Когда первому сыну исполнился год, мы сообщали друзьям и родственникам о том, что ждем второго. Реакция была неоднозначной, как под копирку: пауза, а потом с интонацией сомнения: «Поздра-авля-яю-ю…» Поэтому о третьей  беременности на приходе стало известно за месяц-полтора до родов, когда прихожане начали перешептываться, что матушка как-то заметно располнела.

Каждую из своих беременностей я переживала по-своему. Первая была книжная. Не имея опыта, я строила свои отношения с будущим ребенком, опираясь на прочитанное в книгах, подсмотренное на улицах и подслушанное у знакомых. Кстати говоря, и сын был такой же, книжный: начинал переворачиваться, сидеть, ходить и говорить точно по расписанию.  Ребенок был просто подарком молодым родителям: после роддома он поднимал меня всего шесть ночей, а затем мы имели счастье засыпать в 11 вечера и просыпаться к 8 утра. У него не болел живот, он не плакал часы напролет, засыпал мгновенно, едва голова касалась подушки. Да и сами роды были просто шикарными, как сказал врач: пять часов схваток, и вот он, вылупился.

Вторая беременность была встречена с мыслью: «Ой, ну опя-я-ть…» Я еще не успела прийти  в себя после первых родов, старшему был ровно год, а тут — второй «киндер-сюрприз».  Во мне проснулся менеджер с красным дипломом, и беременность прошла в духе прагматичности: у меня был список необходимого, я точно знала, что мне надо купить, вещи  были разобраны по возрасту, а нашего возвращения из роддома ждала баночка заменителя молока — на всякий случай.

Подруга, узнав о том, что у нас проектируется третий, скривила губы и спросила: «Ой, ну зачем тебе это надо?» А я и сама не знала, зачем мне это надо — так получилось. Целенаправленно я не стремилась обзавестись еще одним ребенком, да и врачи осторожно намекали то на возраст, то на почки, то на лишний вес. Аист постучал в дверь неожиданно: среднему ребенку было уже почти 5 лет, количество моих годков неумолимо приближалось к сорока, и я, собственно, иной раз думала, что все, отрожалась. Ну, бывает. Ранний климакс. Ан нет. Очень хорошо помню тот день. Тест я купила для того, чтобы убедиться, что ничего нет — зима, авитаминоз, недостаток солнца… И ревела полдня, увидев две полоски. Не от горя. От радости. А еще точнее — от охватившей меня эйфории.

Эта третья беременность прошла на одном выдохе. Голова у меня отключилась полностью, я все время улыбалась и постоянно витала в зайчиках, сердечках, розочках, покупала всякую ерунду, большая часть которой мне потом не пригодилась. С медицинской точки зрения беременность была ужасной. Постоянная угроза, несколько госпитализаций, в неполные 4 месяца — операция, первая половина на гормонах, куча осложнений и тяжелые вздохи врача. Она видела, что я просто порхаю от счастья и не говорила, что все плохо. Я догадывалась об этом по количеству анализов и УЗИ, которые мне назначали. Завершение было триумфальным — в 4 утра начались схватки, я вызвала такси, и мы поехали, а за машиной в предрассветных сумерках  несколько метров летела сова. О поездке я помню только то, что водитель-эстонец  под конец пути перестал растягивать гласные, зато начал заикаться. Еще помню квадратные глаза прочитавших обменку врачей из «скорой», в которую меня пересадили на МКАДе, и то, что все это меня страшно забавляло.

В приемном очередной схваткой меня скрючило так, что я не могла сделать шаг. Пожилая медсестра крепко взяла меня за руку и твердым голосом сказала:

— На роды надо идти с высоко поднятой головой!

Мне это показалось смешным, и я поползла за ней скрюченная, но с высоко поднятой головой. Так родился третий сын. Я порхала на крыльях счастья, я была готова всему миру кричать: «Смотрите, у меня сын родился!» Люди говорили, что роды пошли мне на пользу, я помолодела и похорошела. Усталость пришла потом, через полгода, а вместе с ней и осознание того, что эта третья беременность была сплошной аферой.  Нельзя так подходить к вопросу деторождения, опасно для жизни. Но, когда я смотрю на своих детей, вспоминаю эти сладкие дни ухода за новорожденным, эти розовые пяточки, вермишельные пальчики, это святое доверие в матово-голубых глазенках, этот неповторимый младенческий запах… Как я понимаю тех женщин, которые ждут очередной беременности и воспринимают ее с такой же эйфорической радостью!  И пусть вокруг тебя скачут и тянут ручки четверо или шестеро погодок — какой это неповторимый миг, когда женщина с сияющими глазами говорит: «Я беременна!»

Ну да, трое. Да пусть говорят, что хотят. Если вдруг мне кто-то рискнет сказать «нарожала», немедленно засвечу в лоб. Хотя на самом деле гораздо чаще я вижу в глазах женщин зависть. Возможно, это какие-то несбывшиеся мечты, рухнувшие надежды,  печальная констатация факта: она вынуждена заниматься не тем, чем хотела бы… Очень многие уже пожилые женщины с горечью говорили мне: «Надо было родить еще… А мы все о деньгах думали, как заработать больше, да так и не решились…»

Нарожаю детей как кошка.
Стану доброй, с большой грудью.
Наливая щи поварешкой,
Никого обижать не буду.

За подол широченной юбки
Пусть цепляются двадцать ручек.
И ведь это я не для шутки —
Разве может быть что-то лучше?

В статье использовано стихотворение Екатерины Шепелевой