В наших маленьких старинных городках, о которых сами жители говорят с пренебрежением: «дерёвня», и из которых молодежь, по возможности, спешит уехать туда, где есть театры и рестораны, ночные клубы и дворцы спорта, таится множество тайн, соприкасаясь с которыми просто диву даешься: да неужели так бывает, что здесь происходили удивительные вещи, а по улочкам ходили те, о ком слагаются песни и пишутся интригующие произведения.

Именно к таким городкам относятся и подмосковные Бронницы, в которых я оказалась проездом. Город как город, только находится в пятидесяти километрах от Москвы, да надвое разрезается трассой федерального значения «Москва – Челябинск».

Сердце города  —  построенный в 1705 г. каменный пятиглавый собор Архангела Михаила. У алтарной части собора в железной ограде – могилы декабристов Михаила Александровича Фонвизина и Ивана Ивановича Пущина; летом там всегда цветы, а зимой на белом, обжигающем снегу, как кровь, алеют неприхотливые гвоздики. Оказавшись в Бронницах первый раз, я удивилась, а что связывало этих людей, кроме декабрьского восстания 1825 года? Они такие разные.

Михаил Александрович Фонвизин – участник Аустерлица, адъютант генерала А.П. Ермолова во время Отечественной войны 1812 года, боевой офицер в военных действиях под Смоленском, Бородино, Тарутино, Березиной и сражениях за границей в 1813 году.

Иван  Иванович Пущин окончил Царскосельский лицей вместе с А.С. Пушкиным, недолго прослужил в гвардейской конной артиллерии, а затем принял звание судьи московского надворного суда, за что подвергался насмешкам товарищей – данная служба в глазах дворян считалась унизительной.

В поисках ответа на свой  вопрос, я познакомилась с удивительной женщиной, которая много лет назад, как я сегодня, стояла у ограды храма, смотрела на дорогие её сердцу могилы, но не задавалась вопросами, а прощалась, на тот случай, если больше не доведется встретиться на этом свете.

Разрешите вам представить маленькую женщину с большим сердцем – Наталью Дмитриевну Фонвизину.

В костромской глубинке, в семье уездного предводителя дворянства Дмитрия Акимовича Апухтина  в 1803 г. родилась малышка, единственный и долгожданный ребенок – Наталья. В момент рождения девочки, мать, обрусевшая немка, женщина очень набожная и сентиментальная, дала обещание посвятить ее Богу. Наталья росла любимым и очень балованным ребенком, окружавшие ее люди были уверены, что жизненный путь девочки будет усыпан цветами. Да и как можно было в этом усомниться? Веселая, непосредственная и живая малышка вызывала у близких и друзей родителей только радость.

На ее восьмой день рождения В.А. Жуковский напишет в альбом матушки Натальи следующие строки:

Тебе вменяют в преступленье, что ты милее всех детей!
Ужасный грех! И вот моё определенье:
Пройдёт 5 лет и 10 дней! Не будешь ты тогда милее всех детей!
Ты будешь страх сердец и взоров восхищенье!

Наташа  любила жизнь во всех её проявлениях, как писала она позднее в своей «Исповеди»: «…я полюбила Мир страстно – и в Мире – все его приманки, все его увеселения, и танцы особенно, и ни о чем больше  не думала, кроме предмета любви, который занимал мое сердце в те минуты – предметы эти менялись, но чувство влюбленности было постоянным».  И в то же время она была очень застенчива и порой дичилась людей, ей казалось, что ласковы с ней из-за жалости, против которой восставала её гордость, немногие могли похвастаться дружбой с ней, она сторонилась детей своего возраста и очень любила проводить время со своей кормилицей, «нянюшкой».

В девочке уживались с одной стороны — страстность, способность любить и ненавидеть без оглядки, унаследованная от отца, происходившего из татарского рода,  а с другой —  мечтательность, пытливость, аккуратность, унаследованные от матери.  Несмотря на свою любовь к мирским развлечениям, девушка зачитывалась житиями святых, жаждала аскетических подвигов, и в 14 лет в ней произошел душевный переворот, одной из причин которого стало сильное увлечение юной Натальи.

Имение Апухтиных в Костромской губернии располагалось на берегу живописной реки Унжи, куда погостить приехал молодой человек. Он сумел увлечь девушку и стал добиваться ее руки, но, выяснив, что в войну 1812 г. отец  Наташи разорился, не объяснившись и не прощаясь, уехал. Боль была такова, что Наташа и прежде пытавшаяся умерщвлять плоть ношением вываренного в соли пояса, прекратила питаться, и, заказав три терки кузнецу, стала носить их в чулках, давая отдых ногам только затем, чтобы на чулках не появлялась кровь. На нагое тело она стала повязывать засмоленную веревку, которая разъедала его и постоянно жгла, впиваясь в израненную кожу. Но девушке было этого мало, она вставала чуть свет и начинала молиться, иногда не спала ночами.

Наташа никому из близких не открывала своей боли, но не заметить перемен – она сильно исхудала – они не могли.  У нее отобрали книги, стали вывозить к соседям, в надежде, что ей понравится кто-нибудь из соседских сыновей, заставляли петь и плясать. Наташа покорялась, но обстановка становилась настолько для нее ненавистной, что она задыхалась в ней, и, кроме того, родители постоянно говорили о замужестве, тогда Наташа приняла решение удалиться в женский монастырь, подальше от городов и больших дорог. Воспользовавшись отъездом отца, тетки и гувернантки в Москву, с помощью своего духовника  и его супруги, она предприняла попытку побега, в одежде семинариста и под именем Назария. Её побег наделал изрядного шума, матушка занемогла и соседи пустились на поиски беглянки, настигнув неподалеку от женской обители. Мать Наташи вспомнила о своем обете, но отец, вернувшийся из Москвы, не хотел и слышать об этом.

