Ольга Кормухина: «Чаще просите у детей прощения»

Рок-певица Ольга Кормухина, которую называют лучшим голосом России, необыкновенно талантлива, и не только в творческом, но и в человеческом плане. Она мудрая женщина. Недаром многие просят у нее и ее мужа, известного рок-музыканта Алексея Белова, совета в разных жизненных ситуациях. Мало того — родители отправляют к ним своих детей на перевоспитание.

Семья Ольги всегда была хлебосольной. Да и фамилия — Кормухины! — обязывает! Мама так учила: «Пришел человек, сначала — накорми. А уж потом разговаривай».

— Ольга, каким было ваше детство?

— Родилась я в 1-м роддоме города Горький, теперь это Нижний Новгород, недалеко от знаменитой «Стрелки», где сливаются две великие русские реки — Ока и Волга. Было очень солнечное радостное утро, 1 июня, первый день лета, День защиты детей.

Моя мама Фаина Анфимовна только что перешла на 5-й курс историко-филологического факультета Горьковского университета, а папа Борис Александрович, успешно окончив физико-технический факультет того же учебного заведения, трудился в должности инженера в Горьковском научно-исследовательском приборостроительном институте, с которым была связана вся его последующая жизнь.

То есть родилась я в очень молодой и, как это принято говорить, интеллигентной семье. И поскольку маме предстояло еще целый год корпеть над учебниками и защищать диплом, мое воспитание было доверено бабушке и дедушке со стороны отца — Александру и Александре, которые сразу решили, что я буду их любимой внучкой, и назвали меня «красным солнышком». Я очень быстро научилась этим пользоваться, и мое ранее детство мое было таким же вольным, как и приволжская природа, которая его окружала.

— Какой была ваша мама?

— Очень хлебосольной и деятельной. Причем мы всегда были вкусно накормлены, и у нас не было дома беспорядка, который, как считается, бывает у таких занятых женщин. Мы многое о ней узнали, к сожалению, только после ее смерти. Последние годы мама жила с нами в Москве, а похоронили ее рядом с папой в Нижнем Новгороде. На похороны пришло огромное количество народа, и все говорили о том, что кому-то она в свое время сильно помогла. Как только успевала!

Меня поражает то, сколько она сделала в своей жизни. Практически с нуля на трехстах гектарах земли создала музей архитектуры и быта народов Поволжья, с двумя деревянными церквями, с амбарами, овинами, крестьянскими избами. Там Никита Михалков снимал своего «Сибирского цирюльника». Мама проводила всевозможные фестивали, приезжали народные хоры, и сама она очень любила петь. Вообще у нас вся родня пела, особенно папина. Когда меня спрашивают, как я шлифовала свою манеру, свою мощную подачу голоса, я отвечаю: «Если бы вы когда-нибудь попали на наш семейный сабантуй, вы бы все поняли».

Переорать мою родню практически невозможно, все такие голосистые. Собирались за одним столом; ну, а естественно, какой стол без рюмки обходится? Чистота интонации, конечно, была относительная после определенного количества спиртного. Мы, дети, там рядом все крутились. Мне все время хотелось поправить, а для того, чтобы поправить, надо было самой спеть. Вот я и пыталась это сделать, орущих родственников перекричать.

— Какие были отношения у ваших родителей?

— Удивительные! Мне кажется, любить сильнее было невозможно. Они не теряли возвышенности и романтизма в своих чувствах, несмотря на то, что быт не всегда был таким уж безоблачным. Мы выросли в красивой семье с красивыми отношениями. Это не значит, что они не совершали ошибок — и по отношению к нам, и по отношению друг к другу, Наверное, были и резкие слова, и какие-то поступки, как у всех, что-то было сказано и сделано в запале, но никогда это не переходило какой-то благородной грани.

Еще меня поражало то, с каким терпением мои родители относились к чудачествам моим и моего брата. Они никогда не били по рукам, не останавливали, если это, конечно, не было чем-то опасным или не вело к каким-то совсем уж нежелательным последствиям. Даже серьезные проступки они прощали и тем учили нас прощать. И очень переживали. Они это воспринимали не как наш, а как свой прокол, нашу вину брали на себя. Тогда мы просто это чувствовали, а сейчас я знаю, что они постоянно жертвовали собой ради нас.

