Заседание 88. Интэлла. Глава четырнадцатая

Читайте также: Заседание 86. Интэлла. Глава тринадцатая

Анэ застряла в Зале художников и музыкантов и не захотела уступить просьбам Лена, который звал ее в Домашний зал взглянуть на древний крестьянский скарб. Она никак не могла понять, что в нем может быть интересного. Лен, напротив, был в восторге. До Анэ то и дело доносились его восхищенные вскрики.

— Ой, а это веретено точь-в-точь как у моей матери!.. — громко удивлялся он. — Ой, надо же, за шестьсот лет печной горшок совсем не изменился!..

Анэ покачала головой и подошла к маленькому органчику.

— Эй, Лен! — крикнула она. — Иди сюда, я хочу поиграть на нем, а ты будешь раздувать мехи!..

Лен выбежал из Домашнего зала, неся ветхое полотенце, расшитое узорами, которые он хотел непременно показать Анэ.

— Оно, похоже, из нашей деревни! — воскликнул он в полном восторге.

— Лен, Анэ! — раздался вдруг негромкий голос Магистра.

Старый ученый вошел в Зал музыкантов в сопровождении чем-то очень испуганного архивариуса. Сам Магистр, на первый взгляд, казался спокойным. Но со второго взгляда становилось ясно: его лицо просто окаменело от гнева, боли и отчаяния. Дети тревожно притихли.

Магистр подошел к ним и положил руки им на плечи, но не обнял, как раньше.

— Дети, — промолвил он, — молчите, ни слова. Беда пришла в Интэллу. Вы должны покинуть город. Я не скажу вам, куда идти и что делать дальше. Знаю только, что бегство — ваша единственная надежда остаться в живых. Не попадайтесь на глаза скурондцам. Простите меня. Прощайте.

Он отступил от них на шаг — суров и светел его взор. В этот последний миг лицо его просияло, как молния. Он отвернулся — и темными крыльями взметнулась мантия за его спиной. Он исчез за дверью зала. Дети оторопело смотрели ему вслед, а старик архивариус уже надевал на них плащи.

— Скорее, скорее, цыплятки, — бормотал он дрожащим голосом, — идемте же!

Они снова шли за ним по темным, пахнущим пылью коридорам и лестницам и зажмурились, когда им в глаза ударил свет серого полудня. Архивариус возился с ключами, отпирая ржавый замок на калитке сада.

— Бегите, бедняжки, спасайтесь, — проговорил он, выталкивая их за ограду.

— Что такое задумал господин Магистр? — робко спросила Анэ.

— Магистр исполняет свой долг, — отвечал, утирая глаза, старик, — и я должен быть с ним.

Он притворил жалобно скрипнувшую калитку и засеменил обратно к маленькой темной двери. Дети остались одни.

***

На улицах города гремели трубы, и по всем площадям глашатаи в черных масках кричали:

— Сегодня состоится торжественная коронация Его величества! Все добропорядочные граждане обязаны собраться в полдень на Главной площади! Да здравствует Король!

— Ох, наконец-то! — радовались горожане и горожанки и спешили к своим сундукам, чтобы выбрать одежды понаряднее.

— Ах, какая жалость, что нынче пасмурно! — огорчались некоторые барышни.

Небо было затянуто плотными тучами. Под ними даже самые яркие одежды казались бесцветно-серыми. К тому же промозглый холод пробирал до костей. Тем не менее на интэллийских улицах царило небывалое оживление. Особенно много было стражников. Они запрудили все улицы и площади, и в черных толпах лишь изредка мелькали разноцветные наряды мирных обывателей, спешивших на коронацию, до которой оставалось немногим более часа…

…Миллу шла по парку, показывая Халле кратчайший путь к Школьному манежу. Халле хмуро шагал рядом с девушкой, придерживая свою роскошную шляпу: холодный ветер, сгибавший молодые деревца и ломавший старые сучья, грозил сорвать ее с головы.

В этой части парка было нынче на редкость безлюдно: ни одного студента или преподавателя и ни одного простого горожанина Миллу и ее спутник не встретили. Зато им часто попадались отряды скурондцев. Когда черные маски поворачивались в их сторону, Миллу становилось не по себе, она отворачивалась и закрывала лицо капюшоном. Халле подумал, что ее поведение может показаться подозрительным и уговорил девушку идти под ручку, изображая влюбленных. В этом случае, сказал он, ее застенчивость не вызовет подозрений.

Он оказался прав. Благополучно добравшись до конюшни, Миллу и Халле отыскали стойло Подарка. Пони был один.

