А зачем люди вообще вступают в брак? Вопрос, между прочим, отнюдь не праздный, и ответ на него лично для меня вовсе не был столь очевидным. Особенно когда свои собственные взгляды на собственный жизненный путь пришлось пересматривать, и весьма серьёзно. Но, пожалуй, обо всём по порядку.

Первый раз я вышла замуж в 20 лет, при чём исходя из совершенно искренних чувств, с мечтами о «жили они долго и счастливо и умерли в один день». Конечно, меня прельщал новый статус, когда я из разряда маленькой безмозглой девочки в мановение ока превращаюсь в этакую матрону, хозяйку большого дома и мать семейства, путь даже пока такого маленького. Конечно, было ощущение, что брак сможет привнести в мою горемычную и полную одиночества жизнь полноту и смысл. Конечно, просто хотелось большого человеческого счастья. Да и в книжках писали о правильности христианского брака.

Как и полагается христианской даме того времени, я исключительно с насмешкой описывала регистрацию брака в ЗАГСе, типа это всё только для венчания, которое суть важное событие. А загсовские тётушки с вальсами и маршами Мендельсона – это фу моветон для людей, не отличающихся высокой духовностью. Со стыдом вспоминаю, как я насмехалась над трогательной записью одной знакомой, которая в блоге назвала это мероприятие «таинством регистрации».

Вообще, в православной тусовке даже тренд такой появился – ходить в ЗАГС в джинсах и всячески подчёркивать нонконформистские настроения и пренебрежение к государственным стандартам и требованиям. И только необходимость венчания заставляет их опуститься с небес любви и веры на грешную землю и осчастливить своим присутствием эту юдоль законничества.

Собственно, точно таким же способом нередко поступают и люди неверующие. Только раз уж им венчание и причастие как шли так и ехали, то они вообще не ходят регистрировать свои отношения, причём с точно такой же формулировкой, мол, мы выше этого, и истинные браки заключаются на небесах, а не в государственных органах.

Уже после развода я долгими одинокими вечерами размышляла и об этом пренебрежении к регистрации, и о надежде на непобедимую силу любви, и о полном непонимании, а зачем вообще люди создают семьи. Кстати, об этом же мне намекали многие подруги.

«Ой, ну как же хорошо, — говорила мне одна, — детей нет, мужа нет, можно и в монастырь пойти. Ведь какое счастье! Разве не видишь, что это Божий промысел о тебе! Будь моя воля, убежала б в монастырь бегом, но мои семеро по лавкам держат». В женских монастырях, куда меня неоднократно заносило в период моей неприкаянной жизни, как только сёстры узнавали, что я – одинокая дама в разводе, тут же начинали искренне, но как-то уж слишком настырно агитировать пожить у них, присмотреться и выбирать именно путь монашества.

Так что благодаря такому избыточному давлению со стороны я быстро поняла, что монашество – не моё совершенно ни разу. Я к такому подвигу не готова и, более того, не создана. К тому же, примеряя к себе всевозможные социальные роли, я прекрасно понимала, что мой путь как раз – именно семья. Просто потому, что это для меня такой, какая я есть по своему устроению, является самым простым и прямым путём к спасению. Иначе – никак.

Этот вывод стал первой значимой вехой для понимания своих собственных ожиданий и жизненных целей. Таким образом нарисовался вектор движения. Всеми фибрами своей души я понимала, как нехорошо человеку быть одному, особенно если этот человек – я. Возможно, другим как-то иначе, я не знаю. Да и в тот момент я отлично поняла, что опыт других на себя не примеришь, это совершенно иная плоскость бытия. Моя подруга и правда мечтала о монашестве, потому искренне мне хотела дать добрый совет, только мне он был не нужен.

Вообще, есть у нас один такой миф, который мешает поддерживать нормальные человеческие отношения. Это идея о том, что с другими надо поступать именно таким же образом, как ты хочешь, чтобы мир относился к себе. Возможно, этот совет действенен для жизни духовной, но вот в быту и даже в психологии здесь всё совсем не так, сложнее.

Как известно, мы все являемся прекрасными экспертами в жизнях других людей. Мы точно видим, чего им не хватает до полного счастья, даём советы направо и налево, а в итоге вдруг с нами перестают разговаривать. А всё на самом деле именно потому, что мы в этот момент слишком уж эгоистично пытаемся засунуть в глазницы наших ближних свои собственные глаза, отказывая им в возможности иметь иное, отличное от нас, понимание ситуации.

