… Находить восток и юг,
рисовать квадрат и круг
учат в школе, учат в школе,
учат в школе.
и не путать никогда
острова и города…

О том, чему учат в школе, знает каждый, кто закончил или заканчивает обучение по программе обязательного общешкольного образования. Алгебра, физика, химия, черчение, русский, иностранный, литература… Перечень предметов, за которые выставлены оценки в аттестате, приближается к двум десяткам. На протяжении 10 (а теперь уже 11 лет) нашей почти ежедневной обязанностью было не что иное, как овладение знаниями, умениями, навыками… 

Помните, нам рассказывали про вектор магнитной индукции, строение альдегидов, роль генотипа в формировании фенотипа, определенных и неопределенных интегралах, основных вехах закрепощения крестьян на Руси? Помните? А я почему-то нет… А ведь когда-то все это учила и даже сдавала экзамены… И неплохо, кстати, сдавала… А вот сейчас в абсолютный тупик меня поставил вопрос, заданный моей дочкой: «как доказать примесь сульфида аммония в растворе сульфата натрия?» НЕ ЗНАЮ! Ну не доводилось мне сталкиваться с этой вот примесью на протяжении последних 20 лет…

А собственно, что конкретно из этой обширной школьной программы оказалось востребовано нами в жизни? Что не стерлось из памяти за давностью лет и полнейшим отсутствием интереса? За какие умения мы до сих пор говорим учителям спасибо и как часто сожалеем о бездарно потраченном в школе времени?

Михаил Грушевский, актер, пародист.

Вопрос, мне кажется, стоящий и интересный. Мне лично пригодилось то, что в школе давалось легко. Я по жизни гуманитарий. Даже сейчас я стихи Пушкина знаю лучше, чем таблицу умножения. Шестью восемь – сорок восемь? Ну, вот то, что в рифму, еще можно вспомнить. Еще я любил в школе английский язык. С ним дружу до сих пор. Он мне очень помогает. Не то чтобы школьная программа обеспечила языком на всю жизнь, просто мне было интересно, и я пошел на курсы (в то время были бесплатные государственные) и школьную информацию подкреплял дополнительной. И вот английский язык мне верой и правдой служит. Я даже шутить могу по-английски. И даже несколько раз мне это очень пригодилось.

А еще я очень любил историю. И кто знает, может быть то, что я в жанре пародий обрел успех именно благодаря пародиям на государственных деятелей (кстати, не только современных, но и исторических), произошло именно потому, что у меня в школе была замечательная учительница. Вот так, если шаг за шагом разбираться, то большинство людей, мне кажется, могут признаться: в жизни больше пригодилось то, что больше нравилось в детстве. И из этого можно сделать вывод: что если когда-нибудь у нас школьная программа будет выделять большее количество часов на те дисциплины, которые по сердцу тому или иному школьнику, то от этого выиграет каждый. Усредненная программа дает усредненный результат… Вот у меня, например, совсем «не шла» химия. До сих пор слово «щелочь» рифмуется исключительно со словом «сволочь», и, к своему стыду, я не помню из курса химии ничего, даже если учесть, что после школы я закончил Институт стали и сплавов. Но даже там я любил больше общественные науки.

С одной стороны, должны быть базовые знания по всем предметам, ну, должны люди знать, что «шестью восемь – сорок восемь». Но практика показывает, что используем мы в жизни то, что нравилось, к чему душа лежала. И не последнюю роль здесь, кстати, играет и человеческий фактор. А возможно, для кого-то и определяющий. Хотя я вот историю полюбил задолго до того, как нам начала ее преподавать замечательная Варвара Галактионовна. История появилась у нас в 5-м классе, а она вела ее уже в старшей школе, но это только добавило интереса к предмету. Ей было тогда уже 80. Учителем она стала в 17 лет, сразу после революции, «живьем», как говорят, слышала выступление Ленина. И после нас еще 10 лет проработала. Так вот ­– ее уроки стали для меня настоящим праздником души. Хотя интерес к предмету, как я и говорил уже, был и ранее.

Что касается, например, уроков труда, то мне умение рукодельничать, практически не пригодилось. Но это не показатель, потому что у меня вообще руки неправильно растут. Помню, по труду нам дали задание собрать какой-то радиоприемник. Мой отец – он-то как раз со своими руками дружил – так вот с его помощью я это задание выполнил, правда, не столько делал, сколько смотрел. Ну вот не дано этого и не дано…

Единственное, чего я не понимал и не понимаю, – для чего нам в школе преподавали начальную военную подготовку. Помните? Ну, ладно мальчики, а то, что девочек гоняли в противогазах, мне кажется, было чудовищно.