— Привет, Подарок, — сказала Миллу, — а где Ивар?

— Не знаю, — грустно отозвался пони, — ушел куда-то.

— Давно?

— Давно.

— Он не сказал, куда идет? — спросил Халле.

— Ой, это вы, Ваше величество! — пони удивленно пошевелил ушами и тотчас снова сник. — Нет, не сказал. Он молчал всю ночь. Он заболел. Он даже не спал ни чуточки. А под утро ему стало совсем худо, и он ушел…

Миллу прислонилась к стене стойла и смотрела на пони глазами, полными слез и страха. Девушка чувствовала, что мужество покидает ее. Она больше ничего не могла сделать, кроме как только с мольбою взглянуть на Халле.

Халле приободрился от этого взгляда. Когда-то давным-давно, он был защитой и опорой целому народу. Он часто ловил на себе такие взгляды, и они помогали ему чувствовать себя сильным. Халле расправил плечи и промолвил:

— Ни к чему унывать раньше времени. Я уверен, мы найдем Ивара, а там, глядишь, все образуется!..

Он потрепал по челке Подарка и повел Миллу вон из конюшни.

— О, Халле, что теперь делать? — шептала девушка. — Сколько напастей разом!.. Скурондский король… коронация… теперь еще и Ивар заболел… и где нам искать его?..

— Если он действительно так болен, как говорит Подарок, то далеко он не ушел, — сказал Халле. — Надо поискать рядом с манежем.

К счастью, в манеже и на конюшне в этот час никого не было, ибо конюхи и учителя тоже ушли поглазеть на коронацию. Поэтому некому было удивляться, глядя, как богато одетый господин и заплаканная девушка носятся вокруг конюшни, заглядывают в пустые повозки и роются в сене.

— Никого! — воскликнула в отчаянии Миллу, падая на небольшой стожок.

— Без пяти полдень, — Халле устало вытащил золотые карманные часы.

— Мы не успеем предупредить Ивара… — простонала Миллу.

— О чем? — раздался вдруг голос с другой стороны стога.

Хотя этот голос больше походил на шорох листвы, Миллу и Халле тотчас узнали его. С радостным криком они обогнули стожок и…

— Ах! — Миллу отшатнулась, и Халле схватил ее за плечи — отчасти для того, чтобы самому удержаться на ногах.

Сначала они подумали, что обознались. Когда поняли, что нет, им стало еще страшнее.

Человек, полулежавший на сене, неподвижным взглядом смотрел в небо. Вернее, на тучи. Тучи были уже настолько плотными, что полдень, еще не наступив, погрузился в тревожные сумерки. Глаза лежащего человека были черны. Седые волосы обрамляли юное лицо. Серый мрак ненастья убил всякую жизнь в его тонких чертах.

— Кто вы?.. Зачем пришли?.. — чуть слышно прошелестел безжизненный голос. — Не о чем предупреждать… Все кончено…

Человек закрыл глаза, его голова склонилась к плечу. Миллу упала на колени рядом с ним.

— Ивар, — всхлипнула она. — Ивар, бедный, что с тобой стряслось?.. Очнись, это же мы!..

— Ивар, — наклонился к несчастному бывший король Илиантэ. — Будьте мужественны!..

— Не время унывать, нам нужна помощь!..

— Помощь?.. — человек поднял голову. — Помощь… Постойте… Вам нужен врач?..

— Да, да, нужен! — закричала Миллу, видя, что к Ивару возвращается сознание. — Позарез! Мы все ужасно больны, и если ты нам не поможешь…

— Миллу… это ты? — Ивар приподнялся и сел. — Халле?.. Простите, мне что-то нездоровится сегодня…

— Мы искали вас, чтобы сказать… Вас разыскивают скурондцы, — промолвил Халле.

— Ивар, в Интэллу приехал скурондский Король! — воскликнула, давая волю слезам, Миллу. — Интэллийцы присягнут… Сегодня он получит корону… Мы пропали!..

— Да, верно, — больной безвольно опустился обратно в сено. — Мы пропали…

Халле свирепо взглянул на Миллу.

В тот же миг на Главной башне часы пробили полдень. Где-то далеко зазвенели горны. Порыв ветра донес до друзей многоголосый рев.

— Они сняли маски, — промолвила, дрожа, Миллу.

— Нужно спрятать Ивара, — сказал Халле, — нужно придумать — где… Миллу, да помогите же мне!..

— Помогите… — прошептал больной. — Помощь… Я должен помочь… кому?.. дайте же вспомнить!..

Он закрыл лицо руками, а когда отнял их, друзья снова увидели перед собой Ивара. И, хотя он был слаб и измучен до последнего предела, это был он, а не его призрак.

