Я не могу написать эту статью уже две, целых две (!) недели. У меня есть все: концепция, ответы эксперта, даже целые абзацы текста выстроились и ждут команды «Огонь!» в моей голове. Осталось лишь подключить мозг к ноутбуку и возложить руки на клавиатуру, чтобы выплеснуть то, что накопилось в уме и в сердце. Но нет! А все потому, что я хочу написать о женской дружбе, а это тема – конфликтная, обычно вызывающая острые дискуссии и неудовольствие косной части мужского народонаселения.  А я зверек робкий, не поверите, и прямо выражать свою агрессию мне сложно. Но вернёмся же к баранам.

Женская дружба – это категория, которая в нашем обществе почему-то традиционно обесценивается, причем снисходительно-пренебрежительно к ней относятся подчас и сами дамы, которые усваивают стереотипы, транслируемые мужчинами, и послушно подлаживаются под них, даже не замечая, что смотрят сами на себя чужими глазами (зачем – тема для отдельной статьи, которую я непременно напишу сразу следом за этой).

А побудили меня обратиться к теме женской дружбы два ровно противоположных чувства. Первым было чувство глубокой благодарности к моим многочисленным подругам, ярким, красивым, талантливым, непохожим друг на друга, открытым миру и людям, совершенно чудесным. Они действительно много значат для меня, и я как раз из тех людей, которые способны дружить годами, не теряя дорогих и близких людей из виду. Я вполне неиллюзорно полагаю друзей обоего пола своей добровольно выбранной семьей. Подруги были со мной в самых критических ситуациях – они пускали меня к себе жить в период студенческого бесприютья, вытирали мои слезы после драматических разрывов отношений, вытаскивали меня, внезапно ослепшую от конъюнктивита, из Франции, и это было то еще приключение (наощупь ориентироваться в аэропорту довольно сложно). Я, разумеется, помогала им, чем могла, в ответ. Мы доверяли и доверяем друг другу деньги, ключи, документы и даже мужчин – вопреки всем стереотипам. Мы способны часами беседовать об искусстве, религии, психологии, философии, литературе – вот буквально на прошлой неделе люди в кафе были очень не рады нашему соседству, потому что, обсуждая «Анну Каренину», мы в какой-то момент перешли на крик. Конечно, при этом мы настоящие девочки, несмотря на все наши образования и повышенную, как температура у больного, духовность,  и также взахлеб способны обсуждать моду и мужчин, пусть и не часами.

Кстати, о моде и мужчинах. Вторым чувством, которое побудило меня замолвить слово о женской дружбе, стал гнев — того сорта, который называют праведным. Дело в том, что недавно я прикупила, по обыкновению, декабрьский выпуск авторитетного женского глянца – о названии умолчу, скажу только, что это действительно авторитетный глянец.

Сначала в статье за авторством некой дамы я прочитала, что женщины при встрече обсуждают исключительно платьишки и романы. Затем, уже в мужской колонке, я столкнулась с нижеследующим пассажем: «Мой друг как-то позвонил мне ночью и спросил: «Слушай, а ты не помнишь, кто все-таки победил в битве при Кадеше – Рамсес II или хетты? И мы с ним сорок минут обсуждали эту тему. Вы можете представить себе нормальную девушку, которая всерьез оперировала бы хоть одним из этих понятий?»

Да, вскипела во мне немедленно кровь, могу. Могу, холера, потому что это я, а также все мои подруги. Вот прямо про битву при Кадеше ничего не скажу, но помню, как водила рукой по испещренной иероглифами колонне в храме в Карнаке и с упоением думала о том, что все вокруг построил этот пресловутый Рамсес II. Я лично знаю девушку моих лет, которую хлебом ни корми – дай еще немного покопать Кумран и еще немного порасшифровывать те самые знаменитые рукописи. Она, кстати, преподает библейскую археологию. Еще одна моя подруга недавно представила на ММКФ свой полнометражный фильм о Марине Цветаевой, тонкий, умный и глубокий, и я знаю, что в этом произведении она оперирует понятиями гораздо более сложными, чем те, что приводит в пример автор разозлившей меня статьи. Среди моих подруг и приятельниц – ученые (биологи, филологи и прочие ологи), историки, врачи, психологи, поэтессы, писательницы, сценаристки, есть даже один режиссер, правда, начинающий  — эта девушка получила уже два высших образования, а в прошлом была моделью, то есть представляет из себя вовсе не духовно богатую деву в растянутом свитере, как можно вообразить, а вполне себе нимфу с улыбкой, ногами, блондинистой стрижкой и всем, что там нимфам по должности полагается.

И все мы легко и непринужденно остаемся за бортом корабля под названием «Мужской мир», только потому что никак не вписываемся в картину, в которой девушки созданы для того, чтобы смеяться и зевать на лекциях.