Мне отец никогда не отказывал в просьбе что-то объяснить или рассказать. Он прекрасно помнил школьные правила, которые я уже забыла. Это действовало сильнее, чем любые наставления. Папа мечтал о том, чтобы стать архитектором, и великолепно пел. Я воплотила его мечты — училась в архитектурном институте и стала певицей. А мама — такая была веселая душа семьи. Вместе они были как два крыла, которые несли нас над бытом. Но это не значит, что мы не приспособлены к жизни; просто мы не так много значения придаем быту, вообще чему-то материальному, как это принято сейчас.

Конечно, приходится решать житейские проблемы, но не они являются движущей силой наших достижений в профессии, в работе, во всем остальном. Надо, чтобы вещи служили тебе, а не ты — им.

— Вы перенесли модель своей семьи на ваши отношения с мужем?

— А по-другому и быть не могло. Видимо, я искала всю жизнь такого же мужа, каким был мой папа. Я иногда смотрю на Лешу и удивляюсь — насколько они похожи с папой в главном. Во-первых, отношение к своей женщине, отношение к своей семье, к своей работе, к людям. И вот это рыцарство, которого сейчас я больше не вижу. Очень редко оно встречается. Даже в нашем-то поколении это уже редкость, а в более молодых — вообще, по-моему, этого нет.

Мне кажется, самое главное, чему сейчас не учат в семьях — это любовь. Мы все время стараемся полюбить деньгами, какими-то элитными школами, какими-то поездками, шмотками, а любовью — не любим. И чего мы хотим от молодежи? Понимаете, в чем дело — невозможно ждать, что у вас взойдет, скажем, тыква, если вы сажаете чертополох. Мы, вроде, забрасываем наших чад тем, сем, пятым, десятым, а главного не даем — времени, сил душевных, всего себя…

Что касается нашей дочери, то мы стараемся не огораживать ее от каких-то трудных решений. Именно на мне лежит почетная обязанность помощи в приготовлении уроков, стараюсь как можно больше времени высвободить Алексею для его занятий композицией, потому что он серьезный композитор, и когда приходит муза, ей мешать нельзя. Мы не тревожим его, когда он работает; бывает, что и по несколько суток он ходит «волшебный», как я говорю, — это значит, он что-то сочиняет. Дочь знает, что если папа занят, значит, он делает что-то очень красивое, настоящее и значительное.

Как можно воспитывать ребенка? Своими отношениями с другими людьми — прежде всего, со старшими. Самое главное для родителей — найти своим детям хороших друзей. У меня есть поговорка: «Главное в жизни — найти своих и успокоиться». Надо помочь ребенку найти своих, правильных своих, и чтобы в этом был смысл. Если вы денно и нощно трясетесь над своим ребенком, но смысла в этом нет, тогда, может быть, лучше даже отпустить его и дать ему возможность набить те шишки, которые помогут ему в будущем их не набивать. Здесь надо почаще вспоминать себя в детстве и почаще смотреть на своего ребенка, потому что недаром говорится: «Смотри на отроча и учись у него». Учись вот этой чистоте восприятия. Дети воспринимают людей еще не по принципу выгоды, а по принципу значимости.

Мы ничему другому не можем научить, кроме того, что имеем сами. Значит, если что-то неправильное было в нашей жизни, есть шанс вместе с ребенком эти уроки пересдать. И этим и свои отметки поправить, и ребенку помочь получить хорошие отметки, не обязательно пятерки. Пусть четверка, но заработанная. Еще ценнее, если она заработана вместе с вами.

— А как у вас распределяются с мужем семейные обязанности?

— Сегодня — так, завтра — по-другому. По-разному. Иногда я слушаюсь и подчиняюсь. Иногда он прислушивается ко мне. Иногда штиль бывает, иногда искра бьет. Так и должно быть. Есть понятия: сила тока, напряжение и сопротивление. Вот эта троица и рождает ту мощную энергию, которая турбины вращает, которой освещаются города и благодаря которой происходит много всяких нужных и полезных вещей, потому что разномыслие дано нам Богом для духовного совершенствования.