А в имение к Апухтиным приехал Михаил Александрович Фонвизин, двоюродный дядя Наташи, человек добрый, очень образованный и умный. Красота и душевные качества костромской дикарки настолько пленили его, что он сделал предложение и оплатил долги отца Натальи. В свете потом долго шушукались, что старый Фонвизин, а он был старше Натальи на 18 лет, купил себе юную жену.

Получив разрешение Священного Синода, они обвенчались и переехали жить в Москву, где Наталья Дмитриевна должна была постоянно выезжать в свет. Не любя его, она постоянно тосковала по лесам и полям, рвалась туда всей душой. Но прошло совсем немного времени, и экзальтированная, наивная девушка исчезла, а на смену ей пришла очень умная, сосредоточенная женщина, глубоко понимающая свои обязанности жены генерала и уважаемого всеми человека.

За ней толпами ходили поклонники, необыкновенно красивая, умная Наталья Дмитриевна вызывала неподдельный интерес всех, кто с ней соприкасался. Один из современников писал: «…в её голубых глазах отсвечивало столько духовной жизни, что человек с нечистой совестью не мог прямо смотреть в эти глаза». Однажды, на одном из балов, к ней подошел молодой человек, тот самый, который, разбив её наивные, чистые мечты, исчез. Он рассчитывал на прежнюю симпатию и был не прочь пополнить ряды поклонников, но получил отпор. Вам ничего это не напоминает?

Тогда – не правда ли? – в пустыне,
Вдали от суетной молвы,
Я вам не нравилась… Что ж ныне
Меня преследуете вы?
Зачем у вас я на примете?
Не потому ль, что в высшем свете
Теперь являться я должна;
Что я богата и знатна,
Что муж в сраженьях изувечен,
Что нас за то ласкает двор?
Не потому ль, что мой позор
Теперь бы всеми был замечен
И мог бы в обществе принесть
Вам соблазнительную честь?

Но я другому отдана;

Я буду век ему верна».

Большая часть романа в стихах «Евгений Онегин» списана с Натальи Дмитриевны Фонвизиной, и об этом знали в дворянских кругах Санкт-Петербурга.

Выйдя замуж против своей воли, Наталья  со временем полюбила супруга. Она знала об участии Михаила Александровича в тайном обществе и сочувствовала его идеям, а между тем в семье родился первенец Дмитрий, супруги были очень этому рады.

14 декабря 1825 года состоялось восстание декабристов,  и М. А. Фонвизин был арестован 9 января 1826 г. в подмосковном имении Крюково, на глазах Натальи Дмитриевны, беременной вторым ребенком. Офицеры пытались убедить её в том, что везут Михаила Александровича в Москву, по делам, но женщина не верила: «Вы увезете его в Петербург? Скажите мне правду», — а затем побежала за ворота усадьбы и, увидев, что уезжающие повернули не на московскую дорогу, а на петербургский тракт, потеряла сознание.

4 февраля 1826 г. на свет появляется второй сын, названный в честь отца Михаилом. Роды были тяжелыми, состояние Натальи Дмитриевны оставляло желать лучшего, но уже через два месяца, в апреле 1826 г., она приезжает в Петербург. Она старается добиться свидания с мужем, вместе с юной женой декабриста Якушкина она наняла лодку и стала  ежедневно совершать прогулки по Неве мимо крепости, в то время, когда заключенных выводили на прогулку.

Михаил Александрович запишет в своем дневнике от 6 мая 1826 г. «Сегодня ходил я гулять по берегу и по обыкновению думал о своем друге – вдруг увидел ялик, и в нем две дамы в шляпках. Сердце мое мне сказало, что это была моя Наталья. Я тотчас узнал её, хотя в некотором расстоянии, она меня также, и мы оба всем сердцем обрадовались сей счастливой встрече».

Одной из первых Наталья Дмитриевна получает разрешение последовать за мужем в Сибирь, несмотря на все его усилия отговорить жену от этого шага. «Жертвы, которые ты желаешь мне принести, следуя за мной в эти ужасные пустыни, огромны! Ты хочешь покинуть ради меня родителей, детей, родину – одним словом, все, что может привязывать к жизни, и что я могу предложить взамен? Любовь заключенного – оковы и нищету… Любя тебя больше своей жизни и своего счастья, я отказываю тебе и прошу тебя, во имя всего того, что тебе дорого на свете, не следовать за мной. Представь меня моей несчастной судьбе и готовься исполнить священный долг матери – подумай о наших дорогих детях».

21 января 1827 г. Михаила Александровича отправили в Сибирь. На почтовой станции, под Петербургом, его ждала Наталья Дмитриевна с подготовленными для долгой дороги мужа теплыми вещами и деньгами. Они попрощались. Тяжелые роды, переживания за мужа и страх за детей серьезно подорвали здоровье Натальи Дмитриевны.

А та, с которой образован
Татьяны милый идеал…
О много, много рок отъял!
(Евгений Онегин)

Только через год она приедет в Сибирь, поставив свой долг жены выше материнского долга и оставив сыновей на попечение своих родителей и Ивана Александровича Фонвизина, брата Михаила Александровича.

Продолжение следует…