Я претендую на нормальность, знаете ли. Я считаю, что я более чем нормальна, потому что помимо плотских (мода, мужчины) устремлений у меня есть еще душевные (потребность в интеллектуальном общении, в путешествиях, в искусстве, в осознании себя) и духовные (потребность в Боге). История моих бедствий началась еще в школе, когда я посвящала себя интеллектуальным занятиям, потому что они меня, извините за выражение, перли. И по сей день я вскидываю голову, как лошадь, заслышавшая глас боевой трубы, когда кто-то предлагает мне потренировать мои маленькие серые клеточки (эх, это рвение, да к спорту бы!). Последний выход с цыганочкой пришелся на медовый месяц в Греции, когда аниматор вовлек курортников с детьми в игру «Что? Где? Когда?», и все кончилось тем, что они изумленно на меня таращились.

Все, кроме мужа, за что я его, собственно, и люблю. Мой круг интересов (что платьишки, что библеистика, что аналитическая психология, что кулинария с сериалами) воспринимается им как вполне нормальный. И у него не вызывает ни недоверчивых смешков, ни саркастических ухмылок тот факт, что и я, и мои подруги ведем себя как живые люди, обладающие волей и сознанием, а не как целлулоидные куклы со страниц глянца, хихикающие и будто сознательно сводящие себя к своему гендеру через моду и мужчин – в угоду последним.

Знаете, в Евангелиях от Марка и от Матфея есть отличные высказывания относительно хулы на Духа Святого. Вот, например, как пишет об этом Марк: «Истинно говорю вам: будут прощены сынам человеческим все грехи и хуления, какими бы ни хулили; но кто будет хулить Духа Святого, тому не будет прощения вовек, но подлежит он вечному осуждению» (Мк, 3:28-30). А вот что говорит по этому поводу Матфей: «Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает. Посему говорю вам: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам; если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем» (Мф,12:30-32).

Эти места из Писания для меня очень важны. Хула на Духа Святого, на мой взгляд, может быть не только и не столько прямым оскорблением одного из Лиц Троицы. Ведь Дух Святой – это именно то, что входит в людей, взаимодействует с ними, это, очень упрощенно, божественное в человеческом (поэтому у Матфея Сын противопоставляется Духу). И тот, кто сводит женщину к гендеру, лишая ее тем самым душевных и духовных богатств, оскорбляет божественный принцип, который в ней без всякого сомнения присутствует, как и в любом творении.

Хулит Духа Святого каждый, кто сознательно упрощает человека, замечает в нем лишь проявление животных инстинктов. Это примитивное восприятие и есть та самая хула. Она, по моему скромному мнению, оскорбляет самого Бога, создавшего нас как существ, обладающих душой и духом. Все эти «женской дружбы не бывает», «все бабы стервы», «все мужики козлы», «им только одного и надо», «бабе дорога от печи до порога», «бей бабу молотом – будет баба золотом» — то, что делает мир вокруг гадким, а вас самого – подозрительным, не верящим в лучшее в людях, — это и есть хула на Святого Духа, который вполне способен одеть душу каждого человека в золотой доспех (см. события Пятидесятницы и последствиях их). Но я экзегет-недоучка, поэтому лучше остановлюсь и от религии перейду к философии.

Взглянуть на проблему можно и с точки зрения принципа несводимости человека. Это философский принцип подробно описан моим преподавателем и замечательным ученым и писателем В. Д. Губиным. Вот в чем заключается несводимость: «Человек никогда не совпадает ни с одной своей телесной или психологической особенностью, ни с профессией, ни с работой, ни с делом. Ни в одной вещи, которую он создает, он не выражает себя полностью, он всегда выше, значительнее любого своего дела и свершения. Если он отождествил себя со своей профессией — он уже не человек в полном смысле слова. Его уже можно называть через дефис: человек-токарь, человек-банкир, человек-депутат». Или человек-женщина, добавлю я.

В мозгах многих людей гендер все еще полностью определяет человека. Я совершенно не против частично определять себя как женщина: мой гендер мне очень нравится, я с удовольствием общаюсь с мужчинами, навожу красоту, думаю в скором времени обзавестись потомством от любимого супруга. Но! В тот момент, когда кто-то пытается полностью поместить меня в мой гендер, что-то внутри начинает яростно выть, как сирена воздушной тревоги, потому что я не просто женщина: я еще и журналист, я религиовед-недоучка, я любитель ролевых игр, я немножко философ, я верующая, я дочь, я сестра, я подруга, я в первую очередь человек.

Приверженные косной патриархальности мужчины недовольны: как, не все мое внимание посвящено им! Увы, оно, например, отдано моим подругам, с которыми я не так часто говорю о моде и мужчинах, зато частенько – об условных хеттах и условном Рамсесе II. И это мое нормальное состояние, о котором мне не пришло бы даже в голову писать колонку, если бы не зацепившие меня статьи, которые я процитировала в самом начале материала.

