Когда в детстве ты читаешь жития святых мучеников, то в большинстве своем они воспринимаются как сказочная история с непременным счастливым окончанием, то есть Царствием Небесным. Редко кого в ту пору волнуют до замирания сердца сами мучения, которые приходится претерпеть страдальцам, они словно являются просто непременным атрибутом интересной истории.

Став старше, ты читаешь жития совсем иначе, совершенно по-другому пропуская их через себя. Если детская жажда героизма чаще всего сопряжена с обязательным «Вот бы мне так!» (крамола, но – неважно, что ты читаешь, житие святых или повесть о пионере-герое), то повзрослевшее сознание сначала задается осторожным вопросом: «А смог бы я – так?»…

***

Годы жизни и даже смерти преподобномученицы Анастасии Римляныни точно неизвестны. Эту святую, называемую Старшей, нередко путают с Анастасией Узорешительницей, получившей прозвание Младшей (уж не говоря об Анастасии Римской), но все же можно четко выстроить ее житийную историю и определить, как минимум, приблизительное время и место земной жизни: окрестности Рима, II век.

Святая Анастасия в трехлетнем возрасте осталась сиротой и воспитывалась игуменьей одного из монастырей, находившихся рядом с Римом. Старицу-настоятельницу звали Софией, она вырастила девочку как родную дочь, полюбив ее всем сердцем. Анастасия выросла удивительной красавицей, и многие знатные римские юноши и мужчины предлагали ей руку и сердце, но девушка, воспитанная в строгих монастырских правилах, не видела для себя другого жениха, кроме Жениха Небесного. Когда девице исполнилось двадцать лет, слава о ее красоте уже достигла ушей всех римлян, однако далеко не все склонны были просто восхищаться ею. Нашлись те, кто составил на Анастасию несколько доносов владетельному военачальнику по имени Пров. Не забыв упомянуть о прекрасной внешности девушки, доносчики указывали на такую её вину, как исповедание христианской веры.

Поскольку в те времена мирное время жизни часто сменялось гонениями на христиан, в этом нет ничего удивительного. Так случилось и на сей раз: Пров велел привести к нему девицу, чтобы, во-первых, воочию убедиться в том, так ли она красива, как говорит о ней молва, а во-вторых — разобраться с ее верой. Посланники военачальника сначала долго не могли попасть в монастырь – тяжелые двери просто-напросто отказывались открываться перед ними, так что мужчинам пришлось пустить в ход топоры. Этим они страшно напугали насельниц обители, которые, быстро собравшись, убежали через вторые ворота. В опустевшем монастыре остались только двое: София и Анастасия.

Игуменья позвала к себе девушку и сказала, что пришло время ее страданий за Того, Кого она выбрала своим Небесным Женихом. Старица успокаивала свою воспитанницу и убеждала ее с честью и верой вынести все испытания, которым может подвергнуть ее ополчившийся военачальник, ведь все они окажутся ничем по сравнению с той наградой, которая будет ждать ее на небесах. Когда посланники Прова наконец ворвались в монастырь, они обратились к Софии с просьбой отдать им девицу.

— С радостью, — ответила игуменья, — но прошу вас, дайте мне два часа, чтобы я могла должным образом подготовить свою воспитанницу.

Естественно, воины подумали, что Анастасию будут наряжать в красивые одежды, заплетать ей волосы и надевать разные украшения, так что они спокойно позволили отсрочить отъезд к Прову на это время. Однако София и ее приемная дочь отправились в монастырскую церковь, где наставница, со слезами на глазах, снова и снова ободряла ее, призывая не отступать от веры Христовой и достойно принять тот мученический венец, который ее ждет. Игуменья напоминала девушке слова псалмов и Евангелия, говоря:

— Когда станут немилосердно бить тебя, ты «не убойся от убивающих тело, души же не могущих убити». Захотят ли отсечь тебе голову, ты смотри на главу всей Церкви – Христа, Который есть слава твоя и возносит главу твою. Не бойся страданий – перед тобой предстанет Жених твой и облегчит мучения, а потом дарует вечное блаженство.

