Родители и дети на пороге подросткового возраста

У него свое течение мыслей! — думал прокурор. — У него в голове свой мирок, и он по-своему знает, что важно и не важно. Чтобы овладеть его вниманием и сознанием, недостаточно подтасовываться под его язык, но нужно также уметь и мыслить на его манер… 

И Евгению Петровичу казалось странным и смешным, что он, опытный правовед, полжизни упражнявшийся во всякого рода пресечениях, предупреждениях и наказаниях, решительно терялся и не знал, что сказать мальчику.

А. П. Чехов, «Дома»

Родителям часто приходится сталкиваться с изменениями в поведении ребенка и чувствовать себя растерянными и даже беспомощными. Да и столько разных «кризисов» уже описано психологами – кризис трехлетки, кризис семилетки, подростковый кризис… Наверняка есть еще и другие подобные градации возрастных перемен.

Не знаю, как психологи, а вот я на опыте поняла, что ранний предпубертатный период (8-11 лет) в современном мире информационных технологий, особенно у щепетильных родителей, заслуживает отдельного внимания. Хотя, наверняка, половине семей, вообще никогда и не приходилось сталкиваться с подобным явлением. Я и не берусь судить за всех – всего лишь предлагаю свои результаты наблюдения за этим феноменом.

Еще в начале XX века религиозный философ и педагог, внесший значительный вклад в развитие христианского учения о личности, протоиерей Василий Зеньковский, писал об этом так: «Отрочество связано с сексуальным созреванием — по крайней мере, в его наиболее существенной части. Правда, есть основания говорить о некоторой «предфазе» в сексуальном развитии… до периода сексуального созревания есть переходная ступень, сказывающаяся в целом ряде психических деформаций».

Вот об этой «предфазе» я и хотела бы поговорить. Потому как главная ее особенность в том, что родители оказываются часто не готовы к подобному развитию событий. Не понимая, что вдруг начинает происходить с их чадом. Хотя, по сути, это как раз уже «цветочки», которые обычно списываются на какие то банальные вещи. Но в моем понимании важно выделять этот период еще и потому, что изучение его особенностей могло бы помочь быть во всеоружии, чтобы и родительские реакции были мудрее и чтобы избежать, по возможности, ошибок.

Вот основные и, на мой взгляд, характерные для этого периода, особенности.

1. Ребенок значительно чаще начинает спорить с родителями и игнорировать их просьбы.

2. Ребенок становится более эмоциональным и неуравновешенным, иногда даже возвращаются истерики трехлетки: «Хочу и всё!»

3. Активно пробуждается интерес к половой теме, в основном с позиции стремления «быть компетентным», наравне со взрослыми.

4. Требование, «выколачивание», а иногда и прямо самовольное взятие «прав и свобод».

5. Обостренное чувство дефицита внимания и справедливости, понимаемых как «почему про меня опять все забыли?»

6. Много странных и неудобных вопросов.

7. Речь наполняется грубостями.

8. Появляется «мухлеж», первая ложь.

Должна признаться, что, столкнувшись с этими явлениями на практике, я долго не могла их никак охарактеризовать и всё списывала то на усталость, то на плохое настроение, то на проблемы со сверстниками. Но такой подход не позволял «делать скидки», «входить в положение» и в конечном итоге адекватно действовать.

Психолого-педагогическая литература в своих заголовках очень забавно и красочно характеризует состояние родителей и детей этого периода: «Ваш беспокойный подросток», «Если подросток сводит вас с ума», «Как не сойти с ума с подростком». В одной книге и вовсе к ребенку этого возраста предложено относиться, как к «сумасшедшему старому дядюшке Сэму», с которого и спроса-то никакого. В чем едины все авторы – так это в том, что в организме стартуют совершенно разные и новые для отрока процессы, как связанные с гормональной перестройкой, так и с созреванием – или замедлением созревания отдельных участков мозга и нервной системы.

Описываемый в пособиях предпубертатный возрастной период, как правило, начинается с 8-9 лет для девочек и 9-10 для мальчиков. Часто встречала наблюдение современных психологов, что эта возрастная планка снизилась именно за последние лет 20. И связывают это преждевременное развитие с веком информации, социальных сетей и недетским потоком новостей и рекламы. И если раньше гормональные изменения влияли на мышление, то теперь, скорее, наоборот – мышление начинает форсировать половое созревание и ускорять перестройку организма.

Педагогическая литература пестрит похожими (но иногда прямо противоположными) советами: «выстроите твердые границы!», «покажите, кто в доме главный!», «давайте ему больше внимания и тепла!», «ни в коем случае не уступайте в жизненно важном!», «уступайте, ищите компромисс!», «переговаривайтесь, договаривайтесь!».

