Банга-Любанга, Любовь Белозерская… Муза Михаила Булгакова, его большая любовь, преданный друг и вторая жена. Яркая, талантливая, незаурядная женщина, вдохновлявшая писателя и много помогавшая ему. Не случайно Булгаков посвятил ей «Собачье сердце», «Белую гвардию», «Мольера». А в главном романе писателя — в «Мастере и Маргарите» — тоже нашлось место для Любови Белозерской.

Булгаков звал жену Любангой, сокращенно Бангой. Это имя получила собака прокуратора Понтия Пилата, бесконечно преданная хозяину и понимавшая его без слов… Более того. Немногие знают, что именно она, Любанга, посоветовала Булгакову ввести в роман, который тогда назывался «Консультант с копытом», женский образ и стала первым прототипом Маргариты.

Любовь Белозерская родилась 30 сентября 1895 года в Польше, в дворянской семье. Семейные корни восходили к старинному роду князей Белозерских-Белосельских. У родителей Любы, Евгения Михайловича и Софьи Васильевны, кроме нее, было еще трое детей. По воспоминаниям племянника Белозерской, Игоря, Евгений Михайлович «получил блестящее образование, окончил Московский университет и Лазаревский институт восточных языков, владел четырнадцатью языками. Часто бывал во многих европейских государствах, выполняя различные дипломатические поручения. Евгений Михайлович отдал дань и литературной деятельности».

Богатую литературную речь, вкус и талант работы со словом Люба унаследовала от отца. Она обладала незаурядными способностями: с серебряной медалью окончила Демидовскую гимназию в Санкт-Петербурге, с успехом училась в частной балетной школе, что позволило ей выступать в Париже, где она оказалась со своим первым мужем, Ильей Марковичем Василевским. Позже ее рассказы о выступлениях на подмостках Фоли-Бержер Булгаков использовал для описания «великого бала у сатаны». У нее были и другие артистические таланты: небольшой голос, поставленный гимназическим церковным регентом, способность к рисованию.

Люба была из тех женщин, что не могут жить в одиночестве. Ей была жизненно необходима пара, союз, иначе она чувствовала себя неуверенной в жизни. Ей казалось, что пока она одна, некому направить ее по жизненному пути. Она рано вышла замуж за человека намного старше себя, но быстро раскаялась в своем выборе. Муж Любы, Илья Маркович, оказался страшным ревнивцем, и после одной из бурных сцен ревности, совершенно, кстати, беспочвенной, она прозвала его Пумой. Он очень любил ее и, согласно какому-то старинному поверью, носил на одном пальце три тонких обручальных кольца – чтобы удержать жену. Уезжая из Берлина, где они некоторое время находились с Любой, в Москву, Василевский увез с собой ее документы, чтобы жена не смогла подать на развод. Но и эта мера не спасла их брак.

… «Передо мной стоял человек лет 30-32-х; волосы светлые, гладко причесанные на косой пробор, – вспоминала Любовь Евгеньевна свою первую встречу с Михаилом Афанасьевичем Булгаковым на вечере, устроенном редакцией «Накануне» в честь писателя Алексея Николаевича Толстого. – Глаза голубые, черты лица неправильные, ноздри глубоко вырезаны; когда говорит, морщит лоб. Но лицо в общем привлекательное, лицо больших возможностей. Это значит – способное выражать самые разнообразные чувства. Я долго мучилась, прежде чем сообразила, на кого же все-таки походил Михаил Булгаков. И вдруг меня осенило – на Шаляпина!

Одет он был в глухую черную толстовку без пояса, «распашонкой». Я не привыкла к такому мужскому силуэту; он показался мне слегка комичным, так же как и лакированные ботинки с ярко-желтым верхом, которые я сразу вслух окрестила «цыплячьими» и посмеялась. Когда мы познакомились ближе, он сказал мне не без горечи:

– Если бы нарядная и надушенная дама знала, с каким трудом достались мне эти ботинки, она бы не смеялась…

Я поняла, что он обидчив и легкораним. Другой не обратил бы внимания…»

В то время Булгаков был женат на Татьяне Николаевне Лаппе, но встреча с Белозерской перевернула его судьбу. Восемь счастливых и необыкновенно плодотворных лет Любовь Евгеньевна была самым близким человеком для писателя. Достаточно сказать, что свои фельетоны он подписывал «Любовь Булгакова». Она восхищалась его даром и бескорыстно ему служила, а он отвечал ей бесконечной любовью и признательностью. Все новые произведения Булгакова рождались в сотворчестве с этой удивительной женщиной, талантливой не только в быту – она создала в доме писателя столь нужную ему атмосферу уюта и гостеприимства, – но и в своей способности вдохновлять, будить творческое воображение.

