8 июня в Российском православном университете состоялась встреча с Мерилин Мюррей, магистром психологии, психотерапевтом, профессором Оттавского университета (США), создателем уникальных методов по работе с преодолением последствий травм, насилия и деприваций.

Путь Мерилин в психологию описан в её книге «Узник иной войны», изданной в том числе и на русском языке. До сорока пяти лети она вела активный образ жизни, вышла замуж, родила детей, стала известной в Штатах галеристкой, занималась общественной деятельностью в приходской общине, но, внешне успешная, она на пике своей деятельности начала страдать от неизвестных болей и даже стала задумываться о самоубийстве.

Пройдя курс регрессивной терапии, она внезапно вспомнила о той тайне, что хранило её тело, врываясь в сознание психосоматическими расстройствами. В возрасте восьми лет, во время войны, Мерилин подверглась сексуальному насилию со стороны солдат-негров. Видимых следов на теле девочки не осталось, так что родители не заметили происшедшего, а память самой Мерилин на долгие годы вытеснила эти боль, стыд и унижения глубоко в подсознание.

Сейчас профессор Мюррей стала одним из ведущих мировых специалистов по работе с травмой и рассказывает о том, как разорвать этот порочный круг насилия и начать жить полноценной жизнью.

О своих русских корнях, отношениях с Богом и важности иерархии профессор Мюррей рассказала на своей встрече.

«Вспоминать об этом слишком больно»

Я родилась в штате Канзас, в том самом, где часто бывают торнадо, в небольшой деревушке. Мой отец (а он был священником) организовал у нас небольшую церковь, куда в основном приходили эмигранты из России. И я часто спрашивала своего папу: «Пожалуйста, расскажи мне о своём детстве». Я никогда не знала его родителей: мама умерла, когда он был совсем маленьким, а отец – когда маленькой была я сама.

Так вот, когда я просила его рассказать свою историю, он ответил: «Ты знаешь, вспоминать это слишком больно, я не хочу говорить о своём детстве». И единственное, что я знала о нём – это то, что его родители родом отсюда, из России. Ещё я знала названия тех населённых пунктов, откуда они родом. Я знала, что дедушка родился на берегу Волги, в посёлке Таловка (ныне Саратовская область), а бабушка родилась неподалёку, в селе Усть-Караман.

Я пыталась вызнать у своей мамы, а что она знает об этой истории. Оказалось, что они пытались найти в России оставшихся в живых родственников, но и война, и железный занавес сделали своё дело, и поиски не увенчались успехом.

У нас была вот эта фотография. На ней отец был самым младшим из семи детей.

Мой папа умер в 1944 году. А в 1996 году, уже после развала Советского Союза, я получила небольшую посылочку от родственника, о котором я вообще ничего не знала. Он собирал сведения о семье. И там была, в частности, и эта фотография.

Вот дедушка моего отца, его дочь и её дети.

Когда я получила эту посылку, я просто расплакалась. Оказалось, что в семье моих бабушки и дедушки было двенадцать детей (и папа был самым младшим). И пять его братьев и сестёр родились здесь, в России, до эмиграции.

Я начала искать информацию о моих родственниках. И когда меня впервые пригласили сюда преподавать (а это было около 11 лет назад), я на самом деле почувствовала, что Россия – это мой дом.

Двенадцать лет назад я впервые посетила Киев, там я узнала, что многие из моих студентов выросли в Советском Союзе. И когда в 2002 году меня пригласили в Москву преподавать, я решила съездить в Саратов – мне очень хотелось побывать на родине моей бабушки. Мне кажется, что с тех времён, как она там жила, сейчас мало что изменилось: по грязным дорогам ходили гуси, постоянно лил дождь. Разве что только на крышах домов обосновались телевизионные антенны.

А вот здание в деревне моего дедушки. Если в бабушкином родном селе церковь была маленькая и её разрушили практически сразу после революции, то у деда в посёлке был большой собор, так что власти только снесли купол, а само здание использовали для хозяйственных нужд, естественно, разрушив и всё внутреннее убранство.