И когда спрашивают, ссоримся ли мы с Алексеем, я говорю: «Спорим только по творческим вопросам». А жизнь — это и есть поле творчества! Точнее — сотворчества! Друг с другом, и с Творцом!

— У вас есть родной брат Андрей, который написал для вас много песен. Как сложилась его судьба?

— В свое время он успешно отслужил в армии, хотя имел возможности туда не ходить. Но, как говорит старец: «Бегать от армии — грех». У него восемь детей! Причем от одной жены. Просто, когда люди узнают о таком многочисленном потомстве, часто задают этот смешной вопрос: «И что, это все от одной жены?» Так что я — многодетная тетя. Не зря я стирала его пеленки и носилась с ним больше, чем курица с яйцом. Ведь благодаря ему у нас на двоих перевыполнена демографическая программа.

— Какова, на ваш взгляд, роль женщины в семье?

— Женщина сто раз на дню принимает решения, такие же, как правительство в Кремле. Именно на ней лежит главная ответственность за дух семьи. Недаром говорят: женщина — хранительница очага, потому что очаг — это центр дома, его средоточие. И это понятие не только физическое, это вообще хранение тепла, температуры наших семейных отношений. Не надо как наседка пытаться закрыть детей своими крыльями от всех проблем.

Сейчас такое время, когда дети, с одной стороны, акселераты, а с другой — очень инфантильны в главных вопросах. Не надо бояться их взросления. Пускай хотя бы они соответствуют своей физической акселерации, хотя бы немножечко их духовно подтянуть. Это как планка в прыжках в высоту. Для кого-то это нравственная мотивация, для кого-то — мораль, для кого-то — духовность. У всех разные планки. Это шкала, по которой можно подниматься и подниматься до бесконечности, а можно падать. Самое главное — найти такую мотивацию для ребенка, чтобы ему интересен был именно этот подъем. Не бояться сильных чувств, не пытаться выстелить ребенку путь розами.

Не всегда мы этот баланс чувствуем как канатоходцы, бывает, что и срываемся. Важно самим вовремя опомниться, вернуться на исходную точку, исправить эту ошибку и не бояться ее признать. Чаще просите у детей прощения, и никогда да не зайдет солнце в гневе вашем. За стол садиться или отправляться в постель нужно всей семьей, дружно, помирившись. Это был завет нашей бабушки, добрая традиция, которую она передала маме. Основа семьи — это традиции.

Мама у меня сирота, и бабушка, свекровь, ей говорила: «Запомни: что бы ни случилось, как бы ни поругались, за стол и в постель всегда вместе».

Так же и с ребенком. Его всегда нужно на ночь погладить по головке, по спинке. Эти движения, оказывается, и большую роль играют. Поэтому нельзя лишать ребенка того, на что он имеет право. Меня всегда поражает, как женщины деревенские, которые больше нас загружены, у которых забот невпроворот и которые, вроде бы, не так много знают о физиологии, о морали, о духовном здоровье ребенка, почему-то все это делают. Я наблюдала: у простых женщин все гармонично. Какими бы мы ни были интеллигентными, в нас все равно сидят первозданная Ева и первозданный Адам, и не надо от них отрываться.

Цивилизация — очень хрупкое понятие. Вот завтра отключат электричество, и будем хуже неандертальцев. Те хоть имели огонь и ходили на охоту, чтобы пропитать семью, а мы и этого не можем. Поэтому не надо так уж кичиться своей цивилизованностью. Почаще чувствовать, что под нами не облака, а земля.

Земля — это не только то, что дает нам плоды. Это еще и то место, как говорит мой наставник, где можно закопать все свои обиды, всю свою раздражительность, взять лопату и закопать.

Не зря говорил Достоевский: «В народе ищите спасения». У нас замечательный народ. Смотрите, сколько всяких народов Россия-матушка в себя вобрала, никого не поломала, никого под себя не перекроила, а всех сохранила. Сколько народностей, и все самобытны! Это поразительная страна! Как большая семья. Нас ведь ссорят искусственно. Уберите всех политтехнологов, и будет тишь, да гладь, да Божья благодать. Все поймут, что все нужны. Главное — не давать никому делать так, чтобы зашкаливало, потому что революцию мы не переживем, это точно. И на земле, и в душе должны быть мир и любовь.

Беседовала Елена Ерофеева-Литвинская