Сделать шаг. Навстречу Свету. Жизни. Вечности

Вода. Голубая. Или слегка бирюзовая. Или черная, как тихий омут дикой лесной речки. А иногда ревущая, сметающая все на своем штормовом пути, грандиозная стихия. Колыбель жизни, как называет ее наука. Самый универсальный растворитель из всех, что существуют.

Единственный не менявшийся за десятки тысяч лет человеческой цивилизации способ очищения всего — от предметов быта до собственного тела. Живого или мертвого… Почему она? Почему не воздух? Не огонь? Не земля? Вода. Почему именно в ее заботливых объятиях без четверти год ожидает каждый человек своего рождения — и ею омывается перед последней дорогой «в путь всея земли»?

На некоторые вопросы нет и не может быть ответов. «Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне: где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь» (Иов 38, 3-4) Нет. Не знаю. Только знаю, что из всех четырех стихий Творец особо избрал лишь ее. Ту, в которую как совершеннолетний, ставший взрослым мужем человек, вошел, чтобы склонив Свою главу под руку Предтечи, тем самым «исполнить всякую правду» (Мф 3, 15). И в явлении Святой Троицы засвидетельствовать начало Нового Завета. «Как может человек родиться, будучи стар?» — спросил Его Никодим, пришедший под покровом ночи. «Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие». (Ин 3, 4-5).

Почему же мы, родившиеся некогда от воды и Духа, год за годом с таким необъяснимым трепетом празднуем снова и снова это непостижимое схождение? Почему даже те, кто имеют о христианстве, порой, самые туманные представления, стремятся в этот день обозначить каким угодно способом причастность к этому событию? Рискуя часто здоровьем или даже жизнью искупаться в проруби или просто побороть лень и отстоять иногда не маленькую очередь за небольшой емкостью воды. Какими бы нелепыми, дремучими и наполненными всевозможными суевериями ни выглядели аргументы тех, кто весь смысл Крещения видит в исполнении подобных обрядов, побуждает задуматься один простой вопрос: а почему их это вообще беспокоит? К чему тянутся их часто мятежные души?

К свету. К тому свету, о котором апостол любви сказал: «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его… Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал» (Ин 1, 9-10). Потому и сам праздник помимо Крещения и Богоявления мы называем еще Просвещением. «Народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в стране и тени смертной воссиял свет» (Мф 4, 16).

Когда-то давным-давно, в далекой древности был один Праздник, соединявший в себе воспоминание о Рождестве Христовом, поклонении волхвов и Крещении Спасителя на Иордане. Богоявление. Пройдя сквозь века, разойдясь немного со своим «собратом» — Рождеством — чуть меньше, чем на две недели, потеряв в Восточной православной традиции воспоминание о поклонении волхвов, он остался этаким таинственным свидетелем Рождества, «другом жениха» — как Иоанн, сказавший о Том, над которым простер свою руку в момент Крещения: «Ему должно расти, а мне умаляться» (Ин 3, 30). И теперь не может быть Рождества без Крещения и Крещения без Рождества, соединенных особым даже не временем, скорее, неким окном, брешью в этом таинственном измерении. Которое мы именуем Святками.

Что несет нам это торжество? Память. О воде. И Духе. Которые так же немыслимы отдельно друг от друга в контексте рождения в этот мир Нового человека, как Рождество без Крещения, которое по-прежнему зовется Богоявлением. Человека, которым каждый из нас стал, выйдя или будучи вынесен чьими-то заботливыми руками из крещальной купели. Не забыть. Самих себя. Кто мы, и зачем мы здесь.

Не забыть о том, что смиренно ожидая водоосвящения и стоя в очереди за водой, которую называют Великой Агиасмой (святыней), мы ждем встречи с всесильной благодатью Божией, которой испрашивают священнослужители для этой воды в молитве на ее освящении — о том, чтобы ей была дана сила «к просвещению разума и благочестия и к познанию Святой Троицы».

Не забыть, что «Свет пришел в мир, но люди возлюбили более тьму, нежели Свет». Помнить, что сегодня «вод освящается естество». А значит, все мы, состоящие большей частью из воды, пронизаны этим Божественным очищением. Захотим ли мы полюбить этот свет? Сохранить его в своих сердцах? Поделиться им с каждым, кто окажется рядом? Или называя себя христианами, празднуя Крещение, не вкушая «до первой звезды», будем носить в себе пустоту, названную Христом «тьмой кромешной». Той, где ничего нет.

Как и всякий праздник, Крещение — это наш персональный выбор, который приходится делать снова, снова и снова. Продолжать сидеть «в стране и тени смертной» или все же сделать шаг. Каким бы трудным он ни был. Навстречу Свету. Жизни. Вечности.