Эта поездка была для меня действительно важной. Я вошла в церковь и почувствовала, что вот здесь в течение двухсот лет жила моя семья, поколение за поколением. Здесь венчались, крестились, умирали – и их отпевали и провожали в последний путь тоже отсюда. Это переживание было настолько сильным…

Когда я приехала в Москву во второй раз, ко мне из Сибири приехали двое моих двоюродных братьев, им было соответственно 80 и 83 года. И они рассказали мне о том, что стало с моей семьёй. Эти дни, когда мы встретились и общались, когда я узнавала о своих корнях, о своей истории, тоже стали одними из самых значимых в моей жизни.

Многие мои родственники или были убиты, репрессированы, или умерли с голоду. Одна из моих родственниц была сослана в ГУЛаг. И вот эти два моих брата тоже были сосланы в Сибирь, когда одному было 17, а другому 20 лет.

Ещё они мне рассказали, что один мой дядя был главой села, и когда в двадцатые годы началась коллективизация, власти потребовали отдать всё имеющееся в запасе зерно, но он возразил, что не может этого сделать, ведь тогда все умрут с голоду. И тогда за сопротивление властям его похоронили заживо.

И я горжусь тем, что это – история моего рода. Я верю, что кровь, которую пролили мои предки здесь, на русской земле, даёт мне право быть здесь и сейчас говорить с вами.

После одиннадцати лет моего пребывания здесь, в России, пообщавшись с более чем тысячей студентов, которые прошли обучение по моей программе, – а они все жители России или стран бывшего СССР, — я могу с уверенностью сказать, что я просто впечатлена тем, какую работу здесь проводит Господь. В России такое огромное количество травм, пренебрежения и насилия происходило из века в век.

Кто из вас был когда-нибудь в Якутске? А вот я была. Во время моей поездки за окном было минус сорок. Якутск вообще является самым холодным населённым пунктом на Земле. И именно там располагались одни из самых страшных лагерей ГУЛага. Я встречалась со священнослужителями, из самых отдалённых мест Якутии. У одного из них дедушку трижды ссылали в ГУЛаг за то, что тот был священником. Родители этого священника переехали в Якутск, чтобы быть поближе к дедушке. Сейчас этот священник живёт в Рязани, но постоянно ездит в Якутск.

В этой местности огромное количество семей, страдающих алкоголизмом, он там просто свирепствует. А чем сильней алкоголизм, тем больше в семье насилия. Пять человек из группы, в которой я преподавала, в детстве стали свидетелями бытового убийства в семье. Представляете, насколько они были с детства травмированы! Перенести такое… И единственное, чем мы можем помочь – это поделиться известными нам инструментами по преодолению последствий такого трамирующего опыта.

«Я» — последняя буква алфавита

Я хочу немного поделиться с вами историей собственного детства.

Я родилась в верующей семье, и я сама поверила в Христа в совсем юном возрасте. И когда подросла, я стала активной участницей нашей церковной общины. Меня учили, что первым в моей жизни должен быть Бог, затем другие люди, а я – это последняя буква алфавита, так что большую часть своей жизни я провела в заботах о других людях. Плюс к этому я занималась бизнесом. Я была замужем, у меня были дети, и пять раз в неделю в нашем доме проходили встречи кружка по изучению Библии. Ещё я вела группы для женщин. И все, кто меня тогда знал, были уверены, что у меня просто прекрасная жизнь. Но они не догадывались, насколько я была болезненной, физически истощённой.

Из-за огромной занятости и постоянного участия в жизни других людей я совершенно не заботилась о своём собственном здоровье. В конечном итоге я настолько запустила себя, что постоянно принимала таблетки, чтобы иметь возможность хоть как-то существовать, заглушая обезболивающими страшные мигрени и ликвидируя последствия других хронических заболеваний. Но и таблетки переставали помогать.

Я была вынуждена обратиться к врачам, но они разводили руками, так как видимых причин для таких болей не было.