Анастасия отвечала, что она готова пострадать за Христа и просила свою приемную мать только о том, чтобы та молилась о даровании ей силы и присутствия Божия. Этот разговор в храме длился между женщинами дольше двух часов, так что обеспокоенные посланники Прова отправились на их поиски. Когда они увидели, что никаких приготовлений к земным наслаждениям не было сделано, а лишь велись ободряющие душеспасительные беседы, то пришли в ярость, схватили Анастасию и заковали ее в цепи, в таком виде отправив в Рим, где она предстала перед посылавшим за ней Провом.

Тот начал с вопросов о том, как зовут девушку, откуда она родом и какую веру исповедует, а потом стал расписывать прелести благополучной земной жизни и призывать Анастасию отвергнуть Христа и выбрать себе в мужья любого из римских юношей. Словно не услышав предупреждения военачальника о необходимости выказывать ему уважение, девица ответила Прову настоящей отповедью:

— Мой муж, мое богатство, моя жизнь и мое веселие – это Господь Иисус Христос, от Которого ты не отвратишь меня своими соблазнительными словами, не обольстишь, как змей Еву, не усладишь для меня горькой вашей погибели.

Пров, естественно, не захотел слушать подобных разговоров и приказал сначала ударить девицу по лицу, чтобы снова напомнить ей о необходимой почтительности к представителям власти, а потом велел сорвать с нее одежду и в таком виде поставить перед толпой.

— Безумный, это не мой стыд, а твой, — отвечала Анастасия. – Так как Господь знает, что солнце никогда не видело моей наготы, а ты посрамил себя, а не меня: ведь теперь каждый скажет, что только твои бесстыдство и похоть сподвигли тебя на такой поступок.

С этой минуты начинаются страшные физические мучения святой девы: Пров приказал сначала растянуть ее между четырьмя столбами лицом вниз, бить ее по спине, а снизу развести костер со смолой. Несмотря на то, что даже сами мучители устали истязать девушку, она произносила только «Помилуй мя, Боже», и ни одного другого слова. Тогда было решено отвязать девицу от столбов, но лишь затем, чтобы растянуть ее уже на колесе, которое стали вертеть и, таким образом, сломали девушке все кости и разорвали жилы. Когда казалось, что вместо живого человека на колесе висит безвольная кукла, Анастасия снова взмолилась Христу. Невидимой силой пытка остановилась, а девица оказалась отвязанной и совершенно целой и невредимой.

Многие были впечатлены этим чудом, но только не Пров – он приказал подвесить святую и строгать ее тело, издевательски спрашивая, хорошо ли ей теперь. На это Анастасия отвечала, что мучения за Христа сладостны – и военачальник велел увеличить их, видя такое упорство девицы. Для начала он повелел отрезать ей соски бритвой, но единственное, чего добились от Анастасии, кроме молитвы к Богу, была просьба принести ей воды.

Это проделал один из воинов, которого Пров тут же приказал обезглавить, заподозрив в нем тайного христианина, что было правдой. После этого мучитель вернулся к Анастасии и приказал сначала вырвать ей все ногти, потом выбить зубы, отрубить руки и ноги и, наконец, вырвать язык. Тут уже даже толпа зевак не выдержала, народ стал возмущаться такой жестокостью Прова. Тот повелел отнести то, что осталось от девушки за город и там отсечь ей голову. Палачи выполнили это приказание, а тело и отрубленную голову оставили просто так, без погребения, рядом побросав и отрубленные руки-ноги.

В ночи сюда пришла София, которой явился ангел и сообщил, где найти останки ее святой воспитанницы. Она собрала все части тела Анастасии вместе, сложила как целое тело и с почетом похоронила, прославляя Небесного Жениха своей приемной дочери.

***

Современное сознание, насквозь пропитанное скепсисом, читает такое житие не только с ужасом и громко кричащим инстинктом самосохранения, но и с мыслями порядка «что за мазохистская страсть к страданию, что за экзальтация». А ведь дело, на самом деле, не в этом – не в современной подмене понятий и культе тела. А в том, что мы сами отдалились от Христа (даже по сравнению с самими собой в детстве), не отдаем Ему все свое сердце, душу и тело безоглядно, как умели – и до сих пор умеют! – святые. Конечно, молиться о праве мучиться за Христа – это уже не каждому доступное – да и не каждому нужное! – умение. Но просить себе такого полного растворения в Нем и доверия Ему – стоит поучиться, пожалуй, нам всем.