Сколько семей и дружеских отношений разбилось об этот айсберг! Впрочем, как у любого порядочного айсберга, у этого тоже под толщей воды спрятано много интересных причин для такого поведения. И мы вернёмся к этой теме. А пока давайте всё же про создание семьи.

Разговаривая с людьми, читая книги и размышляя над своей жизнью, я для себя выделила несколько уровней понимания собственного пути. А ведь семья – это и есть путь развития и реализации замысла о нашей жизни. А что мы знаем о себе? И на каком языке мы с собой разговариваем? По сути, мы мир понимаем через призму себя, а себя – через призму внешних объектов.

Мы постоянно находимся на границе каких-то контактов, именно сталкиваясь с непохожестью других, осознаём то, чем мы от этих других отличаемся. Если я не похожа на Васю с Машей, которые в свою очередь не похожи друг на друга, то мы какие-то уникальные. Но в чём она, это непохожесть?

Попробуйте задать себе один простой вопрос: «Кто я? Какая я? Чем я отличаюсь от других?» И посмотрите, какими категориями вы мыслите. Не ответив тщательно на вопрос о собственной природе, сложно выбрать свой путь и своё призвание, зато очень легко понацепить на себя чужих масок, затыкая ими врождённую тягу к самопознанию.

Самым верхним, простым и доступным языком общения является понимание своего физического я. Мы не всегда осознаём свои психические границы, но с физическими всё более-менее понятно. Мы визуально видим, где кончается моя рука и начинается рука моего друга. Но физическое я не ограничивается ногами или ушами. Мой стиль одежды, макияж, тембр голоса и даже моё жильё – это всё находится здесь, в физическом я.

Отвечая на этот вопрос языком своего физического я, мы бы сказали: я зеленоглазая брюнетка, я женщина, я невысокого роста, я в такой-то физической форме, я страдаю такими-то заболеваниями, я люблю одеваться в длинное и синее.

Посмотрите, о чём вы сообщаете миру своим внешним видом? Этот язык прежде всего бросается в глаза, потому что встречают всё равно по одёжке. По ней же и молниеносно все и вся готовы поставить диагнозы: толстая, худая, неопрятная, разрядилась тут, грустная, молчаливая, говорливая и т.п. Нарушения в восприятии собственного я выражаются и во внешнем виде, и в лишнем весе, и в психосоматике, когда подсознание вопиет и уже не знает, как вывести в сознание какую-то важную и основополагающую правду.

Следующим рупором нашего взаимодействия становится социальное я. Я – жена, я – мама, я – учительница, я – подруга, я – русская. Это важная часть нашей жизни, но не главная. Многие, увы, именно на ней замыкаются, потому что оценки нам выносят именно на основании успешности или неуспешности в этой сфере самоидентификации. Именно сюда можно поместить любимую многими фразу о самооценке. Да вот только судьи кто? Здесь уже нередко мы сами пытаемся оценивать мир чужими глазами и переживать о том, а что люди-то подумают? А чтобы соблюсти баланс – начинаем сами оценивать (и обесценивать) других людей. Как будто хоть у кого-то на этой земле есть право судить…

Эта часть нашей личности очень важна, особенно в ситуации общинного жительства, когда мы становимся частью единой, большой системы, и наше выживание зависит именно от того, насколько мы соблюдаем законы общежития. Если в аграрной деревенской России женщина не выходила замуж, то она не могла себя прокормить. Мужчина, не имеющей семьи, не мог принимать активного участия в делах управления совместным имуществом. Социальное я было сверхзначимым и обеспечивало базовые потребности человека в выживании и безопасности.

Эта безвозвратная тоска по общинности нередко звучит из уст окружения: «Вот раньше мы, бывало, всем двором, а сейчас даже не знаем, кто в соседнем доме живёт!»

Быть может, это и не плохо, что не знаем. Новые условия диктуют нам и иные способы взаимодействия с миром. В конечном итоге, в общине очень легко не искать себя, проецируя извне привнесённые ценности и смыслы. А когда остаёшься один на один с самими собой, невольно приходится искать свои собственные. Не за ними ли уходили отцы-пустынники?

Ведь если немного опуститься глубже, где самооценка заменяется другим, ёмким и чётким, понятием самоценности, то мы встречаемся со своим психическим или духовным я. Социальная сфера требует от нас некой универсальности. Но вот так понаблюдаешь за собой, поисследуешь свои тревоги, окажется, что опять с самой собой воюешь.