Тридцать три года назад, в 1980 году, моя подруга посетила христианского психолога. В те времена в Соединённых Штатах к психологам ходили мало, а уж христиане и подавно. Нас учили, что достаточно молиться, и Господь Сам позаботится о нас и решит все наши проблемы.  Так вот, эта моя подруга сказала мне однажды: «Знаешь, Мерилин, тебе нужна помощь психолога, ты живёшь в постоянном стрессе». Но я ей отвечала, что у меня было замечательное детство, прекрасные отношения с родителями, и я совершенно не нуждаюсь в терапии.

Но здоровье становилось всё хуже и хуже. Меня учили, что христианин не может покончить жизнь самоубийством, но это не так. Мне было настолько плохо, что эта мысль стала меня посещать. Приступы боли становились настолько невыносимыми, что хотелось прекратить их уже хоть как-нибудь, так что мысли о суициде стали принимать форму навязчивой идеи.

Когда вы испытываете дикие боли (и нет разницы, речь идёт о физической или эмоциональной боли), подобные мысли начинают наведываться к вам всё чаще и чаще.

И вот эта моя подруга поступила очень мудро – она просто настояла на том, чтобы я пошла на терапию. Я обратилась за помощью к тому же христианскому психологу, которого рекомендовала подруга. Это было в ноябре 1980 года. И это решение изменило всю мою жизнь, ведь именно в процессе терапии я разобралась с двумя очень важными вещами.

Многие мои проблемы были связаны с тем, что в детстве я подверглась сексуальному насилию со стороны группы солдат, и столько лет я вытесняла эту информацию.

Было и ещё одно неприятное открытие.

О таком понятии как «созависимость», которое мы хорошо знаем и часто употребляем в повседневной жизни, тогда почти ничего не было известно. Не существовало даже такого термина, как и терминов «личные границы», «дисфункциональные семьи».

Мой терапевт сразу же понял, что стиль моей жизни был мягко говоря нездоровым, дисфункциональным. И первым делом мне было необходимо начать заботиться о своём здоровье.

Я очень много спорила со своим терапевтом, а он мне бросал вызов за вызовом. Я говорила ему: «Христиане должны прежде всего заботиться о других, а на себя не обращать внимания!», а он мне задавал встречные вопросы: «Ну и как, это работает?»

И такие споры шли месяцами, пока однажды я не призналась, что мой подход и правда не работает.

Книг тогда тоже особо не было, тем более по популярной психологии, написанных доступным языком. Моему терапевту было нечего мне порекомендовать прочитать, поэтому в то время я много молилась и читала Евангелие. И как-то постепенно начал меняться мой взгляд на жизнь.

Всё то, что я преподаю, родилось на собственном опыте, когда я вдруг стала ясно видеть причины и следствия каких-то проблем в собственной жизни. И к тому моменту, как закончилась моя терапия, я стала разрабатывать эту теорию о том, каким образом мы можем взаимодействовать с травмой и пережитым насилием. Сначала я пыталась просто помочь себе, но потом оказалось, что мои знания могут помочь и другим людям.

Я стала одной из первых, кто вообще стал поднимать в США тему сексуального насилия, много выступала на радио и по телевидению, читала лекции в университетах и консультационных центрах, получила образование психолога и стала принимать клиентов самостоятельно, стала преподавать, причём не только в Штатах, но и по всему миру.

Близость, ответственность и влияние

Как я уже говорила, меня воспитывали с мыслью о том, что Господь всегда в жизни человека стоит на первом месте, остальные люди на втором, а я где-то на самом последнем месте. И если я вдруг что-то делала для себя, то чувствовала себя эгоистичной предательницей, которая просто отреклась от Христа.

Сейчас я понимаю, что если бы не личная терапия, если бы не пересмотр жизненных ценностей, если бы я продолжала жить, опираясь на подобные представления о себе, то меня бы уже давно не было: я бы умерла в возрасте сорока четырёх лет. Думаю, мои похороны тогда были бы просто великолепными. Могу себе представить, как вышел бы наш пастор и произнёс бы над гробом речь: «Посмотрите на Мерилин! Она навсегда останется для нас примером замечательного жертвенного христианского служения. Она никогда никому не отказывала, всегда была доступна для каждого и с радостью приходила на помощь всем, кто в этой помощи нуждался. Как жаль, что Бог её забрал так рано!»

