— Мы едем на майские в Питер. Я уже гостиницу забронировал, — сообщил мне муж в конце марта. Не успела я порадоваться тому, что наконец-то окажусь там 9 мая, он уточнил: на первую часть — с 1 по 4 мая.

Радоваться стало как-то уже и нечему — в этом году на начало мая выпадает Страстная.

Но мужу это неважно, да и не знал он. А у меня и важное время в рабочих вопросах, да и самой мне хотелось поменьше важных служб пропустить.

Спорить было бессмысленно, супруг даже и слышать не хотел про изменение дат на вторую часть праздников. Да и коллеги меня хором убедили в том, что жена должна слушаться мужа.

Я пыталась даже не думать о том, как все это будет, слушая его планы. А планы были вполне обычные — прогулки, пиво, да и просто «побудем вдвоем». С многозначительными взглядами такими..

Как обычно, Страстная наступила вдруг. Вот была, кажется, только недавно первая седмица с каноном Андрея Критского и вдруг уже Лазарева суббота. И Вербное. Вечером в то воскресенье Страстная, в принципе, и началась. Мы с руководством внезапно (это всегда выясняется внезапно) поняли, что к Страстной у нас не готово почти ничего. И начали судорожно что-то искать и доделывать. Ну, и заодно ругаться на тех, кто нас не понял.

Понедельник я не помню вообще, хоть он и был так недавно. Одни нервы, попытки кого-то попросить срочно что-то сделать и паника. А еще чтение всяких статеек на тему, что же лучше не делать на Страстной и полное уныние — я так или иначе все это делать буду. Буду потому, что никак иначе не получится.

Зато Вторник запомнился очень четко. Я выбралась с утра в храм. Из благостного настроения меня вывело огромное количество звонков, смсок и писем от руководства. Оказалось, что опять ничего не сделано и нужно как-то все срочно разрулить. Но и с этим мы как-то справились.

Потом я пыталась написать коллегам внятную программу действий на дни моего отсутствия и понимала только одно: мне надо еще часиков пять, чтобы ничего не забыть. Желательно при этом, чтобы никто не трогал. Но их, конечно, не было. Пришлось разбираться со всем срочно.

Параллельно с этим надо было еще собраться в Петербург и тоже не забыть важного. Я шутила, что самое важное — это зарядка для айфона. Дошутилась. Зарядку взяла, но многое забыла.

И вот, мы в поезде.. Отступать совсем некуда. Впереди были Среда, Четверг и Пятница в Петербурге. А еще было отчуждение с мужем. И полное непонимание по важным для меня вопросам. Это все возникло как-то вдруг. Вот было все отлично, а тут  — не желание проводить вместе время и даже говорить. И мне перед отъездом пришло в голову, что раз так вышло, что на Страстной мы будем одни и не дома, главной для меня задачей будет это отчуждение преодолеть. Ведь мы многое пережили вместе. Мы понимаем друг друга с полуслова. Мы вообще неплохая пара.

Петербург встретил солнцем. Мы жмурились и гуляли по Невскому. Восхищались этим удивительным городом. А я благодарила петербургские кафешки за то, что постное меню почти на каждом шагу можно найти. Среда вышла на удивление легкой. Просто солнце, Петербург и физическая усталость.

«Главную Евхаристию в году» я пропустить никак не могла. Но интернет ничего внятного о расписании служб в питерских храмах не сообщал. Вот только в Казанском была ранняя. Туда я и отправилась с утра в Четверг. Ощущения были странными. Но главное, слава Богу, получилось.

А потом у нас был Эрмитаж. Там был «бесплатный день», и стояли мы в очереди три часа. На музей сил осталось мало. Телефон еще разряжался. И конечно же, посыпались рабочие письма и смс с вопросами, что же у нас происходит и почему ничего не сделано. Даже порычала на коллег. Настроение взвинченное. Муж решил добить окончательно и сообщил, что не собирается сидеть после Эрмитажа с моими знакомыми в кофейне, поскольку там нет алкоголя, а ему, видите ли, кажется, что неприлично приглашать взрослых людей в безалкогольные места.

