Читайте также: Невидимые миру слёзы

Долгожданный день отъезда домой прошел весьма напряженно: в беготне из опеки в «домик» и в обратном направлении с различными документами, выписками и справками. Поесть за весь день мне не удалось ни разу, равно как не успела я и на прогулки с сыном.

Уже во второй половине дня (поезд был вечером) мне выдали в «домике» медицинские документы и личные вещи сынишки – их было совсем немного, только его крестильная рубашечка и крестик. Я расписалась в толстой тетради о передаче мне на руки (да-да, примерно в таких формулировках) несовершеннолетнего такого-то и… И все!

Сынишку одели в привезенные мной вещи, и в ожидании такси мы вышли напоследок прогуляться по территории и попрощаться с тем местом, где мой ребенок провел целый год своей жизни. Мне казалось, что даже природа радовалась нашей радости: был теплый и солнечный летний вечер, высоко над нами в безоблачном небе кружили ласточки, на крылечке «домика» уютно расположилось целое семейство кошек, а лохматый полкан, бдительно охранявший покой маленьких обитателей домика, на этот раз вылез из конуры, благосклонно помахивая нам колечком хвоста.

Мне было и радостно, и тревожно одновременно: радостно от того, что наконец-то рядом со мной был маленький человечек, бесконечно родной и любимый всем сердцем; тревожно – от того, что теперь всю дальнейшую жизнь мне предстояло постигать сложнейшую в мире науку – науку материнства. Справлюсь ли? Будем ли мы хорошими родителями малышу? Как примут его наши родственники? Сумеем ли мы преодолеть его проблемы со здоровьем и поставить на ноги? Эти и множество других вопросов вертелись в голове. Скажу честно, что на часть из них жизнь уже дала свои ответы, часть продолжает тревожить до сих пор, ну и, конечно же, все время появляются новые.

Мне кажется, что в тот момент и сынишка испытывал похожие переживания. Крепко сжав пальчиками мою руку, он как-то особенно пристально вглядывался мне в лицо, – даже на фотографии видна эта напряженность, тревожность в глазенках: ребенок своим сердечком почувствовал, что его жизнь меняется.

Когда подъехало такси, то провожать нас с сыном в новую жизнь вышел только пожилой охранник, открывший ворота и от всего сердца пожелавший нам удачи: «Так приятно, когда отсюда детки уезжают домой! Будь счастлив, малыш!». Мы в последний раз оглянулись назад, и вот уже ничего не видно за деревьями и домами.

Чтобы объехать неизбежные почти в каждом российском городе пятничные пробки и не опоздать к поезду, водитель повез нас окольным путем. Было ощущение, что город тоже провожал нас, тоже желал нам счастливого пути всеми своими улицами, домами, светофорами, мельканием огней рекламы и оконных витрин. Сынишка буквально прилип к окну автомобиля – все было внове для него: мелькание машин и людей, шум города после тишины закрытой со всех сторон территории «домика». На вокзале, видимо напуганный обилием людей и басистым громкоговорителем, малыш прижался ко мне, крепко-накрепко схватившись ручонками за одежду.

В купе поезда мы почти сразу же улеглись спать; я боялась, что ребенок будет плакать и не сможет уснуть в незнакомой обстановке, но он очень быстро заснул, тогда как мне, несмотря на накопившуюся усталость, пришлось бодрствовать всю ночь. Каким-то непонятным образом сын перемещался по полке купе, хотя вроде бы лежал спокойно, поэтому во избежание его падения с полки приходилось контролировать это броуновское движение. Также ночь прошла в борьбе с китайцами из соседнего купе, азартно игравшими в некое подобие нашего «камень – ножницы – бумага» – так, что выкрики их были слышны всему вагону; и в бесплодных попытках отключить заботливо дующий прямо в уши вагонный вентилятор.

Ближе к утру мне в полной мере открылась вся трагедия гоголевского Вия – «веки, поднимите мне веки», и с каким-то особым чувством вспоминался романс «утро туманное, утро седое». В отличие от меня, сын был бодр, весел и полон энергии, о чем и не замедлил сообщить всему миру громкими звуковыми сигналами, разбудив и нашего соседа по купе, и азартных китайцев, и, по-видимому, большую часть пассажиров вагона.

– Ну, малец, ты тот еще пострел! – констатировал сосед. Как оказалось впоследствии, его оценка дитятки была весьма точной. Но понимание того, что я стала мамой, счастливой обладательницей сынули, электровеника и заводной игрушки в одном флаконе пришло ко мне далеко не сразу; в тот момент я еще искренне считала, что везу домой этакого маленького эльфийского принца, хрупкого и беспомощного.

На вокзале нас встречали моя близкая подруга и ее муж: наш собственный папа служил раннюю Литургию и, к сожалению, приехать не смог. Home, sweet home встретил нас громким лаем ошалевших за время отсутствия хозяйки собак в количестве двух штук.

– Еще раз вас всех поздравляем друг с другом! Удачи и помощи Божией! Мы поехали, – наши друзья спешно засобирались домой.

– Ну не уезжайте, посидите еще немного! Давайте я чайку вам сделаю? – я вдруг поняла, что сейчас за ними закроется дверь, и я останусь наедине с малышом. Скажу честно, в этот момент мной овладела паника – почти как в анекдоте: «один, совсем один!». Боже, что я буду делать? Я же ничего не знаю, не умею, как я справлюсь? Что мне вообще с ребенком сейчас делать?! Ой, мамочки…

Первую половину нашего первого дня дома я помню весьма смутно. Когда-то в мечтах она рисовалась мне какой-то необычайно трогательной и пасторальной. Мать, склонившаяся над постелькой ребенка; сонный покой и нега; сладкое сопение маленького носика; длинные ресницы, отбрасывающие тени на нежные детские щечки. Мои возвышенные мечты оказались самым жестоким образом разбиты реальностью: опрокинутая тарелка с кашей, протекший памперс и укушенный дитятей палец. Кроме того, мне все время хотелось спать, тогда как сын явно выступал за активное бодрствование – ор стоял такой силы, что у меня закладывало уши. В какой-то момент, обложив ребенка со всех сторон диванными подушками, я просто провалилась в сон. Проснулась резко от того, что было нечем дышать. Это оказалась диванная подушка, сброшенная сыном аккурат мне на голову.

«Теряю контроль над ситуацией» – промелькнуло в голове – с этой мыслью и отбила мужу SMS в стиле «На помощь!» или просто «SOS!». У мужа было несколько свободных часов до вечерней службы, поэтому он пошел отпрашиваться к настоятелю:

– Батюшка, благословите поехать домой – надо помочь жене с ребенком!

Настоятель, видевший меня несколько недель назад, когда «ничто не предвещало», впал в долгую и весьма глубокую задумчивость:

– Хорошо, отче, ты поезжай, но потом мне все-все объяснишь по поводу своих детей!

Муж пулей полетел домой. Никогда за все время семейной жизни я так не радовалась его возвращению, как в этот раз!

Однако оказалось, что не только у меня приезд мужа вызвал такие сильные чувства. Маленький человечек, сидевший в комнате на ковре, на какую-то минуту просто задохнулся от восторга – словами этого даже не передать. Муж взял малыша на руки, и тот уткнулся личиком в его бороду, потом ручонками потрогал щеки, очки, волосы… Глаза ребенка сияли: папа, это же – МОЙ ПАПА!!!

– Ну здравствуй, малыш! – муж бережно прижимал к себе ребенка, о даровании которого столь усердно молился все эти годы, прижимал СВОЕГО СЫНА!

Продолжение следует…