— Дайте руку, — сказал Ивар.

Халле и Миллу подняли его на ноги, и Ивар оперся о плечо бывшего короля Илиантэ.

— Благодарю, — промолвил он. — Итак, скурондский король в Интэлле…

Миллу и Халле молча кивнули. Ивар задумался; было видно, что даже думает он из последних сил.

— Хорошо, — промолвил он, наконец, — сейчас я иду на коронацию.

— Но… — возразил было Халле.

— Не перебивайте, — приказал Ивар. — Я иду на коронацию, становлюсь в первый ряд и на вопрос — присягаю ли я скурондскому королю, отвечаю «Нет».

Друзья были ошарашены и на минуту лишились дара речи. Потом они подумали, что Ивар бредит.

— Но, Ивар… тебя же убьют!.. — пролепетала Миллу.

— Наверно, — сказал Ивар, — но вдруг в интэллийцах проснется совесть?.. Вдруг они, наконец, очнутся?

— Он и впрямь очень тяжело болен! — вздохнул Халле.

— Но я же обязан что-то предпринять! — почти простонал Ивар. — Разве я виноват, что не могу придумать ничего лучше?..

— А нам-то что делать?! — сердясь от страха, спросила Миллу.

— Спрятаться, — отвечал Ивар. — Если вы окажетесь на площади, вас также принудят давать присягу… и вам тоже придется ответить «нет».

— Я готов, — пожал плечами Халле, — давно мечтаю погибнуть в хорошей драке!

— В вашем случае, сударь, — молвил, глядя на него, Ивар, — это не доблесть, а самоубийство!

Халле пристыженно смолк.

— Ивар, не ходи туда, — безнадежно всхлипнула Миллу. — Во имя Небес!..

— Небеса… — голова Ивара тяжко поникла; холодный ветер безжалостно трепал его поседевшие волосы. Он вскинул лицо, и его тоскливый взор, словно раненная птица, ударился о свинцовые тучи.

— Солнечный свет, ясное небо, — прошептал Ивар. — Я все забыл. Все, что было моей жизнью, покинуло меня. Кругом тьма, смерть, ненависть…

Внезапно его тонкие пальцы сжались в кулаки, угасший взор загорелся. — Ненависть! — воскликнул Ивар. — Вот, что мне осталось! Я погиб, но ты, трусливое зло, расколовшее землю, не радуйся раньше времени! Я забыл радость, но мне никогда не забыть боль. Мне не забыть, как угасают отравленные души, как тонут во тьме мои друзья, как навеки расходятся наши пути! Ненавижу, проклинаю, ни живой, ни мертвый, я не покорюсь тебе!

Он взглянул на друзей, и его взор снова был ясен и прям.

— Идемте же! — велел Ивар, и они устремились навстречу своей судьбе.

***

— Лен, мне холодно! — тихонько скулила Анэ. — И страшно!.. Лен, куда нам теперь идти?

Мальчик и девочка сидели под кустом неподалеку от ограды Дворца магистров.

— Я не знаю, — Лен и сам едва не плакал, — главное, чтобы нас не увидели скурондцы…

— Их так много! — дрожала Анэ. — Они нас найдут!..

Лен был напуган не меньше, однако, собрав все мужество, мальчик высунулся из-под куста… и тотчас юркнул обратно: из-за поворота аллеи показался отряд верховых в черных масках.

Ехали они нестройной кучей, их лошади глубоко взрывали копытами песок. Когда стражники подъехали поближе, Лен понял, что они что-то тащат на длинных веревках. Верховые миновали их убежище, и дети увидели большую глыбу белого мрамора. Только присмотревшись, можно было признать в ней изувеченную статую королевы Гали.

— Они ее все-таки снесли! — прошептал Лен.

Анэ задрожала еще сильнее.

Отряд удалился. Часы на Главной башне пробили полдень, а дети все еще сидели под кустом, не смея пошевелиться.

Парк тем временем опустел. Непривычная тишина воцарилась в его аллеях. Тишина вывела Лена из оцепенения. Мальчик снова выглянул наружу.

— Пойдем дальше, Анэ, — сказал он, осмотревшись, — гляди, все скурондцы ушли!..

Анэ оторвала лицо от коленок и недоверчиво посмотрела на дорожку.

— Ну, пошли, пошли! — торопил Лен, выползая из укрытия.

— Лен? Анэ?..

Дети вскрикнули. Навстречу им из противоположных кустов вылезала Миллу. За ней шли двое мужчин. Глядя на одного, богато разодетого, дети вскрикнули еще раз.

