Помните, у Достоевского в «Записках из мертвого дома» есть довольно ироничная история про иудея, который был буквально бесплатным балаганом для своих сотоварищей, когда вставал на молитву? Все дело было в том, что он молился строго по букве Закона, которая предписывала в одном месте громогласно скорбеть о судьбе Израиля, а потом внезапно (!) вспомнить об обетованиях и также громогласно возвеселиться.

Арестантов веселила и эта предписанная Законом «внезапность», и сами восклицания и заламывания рук. А ведь не будет преувеличением сказать, что такая громогласность и эмоциональность при молитве (пусть даже строго регламентированная!), раздирание одежд в скорби и прыжки в радости — это одна из основ иудаизма, не теологических, но обрядово-культовых. А потому нет ничего удивительного, что, столкнувшись с иными проявлениями молитвенного стояния, Ветхий Завет недоумевает и не понимает, что происходит, — как в случае с Анной-пророчицей, матерью пророка Самуила.

***

Святая пророчица Анна жила  примерно за 1000 лет до Рождества Христова и была старшей женой левита Елканы из города Амафемы. Изначально Елкана не собирался брать себе вторую жену, но, сообразно настроениям общества, ему пришлось это сделать, ведь его супруга Анна оказалась бесплодна, а бесплодие в семье было практически самым главным позором. Феннана, вторая жена Елканы, родила много детей и не просто укоряла Анну, но насмехалась над ней и даже оскорбляла. Причиной тому была, помимо всего прочего, обычная женская ревность, ведь, несмотря на свою многодетность, Феннана всегда оставалась для Елканы как бы на втором месте. Даже оделяя всю семью частями приносимой Богу жертвы, глава семьи всегда давал Анне особую часть — «обаче Анну любляше Елкана паче Феннаны».

Младшая жена считала именно себя несправедливо обделенной и изводила старшую насмешками, а та в свою очередь страдала и переживала. Однажды она отправилась на праздник в город Силом, где находилась Скиния и совершались все главные общеиудейские праздники. Святая Анна не могла думать ни о чем другом, кроме как о собственном бесплодии, тем более, что и Феннана старалась сильнее обычного, подбивая бесплодную соперницу на ропот на Бога за то, что Он «заключил чрево ее». Анна так переживала, что даже не могла ничего есть. Елкана трогательно утешал супругу: «Что ты плачешь и почему не ешь, отчего скорбит сердце твое? Не лучше ли я для тебя десяти сыновей?» Анна со слезами выслушала эти утешения, оставила трапезу и ушла в храм, потому что понимала, что не может даже улыбнуться в ответ на слова мужа, что скорбь слишком заполнила ее сердце.

Она стояла неподалеку от входа в Скинию и была погружена в молитву. Против обыкновения, пророчица Анна молилась про себя, ее глаза были закрыты, губа едва видно шевелились. Увидев эту совершенно непривычную картину, первосвященник Илий подошел к молящейся и попросил ее удалиться, решив, что женщина просто-напросто пьяна.

— Нет, господин мой! — отвечала Анна. — Я не пила вина, я женщина, скорбящая духом, изливаю свою душу перед Богом.

Потрясенный Илий благословляет Анну и обещает ей, что ее молитва будет услышана. Дав обет посвятить будущего ребенка Богу, успокоенная Анна удаляется к себе домой и вскоре действительно понимает, что беременна, а спустя положенный срок рожает сына. Супруги называют первенца Самуилом, что означает «Бог услышал», а спустя три года Анна берет ребенка и снова отправляется в Силом. Она подходит к Илию и напоминает об их первой встрече, а потом говорит, что, исполняя обещание, привела рожденного по молитве сына. «О сем дитяти молилась я, и исполнил мне Господь прошение мое. И я отдаю его Господу на все дни жизни его». Мальчик остался при храме, Илий хотел воспитать в его лице своего преемника, но Господь распорядился еще великолепнее, еще величественнее: Самуил стал пророком и последним Судией Израилевым, именно он помазывал на царство Давида-псалмопевца.

Отдавая сына в храм, Анна говорит величественные и красивые слова, которые лягут в основу церковных песнопений: «Возрадовалось сердце мое в Господе, вознесся рог мой в Боге моем, широко разверзлись уста мои на врагов моих, ибо я радуюсь о спасении Твоем. Несть свят яко Господь, и несть праведен яко Бог наш, и несть свят паче Тебе». Она ничуть не скорбит о том, что долгожданного ребенка надо оторвать от себя и отдать в другой город: она всецело вверяет и его, и себя Богу, Который и даровал ей это дитя. Кстати, такая вера не остается неотдаренной: после Самуила Анна рожает еще нескольких детей, трех сыновей и двух дочерей!

***

Святая пророчица Анна — «промежуточное звено» в череде восприятия бесплодных женщин, движение от Ветхого к Новому Завету. Первой женщиной, известной нам именно такими проблемами, является Сара, жена Авраама. Про нее мы знаем, что она усомнилась в словах ангелов и усмехнулась им, а потом родила сына Исаака. Ни о ее переживаниях при жертвоприношении Исаака, ни о ее радостях или бедах нам неизвестно.

На самом «стыке» Ветхого и Нового Завета нас встречает Анна, мать Пресвятой Богородицы, — нам известно про ее переживания и рефлексию, трогательно образ птичьего гнезда доводит женщину до слез, она разговаривает с мужем, делится с ним своими страданиями, а потом иконография дарит небывалый доселе (и после тоже!) образ Зачатия! Но этот женский образ был бы невозможен без этого «переходного звена», без преломления системы Ветхого Завета, когда женщина воспринимается лишь как приложение к мужчине.

Здесь пророчица Анна предстаёт самостоятельным образом, переживающей и страдающей женщиной, говорящей со священником о своей беде, ломающей стереотипы. И хотя она известно именно составным именем с практически обязательным дополнением «мать пророка Самуила», меняет систему именно она.