Вечером пытались помириться. Он сидел в пивном баре и пил уже явно не первый литр. Пока я к нему шла, я переписывалась с разными людьми и жаловалась им на свою трудную жизнь. Хотя нет. Честнее было бы сказать — я просто истерила в письмах и в социальных сетях. Один из собеседников мне написал: «Только не делай того, для чего пивные бары существуют». Я, в общем, и так не собиралась, но совет запал в душу.  Когда я туда пришла, я вдруг остро поняла, что я там лишняя. Даже несмотря на то, что вот прямо сейчас могу с мужем помириться. Но для этого в том его состоянии и в том месте надо делать именно то, для чего пивные бары существуют. То есть пить. А еще танцевать под орущую на весь зал музыку, муж пытался меня пригласить. Но был то ли Четверг (в нашем понимании), то ли уже Пятница (по церковным правилам).. И я просто оттуда сбежала.

Пошла пить кофе, грустить и продолжать истязать своей истерикой тех, кто был в курсе. Правда, я быстро осознала, что моя истерика никому, а в первую очередь, мне самой, не нужна. Да и что произошло-то? Ну, полное несовпадение состояний. Ну да, муж веселый и пьяный, а я вся такая «благочестивенькая». Вся в каких-то полубезумных мыслях для людей внешних. Открыла на айфоне (вот оно, применение новых технологий) Евангелие и решила, что это сейчас более полезное чтение, чем фейсбук и почта. Успокоиться я, к слову, не смогла. Читала я как раз про текущий момент. Но зато силы окончательно кончились и я решила спать.  Утро вечера мудренее.

А с утра в Пятницу.. Что-то изменилось. Отпустило. На улице опять светило солнце, мы шли в Александро-Невскую лавру и просто говорили. Не устраивали разборок, как этого мне хотелось накануне, а просто рассказывали друг другу о впечатлениях от Петербурга, о том, как нам повезло с погодой в этом удивительном городе, где с погодой всегда беда. И о нас тоже говорили. Я, наконец-то, рассказала все, что у меня происходило в последние сумасшедшие недели. Недели, правда, были сумасшедшими для обоих —  муж  приходил с работы совсем поздно, я тоже была замотанная и мы почти не успевали обменяться даже текущими новостями. А тут все стало ясно, понятно и просто… Налет истеричности прошел. В некрополе Александро-Невской лавры стало совсем спокойно. Нет, конечно, правильнее было бы в этот момент быть в храме, но и там настроение Пятницы не разрушалось.

В Субботу мы из Питера уехали домой. Утреннюю службу я пропустила. Проблемы так окончательно и не решились. Да и не могли они решиться за три дня. Понятно, что дома надо работать. И над отношениями, и над домашней обстановкой, и над собой, в первую очередь. Но главное появилась уверенность, что все решаемо.

Я очень боялась того, что вот так проведенная Страстная не позволит чувствовать пасхальной радости. И вообще ничего не позволит чувствовать. Но оказалось, что это не так. Можно найти грань между тем, что хотелось мужу и тому, как мне казалось, надо себя вести. Главное было никому не врать, говорить «нет», если действительно важно, а еще важнее всего этого — не считать себя во всем правой, не чувствовать себя самой православной и, конечно же, улыбаться. И говорить важное.

А радость.. Радость еще с вечера Пятницы пришла. Все, дальше пути назад нет. Воскресение неизбежно. И пусть я пропустила в этом году важные службы.. И пусть не все, как должно.

Но надо собираться на ночную службу. Вот, докрашу сейчас ногти красным лаком (нет, Марфа во мне неистребима) и побегу. Там будет радость. И дома тоже будет она же. Когда я вернусь и буду улыбаться. Не ворчать или ругаться, а улыбаться!