Вот сегодня мы с подругой за вечерним чаем успели отметить удачные наряды друг друга и перешли к более животрепещущей в наших рядах теме – что лежит в основе современной психологии: мифологема или научный метод? Еще немножко про шизофрению поболтали, отлично время провели.

Так зачем же уважаемый женский глянец выступает в роли проводника парадигмы, по сути, унижающей женщин? Cui prodest?

За ответом я обратилась к своей близкой подруге и детскому психологу, юнгианскому аналитику Анне Владимирской. Психоаналитический подход к проблеме изрядно успокаивает нервы и позволяет даже очень раскипятившемуся автору почувствовать себя над ситуацией. Вот что рассказала нам Анна о предвзятом отношении к дружбе между женщинами: «Во многом такой взгляд на женскую дружбу отражает уничижительное отношение к женщинам в целом, и утверждение о невозможности женской дружбы – это только одно из качеств опустошенного образа женщины, потерявшей черты живого человека, а сохранившей только гендер и его атрибуты. Существо с крайне суженной системой ценностей (привлекательность, мужчины, замужество, быт) действительно вряд ли способно к дружбе. При этом женский образ на страницах глянца, с одной стороны, идеализирован (привлекательность, нежность и чуткость сочетаются с трудолюбием, успешностью и уверенностью в себе, эта женщина прекрасно выглядит, все может, у нее все есть и при этом она свободна от всякого стресса). С другой стороны, глянец акцентирует те сложные эмоции, которые возникают, когда заявленный идеал оказывается недостижим («не могу похудеть», «не могу не переживать», «не могу найти настоящего мужчину» — в статьях даются ответы на вопрос «что делать?»). Если добавить к гендеру человеческие черты, то вместо «суперледи» и «неудачниц» появятся живые люди, имеющие и другие измерения в личности, в том числе способность к дружбе.

Есть и вторая сторона в этой теме. Если обращать внимание в первую очередь на идеализированную часть женского образа, то даже поверхностный анализ дает почувствовать, что за этим идеалом стоит мечта. Эта мечта многих девочек о том, чтобы сделаться принцессой из сказки. Она не просто притягательна сама по себе, ее в качестве ориентира часто предлагают родители и само окружение маленьких девочек. Девочки вырастают, но мечта продолжает подавать голос изнутри. Основное предназначение принцессы – найти своего принца и выйти за него замуж, тогда она сможет быть счастливой. Обратите внимание: у принцесс обычно есть матери или сестры, но нет подруг. Подругам просто нечего делать в принцессиной сказке. Они (другие принцессы) ставят под сомнение выбор принца и снижают уверенность в собственной исключительности: принцесса не просто девочка, она королевская дочь. Могут ли все вокруг быть принцессами? И если нет, то как убедиться в том, что принцесса именно я? У замужней принцессы или принцессы-невесты могут появиться подруги, но тут начинается другая сказка – о новой принцессе, которая рада за подругу, но мечтает о том, что и у нее будет свой принц. То есть мужчина и отношения с ним находятся всегда в самой верхней строчке списка ценностей. Настоящие женщины сегодняшнего дня вовсе не торопятся немедленно выйти замуж и родить детей. Очень многих интересует карьера, развитие своей личности, путешествия. Тут уже появляется место для подруг и для дружбы как таковой. Но для некоторых «принцессина мечта» остается очень важной. И вот в последнем случае описываемый глянцем конфликт вполне актуален».

Последний абзац этой статьи должен выступать в роли резонера, но, кажется, этот негодяй напрочь позабыл свою реплику. Придется ему суфлировать: нет, я вовсе не живу в стране розовых пони, которые целыми днями распевают: «Friendship is a Magic!» В моей жизни случались и горькие разочарования в людях, и было даже целое большое предательство со стороны близкой приятельницы. Но в дружбе в целом и в женской дружбе в частности я ничуть не разочаровалась, ведь исключение в моем случае скорее подтверждает правило, чем рушит систему. И потом, если женской дружбы не существует, то с кем же я буду смеяться над одним нам понятными шутками, обсуждать самые сложные темы – от сломанного ногтя до богословских вопросов, развлекаться, влипать в истории, заниматься творчеством, путешествовать? Кем я буду вдохновляться, об кого буду греться, чьим успехам буду улыбаться, а несчастьям сочувствовать?  Кто-то скажет – все это нужно делать с мужем, а я скажу, что любой муж рано или поздно выдохнется, если будет в одиночку удовлетворять вашу потребность в любви и в дружеском общении. И хотя я далеко не идеальная подруга, мне так радостно оттого, что мои девочки со мной, как в той детской песенке про проливной дождик.

Все умиленно плачут, занавес.