенно точно отрастила себе крепкий панцирь, втянула в него руки, ноги и голову, не оставив даже маленькой щелочки для глаз, так бы и пряталась «в домике» до скончания века, если бы не один известный московский священник, к которому я тогда ходила на исповедь и за советом. Батюшка посмотрел на меня с улыбкой и не терпящим возражений тоном произнес: «Девушки должны выезжать в свет».

Я пыталась оправдать свои попытки не жить светской жизнью и уйти в панцирь изо всех сил.

— Батюшка, но пост же сейчас!
— В субботы и воскресенья Великого поста не грех пойти на выставку, в музей, в гости.
— Но мне же так больно, у меня сил нет никого видеть и ни с кем общаться!
— Познакомишься с новыми людьми — легче станет.

Такой тяжелой задачи на Великий пост, который я тогда соблюдала третий раз в жизни, у меня еще никогда не было. Но раз благословили в свет — значит, придется в свет. Я выбрала себе наиболее постные варианты времяпровождения: библейский кружок при другом храме, посиделки дома у знакомого регента, лекции по истории церковного искусства.

Первое время я выволакивала себя «в свет» через силу и сидела там с мрачным выражением лица, чтобы уж точно никто не подступился. Потом я потихоньку начала замечать, что же все-таки происходит вокруг. Потом мне стало даже интересно: на лекциях я начала задавать вопросы, на посиделках — знакомиться с новыми людьми и расспрашивать их о жизни, а после занятий в библейском кружке шла до метро не одна, а с компанией, продолжая обсуждать очередную цитату из Священного Писания.

А потом я поняла, почему «девушки должны выезжать в свет» и почему батюшка был прав. Потому что общение, в частности, общение с противоположным полом — это такой навык, в котором нужно упражняться постоянно. Если ты надолго забросишь тренажерный зал или утренние пробежки, то рискуешь рано или поздно обнаружить у себя лишний вес, дряблые мышцы и одышку. А если ты перестанешь приходить в новые места и заводить новые знакомства, то рискуешь годам к шестидесяти превратиться в описанную выше Марьиванну с кошками и пожелтевшей фотографией уже сорок лет как женатого возлюбленного в рамочке на комоде.

В традиционном обществе выезды в свет и новые знакомства считались главной обязанностью девицы на выданье. Ради этого, собственно, девушек и обучали танцам, иностранным языкам, искусству светской беседы и прочим изящным манерам, тратили огромные средства на наряды. Раз ты родилась дворянской дочерью, то никто и спрашивать тебя не станет, есть ли у тебя желание и настроение ехать на бал — тебе положено. Крестьянке же в свою очередь полагались другие места для общения и знакомств — зимние посиделки в избе и летние игры. Потому что именно там, на балах или на посиделках, девушки учились тем навыкам общения с противоположным полом, без которых невозможно было составить удачную партию. А брак считался не просто важным, а самым важным делом в женской судьбе.

Так бывает, если начинаешь следить за здоровьем и переходишь от неправильного питания к полезному: сначала силой заставляешь себя есть непривычный фруктовый салат вместо привычной булки с маслом, а потом вкус изменяется и начинает хотеться как раз того, что доктор прописал. Так и с общением: сначала выезжаешь в свет через силу, чувствуешь там себя неловко, жмешься к стенке и думаешь, скорее бы все закончилось. А потом входишь во вкус, легко вступаешь в контакты с новыми людьми и понимаешь, как это здорово.

Если честно, то по натуре я очень замкнутый человек, интроверт. И долгое время я думала: «Вот бы как-нибудь дотерпеть всю эту светскую суету, дожить до свадьбы. Тогда я точно засяду дома, укроюсь теплым пледом и буду ждать мужа с работы, коротая время за вязанием салфеточек». Но получилось так, что я начала выезжать в свет «за послушание», а со временем вошла во вкус. И сегодня не мыслю своей жизни без концертов, выставок, книжных презентаций, новых знакомств и многочисленных гостей.

Кстати, благодаря хорошо натренированным навыкам общения я обрела еще одну профессию — журналиста. «Ты такая общительная, с любым моментально найдешь контакт. А не попробовать ли тебе поработать журналистом?» — спросил у меня один знакомый редактор, и с тех пор я работаю журналистом.

Один раз две подруги пожаловались мне, что у них нет никаких шансов познакомиться с молодыми людьми, потому что в храме, куда они ходят, среди прихожан не принято после литургии общаться. Нет ни чаепитий, ни кружков, ни неформальных посиделок — все молча расходятся по домам. Я обещала подругам прийти в их храм на воскресную литургию и познакомиться после службы со всеми, на кого они укажут. Они выбрали троих молодых людей, и я легко познакомилась со всеми троими. С одним из троих вышла довольно смешная история — он пригласил меня после службы в ближайшую кофейню и угостил пирожными, а потом сказал, что чувствует себя неловко в обществе такой высокой девушки (при росте 180 см я была еще и на каблуках), но согласен отправиться со мной на прогулку, если я разрешу ему купить для меня по дороге другие туфли. Я отказалась от новых туфель на плоской подошве, но предложила ему в качестве спутницы одну из своих подруг, с которой они некоторое время встречались.

Уже жду вопроса: зачем же знакомиться со многими? Ведь я — девушка консервативная, хотела бы выйти замуж, а муж мне нужен всего один. Отвечаю: как вы думаете, вы уже знакомы со своим будущим мужем? Кажется, нет? Тогда все-таки придется это делать — учиться знакомиться легко и непринужденно, чтобы вы не растерялись в тот момент, когда наступит судьбоносная встреча.