Татьяна Пушкина, телеведущая

Пригодилось ли что-нибудь кроме навыка читать и писать?

Конечно! Дело в том, что в системе школьного образования никто не отменял роль личности в общении. Обучение – это, прежде всего, общение. Для меня, например, остались неизгладимые и, естественно, очень хорошие впечатления о личностях моих учителей. Наша учительница русского языка сначала была нашей пионервожатой. Наталья Николаевна Гончарова… Я помню ее до сих пор. Это никуда не уходит. Если говорить о знаниях, которые дает школа, то вот мы только сегодня обсуждали со студентами рассказ В. Токаревой, она там говорит о том, что человек проживает не временную жизнь, а эмоциональную. Те знания школьные (о литературе, в основном) у меня все остались. Есть вещи, которые я не могу объяснить тем же студентам по учебникам. Есть только мой эмоциональный вектор. И это оттуда. Все мы родом из детства. Для меня школа – это реально школа – школа жизни.

У нас труды вела учительница по имени Эвелина. Я даже сейчас могу с закрытыми глазами сшить фартук. И это нормально. Женщине без таких навыков нельзя. Сегодня, например, говоря с учениками о прогнозе погоды, я не испытываю никаких сложностей, и эти знания тоже оттуда. Это наша школьная география. По физкультуре тоже было все замечательно. У меня был потрясающий педагог. Его звали Эдуард Павлович. С ним (и с нашим педагогом по математике) мы, учась в восьмом классе, ходили в двухнедельный лыжный поход по Кольскому полуострову. На лыжах – дровах. Потому что тогда настоящих лыж ни у кого не было. Этот человек нас всему обучал играючи. Мы лазали по канатам, забирались на ненавистные многим девчонкам высоченные брусья. Я стала мастером спорта по двум дисциплинам. Нам вообще очень повезло, потому что нас учили люди, которые отдавали нам свои души.

Анатолий Вассерман, журналист, политик, философ

Математика, физика, химия мне были необходимы, пока я работал программистом, причем не обычным программистом, много лет я занимался автоматизированными системами управления технологическими процессами. Знаний по этим дисциплинам требовали поставленные передо мною задачи.

Что касается истории, то она мне понадобилась, когда я стал заниматься политикой. Причем большая часть знаний осталась в голове как раз со времен школы, закрепилась общая структура, тот самый марксистский  материализм, на котором строилась школьная программа. И помогал он мне самым непосредственным образом, потому что позволял ориентироваться во взаимосвязях исторических. Сейчас его принято ругать…

Есть мелкая, но интересная подробность. Улица, на которой я живу в Одессе, в советское время носила имя Франца Меринга. Так, вот тот самый Меринг – историк, который много лет спорил с Марксом, в конце концов признал, что Маркс прав, и сам вступил в социал-демократическую партию, а под старость стал одним из основателей германской коммунистической партии. Сдался, как говорится, под напором неопровержимых фактов.

Возвращаясь к школьным предметам… конечно, были у нас и уроки труда. На них учили разным полезным умениям: от того, как починить проводку, до того, как самому пришить себе пуговицу. Мне из уроков труда пригодилось немногое, ну, так не на одного меня они были рассчитаны. У меня особой необходимости рукодельничать не возникало. Но если это случалось, то я мог справиться более или менее. Помню, что было трудно с физкультурой. Тут я оказался крайне неуспевающим учеником и по сути таковым и остался. Ни петь, ни рисовать я тоже не умею.

Ольга Машная, актриса

Я очень сожалею, что какие-то уроки прогуливала, не учила. Сейчас я понимаю, что, если заниматься математикой, это оттачивает твой ум. Все, что школа дает, работает на уровне подсознания, и потом ты никогда не знаешь, что и где тебе может пригодиться. Мы жили в такое время, что все надо было искать, доставать. В этом смысле очень выручали навыки, полученные на уроках труда. Это активизировало наши творческие задатки. Мы сами становились создателями, исполнителями.