Ох, сколько раз я убивалась, что я такая замкнутая и необщительная, что из меня не получается души компании, что я сложно устанавливаю новые контакты, что мне нужно много пространства для одиночества, иначе я не могу отдохнуть и прийти в себя. Так хотелось быть социально одобряемой девочкой-пионеркой, но вот не срослось. Книжный червь я тоже никакой – общество мне всё же нужно, как нужна и принадлежность к какой-то своей стае, к некоему профессиональному сообществу. Но это решение, которое проросло из глубины меня и распустилось таким цветущим решением на более высоких уровнях моего я.

У нас разные психотипы, разные представления о том, что такое хорошо и что такое плохо, разное мышление, разные привычки поведения, разные духовные ценности. Все эти наши особенности хранятся здесь, в нашем духовном я. И бывает очень сложно смириться с тем, что на деле я оказалась не такой, какой мечтала. Но вот ведь в чём секрет.

Очень часто в основе нашей мотивации мы пытаемся ставить успехи социального я. Вот хочу я, допустим, быть весёлой подружкой-хохотушкой, потому что таких любят и женщины, и мужчины, и по службе их активно продвигают, а на деле я вот такой угрюмый мыслитель. Можно, конечно, начать обрабатывать себя напильником и искренне пытаться слепить какую-то новую универсальную личность. Но получается всё как обычно: полная и качественная ерунда.

А что если обо мне был другой замысел? И мои психологические особенности призваны обслуживать не мои представления об идеальной мне, а некоторую задумку, которая является данностью и с которой в конечном итоге приходится смиряться.

Ведь мы не выбираем себе родителей, цвет глаз, родной язык, психическое устройство. Наши души заключены в конкретное тело с конкретными характеристиками. И вот именно когда мы начинаем идти из глубины собственного духа, то замечаем, что в структуре нашей личности есть что-то такое, что соединяет нас с трансцендентным. Это какое-то независимое от нас истинное наполнение, истинное я или самость. Та составляющая, про которую нельзя в полной мере сказать, что это «моё», потому что оно и Божье тоже.

Мы не властны над этим, но мы можем это изучать. И по сути именно это истинное я, тот проводник между нашей психикой и потусторонним миром, является причиной и хозяином и нашей психики, и наших социальных ролей, и нашего физического я. Оно является фундаментом, на котором и стоит наша жизнь.

И если заглянуть в себя настолько глубоко, то окажется, что семья – это часть того пути «туда и обратно», где мы от собственных поверхностных представлений о себе и выборе подходящего партнёра по цвету глаз, росту и тембру голоса, опускаемся до каких-то совершенно нечеловеческих глубин мироздания, а потом начинаем прорастать обратно, встретившись лицом к лицу с безумием замысла о себе, поглядев на себя глазами Творца, а не других людей.

Брак как социальная ячейка общества, увы, давно пропал без вести, даже могилы его не осталось, лишь калики перехожие принесли весть о том, что где-то за тридевять земель вороны склевали печень того брака, а сам он уже давно превратился в землю, и из груди его растут цветные камыши. Вот почему современная молодёжь с таким упоением доказывает старшему поколению несостоятельность их собственных старых убеждений в XXI веке.

А зачем же он нужен, этот брак? Каждому, видимо, свой ответ. Я смогла понять лишь свой. Мне очень сложно в одиночку спускаться на это дно собственного я, и мне очень важно, чтобы рядом со мной был равный мне по ценности, но непохожий по качеству человек, который захочет давать мне возможность того самого контакта, на границе с которым я могу ощупать уникальность и неповторимость собственного непохожего на других я. А я своей стороны готова быть его проводником в этом путешествии в недра личного Соляриса и обратно, на нашу грешную, но такую интересную землю.

А путь этот мне намного проще совершать в том случае, когда у меня с моим спутником общая фамилия и общие обязательства. Для меня желание моего мужа официально зарегистрировать отношения, носить на пальце кольцо — это видимый символ серьёзности действительно пройти этот путь, не сбежав в самый ответственный момент. Я не знаю, что там будет завтра, но и сегодня я могу сказать, что это решение вызрело из тех недр осознания собственной сущности и собственных ценностей. Когда они есть, установки общества уже не кажутся столь бессмысленными.

Продолжение следует…