Книга воспоминаний Белозерской «У чужого порога», написанная спустя много лет, начиналась так: «Две ступеньки ведут к резной овальной двери в кабинет Михаила Афанасьевича на Большой Пироговской улице (переменив несколько адресов, Булгаковы, наконец, сняли большую трехкомнатную квартиру, куда впоследствии писатель приведет свою третью жену Елену Сергеевну Шиловскую – прим. авт.). Он сидит у окна. В комнате темновато (первый этаж), а я стою перед ним и рассказываю все свои злоключения и переживания за несколько лет эмиграции, начиная от пути в Константинополь и далее. Он смотрит внимательными и требовательными глазами. Ему интересно рассказывать: задает вопросы. Вопросы эти писательские:

– Какая толпа? Кто попадается навстречу? Какой шум слышится в городе? Какая речь слышна? Какой цвет бросается в глаза?..

Все вспоминаешь и понемногу начинаешь чувствовать себя тоже писателем. Нахлынули воспоминания, даже запахи.

– Дай мне слово, что будешь все записывать. Это интересно и не должно пропасть. Иначе все развеется, бесследно сотрется.

Пока я говорила, он намечал план будущей книги, которую назвал «Записки эмигрантки». Но сесть за нее сразу мне не довелось. Вся первая часть, посвященная Константинополю, рассказана мной в мельчайших подробностях Михаилу Афанасьевичу Булгакову, и можно смело сказать, что она легла в основу его творческой лаборатории при написании пьесы «Бег»…»

Белозерская была склонна к романтизму, к несбыточным мечтам… Ей было многое дано, но реализовала ли она себя в жизни? Нет, скорее, она помогала другим реализовывать их цели. Так получилось и с Булгаковым. Использовав ее поддержку, помощь, связи, творческую фантазию, он, по сути, предал свою верную Любангу и ушел к другой женщине… Хотя они оба стремились к постоянству и вместе преодолели многие трудности. А может быть, писателю не нравилось то, что в его семье шла борьба за лидерство? Такая женщина, как Белозерская, не могла оставаться в тени…

Любовь Евгеньевна очень тяжело пережила развод с Булгаковым. Она была оскорблена и не любила об этом говорить, чтобы не бередить душевные раны. В своих мемуарах о Булгакове «О, мед воспоминаний» она писала: «Не буду рассказывать о тяжелом для нас обоих времени расставания. В знак этого события ставлю черный крест, как написано в заключительных строках пьесы «Мольер»».

Оставшись одна, Любовь Евгеньевна больше не выходила замуж и все свое время посвящала работе, трудилась в различных редакциях и издательствах, сотрудничала с писателями и учеными. Еще при жизни с Булгаковым она вела корректуру полного собрания сочинений Викентия Вересаева, давшего ей такую характеристику: «Дело это она выполняла с полным знанием и образцовой добросовестностью, так что я вполне спокойно доверил ей проведение авторской корректуры». Она была идеальным редактором по своей неисчерпаемой эрудиции, а самое главное – по призванию. С 1936 года Любовь Евгеньевна сделалась помощником академика Евгения Викторовича Тарле. Звезда Булгакова продолжала светить в ее сердце преданной и верной женщины, иначе не хранила бы она более полувека каждую его записочку, письмо, фотографию, давно забытую всеми книжку с бледнеющей от времени дарственной надписью…

Главным в характере этой миловидной женщины, быстрой в движениях, была доброта. Доброта, милосердие и сострадание. Любовь Евгеньевна творила добро бескорыстно, не ожидая для себя никакой награды. Люба Золотое Сердце – называли ее друзья. Елена Сергеевна Шиловская, третья жена Булгакова, сохранила уважение к Любови Евгеньевне и говорила о ней: «Люба – добрая женщина». Наверное, Шиловская осознавала, что сумела появиться в доме Булгаковых благодаря бесконечной доброте Белозерской и ее неразборчивости в знакомствах.

«Она приводила домой несчастных кошек и собак и отогревала их своей душой, – вспоминал о ней писатель и литературовед Лео Яковлев. – Многим из них было суждено бессмертие в волшебном булгаковском бестиарии. Но они не знали этого и платили ей за добро и милосердие своей преданностью. Она приводила домой людей. Всех. Без разбора. Каждый мог располагать ее человеческой добротой и милосердием. Этот бесконечный карнавал, этот вечный праздник, наверное, был тогда нужен Булгакову и оживал потом в «Собачьем сердце» и «Зойкиной квартире», в «Мастере»… (Наверное, иногда и мешал тоже, не спорю.) Но люди не собаки, и мало кто платил ей преданностью за добро и милосердие. Платили злом, даже через десятки лет»… Но она не жаловалась и всем прощала, говоря: «Ошибаются все».

Писала она и свои книги, но когда они вышли в свет, ее уже не было в живых, хотя судьба подарила ей долгую жизнь – Белозерская прожила 91 год. Под Новый, 1987-й, год она с друзьями выпила бокал шампанского, а 27 января ее не стало. Похоронили Любовь Евгеньевну на Ваганьковском кладбище. При жизни Белозерской, когда она писала свои воспоминания о Булгакове, племянник сказал ей: «Ведь не всегда Михаил Афанасьевич был к тебе справедлив, а ты совершенно это обошла вниманием». На что Любовь Евгеньевна ответила: «Он так много страдал, что я хочу, чтобы мои воспоминания были ему светлым венком». Так и получилось…