Я прекрасно шила, вязала, помню, даже туфли себе каким-то невероятным образом украшала, когда надо что-то для выхода придумать. Этакие доморощенные дизайнеры были. Рукоделие – это, пожалуй, единственное, что пригодилось реально. В нашей профессии очень важен кругозор. И чем он шире, тем проще потом работать. А в быту… ну, наверное, и я смогу разорванный провод починить, но техника, электричество – это все-таки, мне кажется, по мужской части… Если какой-нибудь ребенок спросит, почему летают самолеты и как работает телевизор, я, скорее всего, не найду, что ответить.

Виктор Беляев, повар, экс-директор комбината питания «Кремлевский»

Навык читать и писать пригодился однозначно. Литературу люблю. Все остальное – физика, химия, алгебра с геометрией – практически не отложилось. Однажды преподал сыну урок о том, что физику учить надо. У нас дома сломался выключатель, и надо было срочно его починить. Я туда полез, и меня так ударило током, что чудом остался жив.

Лев Пережогин, психиатр

Когда я заканчивал школу, то по тем предметам, которые мне пригодились в жизни, я знал намного больше своих учителей. Биологию, химию, литературу, русский язык мне было сдавать при поступлении в институт, и знал я их на хорошем уровне. По крайней мере московские городские олимпиады по всем этим предметам я выигрывал в течение нескольких лет подряд.

Что касается, например, физики, то я могу объяснить своему ребенку, как работает рефлектор карманного фонаря или каким образом устроена мобильная связь, хотя этого в школе не изучают. Алгебра, пожалуй, оказалась востребована меньше всего, формулу дискриминанта и квадратного уравнения сейчас с трудом вспомню. Геометрию помню лучше. Если теоремы какие-то, возможно, уже и не докажу, то применить их, решая задачи, наверно, еще смогу, так же, как и смогу орудовать карандашом, циркулем и линейкой для построения тех же многоугольников.

Историю знаю намного лучше, потому что она мне всегда нравилась. Правда, не история России — русская история мне почему-то не очень по душе, я лучше знаю французскую и английскую историю, и рамками школьной программы эти знания не ограничиваются.

Дело в том, что наша школа находится сейчас на очень низком уровне. Она создает человека попсовой культуры. А реальный уровень культуры приличного человека должен быть все-таки выше, чем попса. Такого человека школа создать не может. Таким человек делает себя сам, при активной подпитке со стороны семьи своей.

Простите меня, пожалуйста, но знания, которые дает современная школа, в большинстве своем применимы лишь на уровне счета денег в магазине. Правда, при желании и вовремя взявшись за ум, человек может активизировать свои умственно-познавательные процессы и впоследствии с успехом применять знания во многих областях. Поэтому, если вы меня сейчас попросите рассчитать скорость ракеты, летящей к Марсу, то к завтрашнему дню я скажу вам, как это сделать, – не потому что я знаю это из курса физики, а потому что знаю, как навести справки.

Своими руками по дому я тоже умею делать почти все, может быть, за исключением каких-то сложных сантехнических работ.

Владимир Вишневский, поэт

Конечно, не могло все пригодиться из советской школы. Но с годами (это, видимо, возрастное) я все же беру ее под свою защиту и не стану говорить, что все, что я изучал в ней, пошло коту под хвост. Хоть я и не работаю на фрезерном станке и не делаю табуретки, как учили нас на уроках труда, у нас были все-таки неплохие учителя. Во всяком случае, освоение классики по литературе, как бы идеологически она ни преломлялась, это заслуга советской школы.

То, что я даже пошел в институт на филфак и провалился на сочинении, было скорее плодом того, что я слишком хорошо разбирался в литературе и не знал, что надо писать просто. Мое вступительное сочинение хладнокровно оценили по количеству неправильных запятых и поставили мне «двойку», что стало настоящей драмой для моей интеллигентной семьи. Но это уже рассказ о жизни, а что касается гуманитарных предметов, если не брать в расчет, что нас «выстраивали» идеологически, мне повезло с учителями.

Единственную тройку я получил по химии, она мне точно не пригодилась. Все вытеснялось под напором жизни практическими знаниями. Большая часть из того, что было получено в школе, осталось просто милым воспоминанием о детстве. Я многому обучался сам. Я хотел быть криминалистом и изучал, как брать отпечатки пальцев: делал металлическую пыль, в 8–9 классах этому не учили. Плохо, что мы тратили время на конспектирование дурацких предметов в школе и в институте — история КПСС, политэкономия социализма — но этот налог многие заплатили. А практические знания я в основном в армии получил, там научился работать руками. Поэтому того, что я не могу вбить гвоздь, я тоже не могу про себя сказать.

Беседовала Ольга Щербакова