Как было сориентироваться в многообразии форм и методов? Для себя я пробовала разные способы, стремилась, по возможности, к гибкости мышления, к творческим подходам, пыталась уходить от лозунгов и императивов и максимально входить в положение, располагать к себе вниманием и заботой. На практике получалось, что именно позиция понимания, качественного внимания с одной стороны и твердость, уверенность в принципиальных вещах с другой, являлись оптимальной мерой.

Но придется признать, что в этот период приходится пересматривать многие из прошлых установок, запретов, ограничений. Ведь, по словам вышеупомянутого о. Василия Зеньковского, – главной задачей воспитания является приучение растущей личности к свободе, к умению делать независимый выбор и нести за него ответственность. Но оно должно проходить постепенно и деликатно под руководством родительского авторитета, который еще надо сохранить и приберечь до самих «ягодок» подросткового возраста.

Как одну из форм подобной «дисциплины свободы» некоторые современные педагоги рекомендуют так называемую таблицу «прав и свобод» ребенка, где указывалось бы на каждом возрастном участке три позиции-столбика (аналог светофора). Первая – в чем у детей предполагается полная свобода выбора, и где родитель может лишь высказать свое пожелание. Вторая – случаи, где решения принимаются путем взаимных уступок и компромисса. Третья – случаи, при которых родители ни в коем случаи не могут менять свое решение. Обычно последний столбик связан с важнейшими вопросами жизненной безопасности и ценностей. И их должно быть не слишком много. Иногда этот принцип упрощается до списка «за что отвечают родители, а за что отвечают дети», адаптированного для более зрелого возраста и под каждую семью.

Поскольку ребенок уже начинает справедливо претендовать на большую свободу, его может ранить некогда спокойно воспринимавшийся стиль односложных и простых фраз в повелительном наклонении. Стиль главенства родителей должен уже несколько сбавить резкость и категоричность. Чтобы избежать пустых споров и конфликтов, лучше ввести «правила», на которые будет удобно безлично ссылаться всякий раз. Наступает то самое время, когда список «законов» и «обязанностей» на холодильнике — это самый нейтральный способ напомнить о порядке и границах.

Система штрафов и бонусов (не затрагивающих потребности) – хоть и не самый приятный вариант поддержания внешней дисциплины, но изредка оказывается весьма полезным средством именно для данного возраста.

Одной из тревожных особенностей этого периода является эпизодическая нечестность. Конфликт между свободой, жаждой познания мира и все еще актуальная потребность в родительском одобрении нередко провоцируют первую ложь. Мне кажется, часто взрослый драматизирует первые признаки лжи, преувеличивает масштаб бедствия, архетипически видя в этом проступке образ первых людей, ослушавшихся Бога,и не желающих к тому же это признавать. А посему кара за «лжесвидетельствование», по мнению некоторых ревностных взрослых, должна равняться именно вселенскому масштабу последствий «грехопадения».

По крайней мере, так нас воспитывала литература и кинематография. Но если всё же предположить, что родители не Боги, а дети не смогут стать личностями, не стремясь «дерзко» и в обход правилам уподобиться взрослым, то на эту неправду можно смотреть уже не с таким отчаянием.

Вот и упомянутый выше о. Василий Зеньковский несколько снисходительно рассуждает об этой особенности у детей этого возраста:

«Но в отрочестве психология игры, неразличение реального и воображаемого соединяется с настоящим лукавством, сознательной хитростью и ложью — и в то же время это именно «защитная» игра. Ведь дать простор бурным, неровным, постоянно меняющимся чувствам подросток не смеет в отношении к тому реальному миру, который его окружает, — этим психологически заполнена юность, стоящая именно перед этой задачей». Расположить к доверию, создать условия для него, чтобы у ребенка не закрепилась привычка обманывать – как ни странно, но это, на мой взгляд, работа именно родителей, а не детей.

В целом же наступает время, когда родительский авторитет уже начинает уступать внешним авторитетам, коллективу, друзьям. И тут начинается этап «борьбы за влияние», кто кого поборет – среда или дом? Доверие приятелям или родителям? Но есть надежда, что благоразумие взрослых, совмещающих и умеренную опеку, и отсутствие «железного занавеса», наверняка сделает свое дело.

Часто этот период осложняется тем,что ребенок все меньше ассоциируется с тем трепетным и послушным некогда созданием и в силу роста «ершистости» постоянно проверяет прочность нервов родителя «на зуб», что как раз совсем не способствует проявлению нежности и ласки, в которых отрок нуждается все еще очень остро и отнюдь не меньше, чем раньше. А может даже и больше. Ведь чем больше свободы, чем больше нового опыта – больше и ошибок, неудач и потребности в утешении, одобрении и ободрении, в поддержке.