— Это же тот самый господин! — сказали они хором.

— Из Эффры!..

— Из дедушкиной гостиницы!..

Незнакомец был удивлен не меньше.

— Как вы тут очутились? — спросил он. — Лен, как же твой хозяин и твой дедушка, Анэ?..

— Не время, Халле! — молвил, тяжело переводя дыхание, второй мужчина, и дети попятились; они вскрикнули в третий раз, едва лишь поняли, кто это.

— Что вы здесь делаете? — набросилась на детей Миллу, но они не отвечали, глядя на бледного, седого человека с глазами Ивара.

Ивар, заметив их испуг, опустил на лицо капюшон плаща. Он едва стоял на ногах, и Халле поддерживал его, обняв за плечи.

— Вы что, сбежали, негодники? — ругалась Миллу. — Почему вы шатаетесь тут одни?

— М-мы не виноваты, — проговорил, наконец, Лен, — н-нам Магистр велел бежать…

— Велел?! — изумилась Миллу. — Бежать?.. Куда? Зачем?..

— Он не сказал. Он велел молчать и слушаться, — всхлипнул Лен, — Архивариус сказал, что он исполняет свой долг!..

— Что-то здесь не так! — встревожилась Миллу.

— Где вы оставили Магистра? — спросил из-под капюшона Ивар.

— В м-музее, — ответил Лен, сторонясь его и прижимаясь к Миллу.

— Халле, возьмите детей и найдите для них безопасное место, — сказал Ивар. — Мы с Миллу должны узнать, что с Магистром… Наверно, прощайте, друг мой…

Ивар обнял бывшего короля Илиантэ. Халле взял детей за холодные ручонки и увлек за собой. Лен, обернувшись, успел увидеть, как Ивар и Миллу спешат в сторону музея. В этот же миг обернулся и Ивар… но Лен побоялся смотреть на него.

Халле утащил детей в густые заросли. Там он решил сделать небольшой привал и все хорошенько обдумать. Он сел на кучу палой листвы и обхватил голову руками. Где, скажите на милость, в этом сумасшедшем городе можно нынче найти безопасное место?! Битый час Халле ломал себе голову, промерз до костей, но так ничего и не придумал. Отчаявшись, он поднял голову и посмотрел на детей.

Они, совсем посиневшие от холода, сидели перед ним, прижавшись друг ко дружке и кутаясь в свои нарядные плащики. Когда бывший король Илиантэ взглянул на них, они испуганно съежились. Халле сделал над собой усилие и постарался приветливо улыбнуться. Анэ еще больше нахохлилась, а Лен слегка осмелел.

— Дяденька Халле, а куда пошел Ивар? — робко спросил мальчик.

— Ты уверен, что хочешь знать правду, Лен? — промолвил в ответ бывший король (Лен торопливо кивнул). — Ну что ж… И впрямь, какой смысл скрывать ее от вас…

Халле вздохнул и, подавшись вперед, взял детей за руки.

— Мужайтесь. Ваш друг задумал совершить славное дело. Он собрался помешать коронации скурондского Короля! Не плачьте: славная смерть — счастье воина!

«Он погибнет, — подумал Халле про себя, — и уже ничто в этом мире не напомнит мне об Иннеле!»

Он и сам крепился из последних сил, а о детях что и говорить! Халле как-то забыл, что говорит не с суровыми, закаленными в битвах солдатами, а с двумя перепуганными малышами. Он, впрочем, быстро вспомнил об этом, когда Лен и Анэ с громким воем повалились перед ним на колени.

— Дяденька Халле, спасите его! — ревели дети, дергая его роскошный плащ.

— Замолчите немедленно! — орал Халле, тряся попеременно то мальчика, то девочку. — Это невозможно! Невозможно, слышите?! Я не могу нарушить обещание!.. Ну, как мне объяснить вам, что больше всего на свете мне хочется сейчас быть вместе с ним на Главной Площади?! Но я должен держаться от нее подальше, ибо…

Он не успел договорить, потому что Лен вдруг вскочил на ноги. Глаза мальчишки странно заблестели.

— Эй, что это с тобой? — встревожился Халле. — Ну-ка, подойди ко мне…

Он протянул руку, но мальчик отступил еще не шаг.

— Значит, Ивар пошел на Главную Площадь? — тихо проговорил Лен.

— Ты куда?! — закричал Халле, потому что через миг мальчик бросился бежать напролом сквозь кусты, да так быстро, что тотчас исчез из виду.

Бывший король выругался и, схватив за руку зареванную Анэ, кинулся следом.