Но что бы было дальше? Прошло бы всего пару лет, и никто, кроме членов моей семьи и каких-то особенно близких друзей, даже и не вспомнили бы о моём существовании. Но благодаря тому, что я научилась уважать своё здоровье, сегодня я могу находиться здесь с вами. В сентябре мне исполнится семьдесят семь лет, но сейчас я чувствую себя намного лучше, чем в свои сорок четыре.

Раньше я могла послужить сотне людей, а сейчас у меня есть студенты из тридцати семи стран мира, больше тысячи студентов в России из двухсот восьмидесяти восьми городов бывшего Советского Союза. Я проводила здесь по 6-7 месяцев в году последние десять лет, но сейчас мои планы изменились: в этом году у меня появились два замечательных правнука, и мне хочется проводить с ними больше времени. Да и дети говорят: «Мама, тебе уже всё-таки семьдесят семь!», так что с этого года я буду приезжать в Россию один раз в год на четыре месяца. Этот приезд стал шестьдесят пятым трансатлантическим перелётом в моей жизни.

Если бы у меня не было семьи, то, наверное, я бы вообще переехала жить в Москву, но мои дети для меня тоже очень важны.

Я вам всё это рассказываю потому, что это относится непосредственно к той теме, о которой я хочу сегодня ещё поговорить – это то, что я называю кругами близости, ответственности и влияния.

Итак, если вы здоровы, то на первом месте у вас должны стоять Бог и вы сами. Если на первом месте будешь только ты сам, то станешь самолюбивым и эгоистичным. Если оставишь только Бога, то станешь страдать от своей религиозности и превратишься в фанатика, навредишь и физическому, и эмоциональному здоровью и умрёшь раньше отведённого вам срока.

Это как раз то, что случилось со мной. Но Господь попустил мне болезни, так что я больше физически не смогла никому помогать. У меня даже не стало иного выбора, кроме как начать замечать и свои потребности тоже.

У детей на втором месте находятся родители, а затем братья и сёстры, бабушки и дедушки и другие близкие члены семьи, с которым ребёнок жил вместе. Но когда человек вырастает, то это место должно освободиться для собственной семьи, для супругов и детей, тем самым приходится отодвинуть своих родителей, братьев и сестёр на третий план.

В России из-за проблем с квартирным вопросом часто случается, что несколько поколений семей живут на одной территории, в одной квартире, и в подобных условиях мы часто сталкиваемся с проблемами, когда мамы и папы не спешат уступать пальму первенства и хотят занять не просто место супругов, но и место Бога, искренне ожидая от вас взаимности. И очень сложно бывает расставить правильно приоритеты.

Однажды ко мне пришла одна русская студентка в ужасном состоянии. Она просто плакала и была очень встревожена. Я спросила, что же случилось? «О, мой сын! Он просто предал меня! Он… Он… Он позволил себе жениться!» Я спросила, сколько же лет сыну. Оказалось, что «всего лишь тридцать пять!»

Есть и множество других историй. Например, одного русского мужчину мама воспитывала одна таким образом, чтобы он эмоционально заменил ей отсутствующего супруга. Когда он женился, то с трудом выстраивал границы с мамой, она постоянно их нарушала, требуя, чтобы он по-прежнему любил мать больше всего на свете. Она говорила: «Жен может быть много, а мать всегда одна!» К сожалению, это типичная для России ситуация.

Если вы уже взрослые люди, но у вас нет супругов, то это не значит, что родители по-прежнему должны оставаться на втором месте. Нет, всё же необходимо отделиться от них, а энергию, которую вы могли бы потратить на семью, вы можете вкладывать в ваши отношения с Богом.

И только после супругов, детей и родителей идут другие близкие люди: друзья, община, работа.

Мы можем наполнять свою жизнь различным содержанием, и это не только люди. Проблемы появляются там, где мы нарушаем эту иерархию и возводим на пьедестал что угодно: служение, работу, алкоголизм, экранную зависимость. При этом зависимости всегда вытесняют все другие отношения: с Богом, семьёй, друзьями. В виде зависимостей выступают не только алкоголь или наркотики, они могут представать в виде трудоголизма, социального или церковного служения, и живя так, мы можем думать, что мы поступаем правильно.

