Время от времени я устраиваю чистку тараканов в голове. Очень занятное дело, между прочим! Столько нового раскопать можно. Некоторые результаты уже заметны, но, конечно, конца и края этому процессу не видно. Происходит это примерно так. Однажды какой-нибудь нерасторопный таракашка замешкается, удирая, и я с удивлением обнаруживаю, что, оказывается, это не просто совпадение, а самая что ни на есть моя придурь.

О боязни критики я уже и думать забыла, как вдруг неожиданно обнаружилась проблема поинтереснее: я не умею адекватно реагировать на похвалу. То есть вот совсем. Либо у меня начинается мания величия, и я с кощеевским зловещим смешком чахну над «лайками» и «комментами», все время подозревая что мой животик почесали недостаточно; либо начинаю яростно отнекиваться, доказывая собеседнику, какая я на самом деле нехорошая редиска и слова доброго не стою. Согласитесь, оба варианта далеки от нормы.

И если первый вариант – это гордыня в чистом виде и с ней все понятно, то второй – наоборот, на первый взгляд, сама скромность и оплот добродетели. Однако все не так-то просто.

Этого таракана обнаружил тенор моего маленького хора. Он как-то похвалил мой тембр, а я принялась его убежать что альт это не голос вообще, а так – недосопрано. Контрабас сплошной. Вот у той тетечки в платье, вот у нее голос. Звонкий, чистый – красота! Сопрано одним словом.  А что альт? Вот приезжаю домой, мама просит спеть что-нибудь из того, что я пою в хоре, а я только гудеть могу как трансформатор. А еще…

На этом месте он прервал мой пламенный поток красноречия, поставил меня на табуретку и сказал:

– Молчи и слушай. Никогда не спорь с тем, кто говорит тебе комплимент. Это унижает тебя и ставит в глупое положение его. Если тебя похвалили, скажи «спасибо» и молчи. Потому что твоя излишняя скромность в данном случае не добродетель, а способ «выпендриться». Гордыня, проще говоря.

Бархатный альтовый тембр лично мне намного приятнее кричащего сопрано, и если у тебя есть какие-то комплексы по этому поводу, то именно сейчас крайне неподходящий момент их доставать на люди.

Я стояла на табуретке молча и переваривала все, что он сказал. А ведь правда! Я спорю не потому что такая смиренная, а потому что считаю, что мое мнение более верное, не задумываясь от том, что чувствует собеседник. И сколько раз я, думая, что, такая скромная и хорошая, недостойна похвалы, старалась всячески подчеркнуть свою особую тонкую душевную организацию.

И в голове всплыла одна история, которую до этого я ни разу на себя не «примеривала». Дело было в годы советского дефицита.  Моя бабушка работала учительницей в школе-интернате, и в первый год ее классного руководства на День учителя к ней пришли родители учеников поздравить с праздником. Они сказали ей много теплых слов, подарили букет и сумку. Бабушка была женщиной старой закалки, принципиальной и строго решившей для себя, что никаких подарков и взяток брать не будет, дабы не нарушать субординацию. И вообще, не по-советски это.

Чтобы не выглядеть совсем уж буржуйкой, цветы взяла, от сумки отказалась. Но женщины из комитета настаивали, даже поставили ее на учительский стол, в надежде что так ей будет проще ее взять. Бабушка в ответ замахала руками, показывая, что этот номер не пройдет и нечаянно столкнула сумку на пол.

Из нее выпал огромный, килограмма в 2 кусок сливочного масла. Потому что мамы из родительского комитета знали, что бабушка растит одна двух дочерей и правдами-неправдами добыли ей такой дефицитный товар, понимая, что у нее некому стоять в бесконечных очередях за ним.

Наступила тишина. Бабушка просто потеряла дар речи, а одна из родителей со слезами спросила:

— Зачем Вы с нами ТАК?

Бабушка потом говорила, что еще никогда в жизни ей не было так стыдно, как в ту минуту. Она собрала масло обратно в сумку, попросила прощения у них и с тех пор никогда не отказывалась принимать даже самые нелепые подарки. Ее дом ломился от громоздких ваз, способных вместить содержимое всех цветочных лавок города. Аляповатых сервизов, из которых чай не пил никто и никогда, но вместе с тем их регулярно протирали от пыли и хранили под стеклом серванта. Гор дешевого прогорклого шоколада, что на вкус был неотличим от пластилина, собраний сочинений никому не известных авторов, чья заслуга была только в том, что они воспевали светлое будущее коммунизма, не утруждаясь хоть сколько-нибудь художественным описанием сего события, и бесконечных безделушек, призванных украшать жилище. Не выбрасывала, даже если разбилось или треснуло, подклеивала и ставила на место.  Чтоб не обидеть дарителя.

В общем, теперь, если муж ругает меня: «перестань спорить, когда я делаю тебе комплимент», я вспоминаю бабушкино масло.  Помогает моментально!

Осталось только найти способ так же эффективно бороться другой «вредной привычкой»: вместо споров я словно кот подставляю новые бока для почесывания, требуя, чтобы меня хвалили и дальше. Но это отдельный таракан, и его я поймаю в следующий раз.