…Как самого себя

Хочется сказать об одном очень важном факте. Мы можем приблизиться к ближним и Богу только до той степени, насколько мы близки к самим себе, насколько мы понимаем самих себя.

До того, как я прошла свою терапию, я верила в Бога, в Пресвятую Троицу, принимала Христа как Спасителя, но я жила так, как будто я верила только в спасение по делам, как будто спасение можно было бы заслужить. Тогда я жила только головой, а все чувства, всю боль, которую я пережила в жизни, я просто отсекла. Правда, в итоге такой «праведной» жизни я не могла полноценно послужить Богу, потому что могла устанавливать с ним близость только на уровне головы, посредством логики, разума. Но только когда я смогла полноценно использовать и свои чувства, своё сердце, то я смогла и его передать Христу.

Оказалось, что я вообще раньше не понимала, что такое милость, потому что настоящая милость  — от сердца, а не от головы.

И только когда я начала понимать себя, начала понимать ту маленькую девочку, которая была очень сильно измучена и боялась, в тот момент, когда ей было всего восемь лет и когда она пережила это ужасное сексуальное насилие, вот до тех пор, пока я её не выслушала, я не могла осознать того, кем меня на самом деле создал Бог.

Учиться говорить «нет»

Когда я писала свою книгу «Узник иной войны», то редактор приезжала ко мне и разговаривала с членами моей семьи, с моими друзьями. Одно время я вела группы поддержки для женщин, нас было восемь человек в группе. И вот редактор встречалась без меня с участницами этой группы. Это случилось через 10 лет после прохождения мной терапии.

Эти женщины рассказали, что до своей терапии Мерилин была как флагшток, она просто заменяла нам маму, постоянно заботилась о нас и была ответственной за всех нас. И когда она уехала на терапию, то было ощущение, будто мы потеряли этот стержень, просто сидели и ждали, когда вернётся Мерилин, и всё встанет на круги своя. А этим женщинам было от сорока до пятидесяти лет.

А потом, когда Мерилин вернулась, она сказала нам, что пора бы уже повзрослеть и начать самим заботиться о себе. Тогда мы сильно разозлились, но сейчас, через десять лет, мы понимаем, что это лучшее, что Мерилин могла сделать для нас. Мы вели себя как дети, которые хотели рядом с собой видеть вечно опекающую мамочку. Но на самом деле нам надо было взрослеть и учиться быть самостоятельными. Тогда нам было очень неприятно слышать «нет» из её уст, но теперь мы понимаем, что и Мерилин осталась здоровой, и мы стали здоровы.

Когда мы устанавливаем границы, то наши ближние вначале очень злятся на нас.

Одна русская женщина была инвалидом с детства, ей поставили диагноз «полиартрит». У неё была семья, сестра и брат, тёти и больная бабушка. И вся семья сказала ей, что у всех семьи, свои дела, а эта женщина всё равно с таким диагнозом никогда не выйдет замуж, потому её назначили ответственной за бабушку.

Она работала с больными детьми, а по вечерам и на выходных приезжала готовить еду отцу и бабушке, водила их по докторам. Когда мы с ней познакомились, она была совершенно измотанной, у неё совершенно не было своей жизни.

Я ей сказала, что пора бы уже устанавливать границы.

Однажды она собрала своих родственников и сказала, что ей нужно заняться собой, и она готова проводить со своими родственниками один будний день в неделю и одну субботу в месяц. Представляете себе реакцию её родных? Но эта женщина была достаточно мягка, вежлива, но при этом твёрдо стояла на своём.

Через пару лет я снова с ней встретилась и вначале даже не узнала. Она великолепно выглядела, просто сияла. Она принесла прекрасный букет цветов и сказала: «Мерилин, это тебе от моего мужа». Она показала фотографии своей свадьбы. Её жизнь настолько изменилась, улучшилось здоровье! И она говорит: «Именно сейчас я чувствую, что выполняю промысел Божий обо мне».

Репортаж подготовила Лидия Сиделёва