Заседание 163. Счастливые vs несчастные. Бои без правил

Началось всё, как водится, с зависания в соцсети. Я это дело не люблю, но оно, к несчастью, любит меня. И вот, вместо того чтобы со свежей головой и спокойным сердцем после честного трудового дня пойти спать, я, как последняя идиотка (впрочем, почему «как»?), пырюсь в смартфон, наблюдая за боевыми действиями, ведущимися под очередным постом про материнство.

По моим наблюдениям, мало в Интернете битв более кровопролитных, чем те, что ведутся именно на эту тему. Слинги, грудное вскармливание, многодетность — про большинство сражений я знаю лишь понаслышке, но этой наслышки хватает, чтобы удивиться: вроде бы со всех сторон кричат, что материнство — это ни минутки для себя, даже в туалет не отлучиться…

Я очень люблю Интернет: например, я ни разу в жизни не делала бисерные бонсаи, а мне срочно надо. Забиваю в поисковик — и вуаля! Двести страниц бесплатных и подробных мастер-классов. Срочно нужна цитата — пожалуйста. Выучить язык самостоятельно? Никаких проблем. Если бы попутно я не заглядывала «на минуточку» то в одну соцсеть, то в другую, я бы уже точно выучила.

Как средство общения Интернет хорош до определённой степени, а дальше плох. Слишком немногие из пишущих владеют языком настолько, чтобы на письме выражать мысли в форме, не предусматривающей слишком широкую трактовку. И ещё меньше тех, кто владеет навыком восприятия написанного не сквозь густую метель собственных эмоций. Я более чем уверена, что прирождённых хамов, желающих именно уязвить как можно больше народа, в природе существует не так много. И не согласна с утверждением, что интернет-общение срывает маски. Скорее, наоборот.

Вот, например, зависла я тогда на холиваре. Исходный пост — статья матери младенца, которая за три с лишним года не испытала ни минутки удовольствия от общения с ребёнком, — была прочитана уже после просмотра длиннющего треда словесной баталии. Чисто интересно стало — на какую тему дамы так разбушевались.

Статья как статья: на мой непрофессиональный взгляд, затянувшаяся послеродовая депрессия на фоне общей психологической неготовности и не слишком понимающего и чуткого мужа. Но какой резонанс! Автор огребла кирпичей мерою доброю, утрясённою, поскольку, как видно, задела многие струны во многих душах.

Комментарии диапазоном от «полный бред, материнство — это сплошной кайф» до «меня ещё и не так колбасило» постепенно, как это водится, начали переползать с личности автора статьи на личности комментаторов. Я бескорыстно наслаждалась происходящим, пока один из комментов не срикошетил и по мне: «Женщина, которая не родила, это недоженщина и вообще недочеловек».

И поделом. Нечего было пыриться.

К сожалению, данный кирпич куда более разрушительно приземлился на голову другой женщине, которая пырилась не потому, что раздолбайка типа меня, а потому что только что вновь не смогла забеременеть и искала поддержки. А получила кирпичом.

Неудивительно, что её ответ на данное заявление был не слишком вежливым. Оппонентка, спохватившись, написала, что «совсем не имела в виду лично тебя, я знаю твою ситуацию, я просто хотела сказать, что…», но было поздно: я присутствовала при смерти ещё одной хрупкой женской дружбы.

Я, конечно, внесла в битву свой благотворительный ящичек патронов, немного поехидничав на тему недочеловечества, поскольку с детства не могу понять, когда людей делят на людей и женщин. Хотя честнее было бы сказать иначе: вычисление моей ценности на основе моей функциональности — это моё больное место. И как бы я ни декларировала, что совершенно свободна от социальных стереотипов, я, разумеется, от них не свободна. Во всяком случае, свободна далеко не полностью.

Материнство, как это ни противно звучит, нынче «в тренде». И это не потому, что все вдруг полюбили детей, к сожалению. Государству нужно поднимать демографические показатели, но при этом все труды и расходы по обеспечению прироста населения торжественно возложены на, собственно, население. Я пока не поняла: то ли руки до народа ещё не дошли, то ли и плана такого нет, но новый образ «настоящей женщины» торчит из всего глянца: успешная юная деловая леди с белоснежной улыбкой, модельной фигурой и с ребёнком (лучше с четырьмя) на ухоженных руках. И всего этого она добилась, разумеется, сама.

Ну и как быть, если психика не слишком устойчива к рекламе?

Как я погляжу, в наши дни заработать на жизнь, в принципе, можно. Хотя, конечно, совсем самостоятельно стать владелицей крупного бизнеса — это вряд ли. Куда ни плюнь — торчат уши состоятельных родителей или мужа. (Впрочем, из-за ушей состоятельного мужа всё равно торчат уши родителей определённого круга. Про то, что у нас нет сословий и лифты между социальными этажами ходят свободно, — враки.)

А вот с детьми… Возможно, именно потому, что дети считаются чем-то таким, что «все могут». А когда вдруг выясняется, что не все, начинается срыв шаблона: как так?!

И всё бы ничего, если бы дух соцсоревнования не был так живуч. Сколько супружеских пар по десять и по двадцать лет проводили в бесчадии, а потом вдруг — раз и здрасьте. А сейчас после двух неудачных попыток — уже страх, что всё, никогда, и как же так, у меня же по расписанию в этом году первый, через два — второй? А иначе как я буду соответствовать светлому образу?

А там уже и бесплодие неясного генеза. (Кстати, я уверена: ни один гинеколог доподлинно не знает, откуда берутся дети.) Просто оттого, что человек уже напрягся и расслабиться никак не может.

Ну а дальше — в зависимости от. Можно от великого облома и в чайлдфри загреметь, в качестве подсознательной защиты. Можно наоборот: перестать свою жизнь ценить саму по себе, а впрочем, этому нас учить не надо.

Только вот не вздумай спокойствие сохранять. Не можешь родить — плачь и страдай. И упаси тебя демографический кризис ляпнуть, что ты не страдаешь, потому что особенного желания и не было никогда.

В одном гораздо более спокойном месте мы с френдессами когда-то так и не подрались на тему «все, кто не испытывает желания рожать — больные». Правда, мы там собирались отнюдь не на эти темы, и дискуссия возникла случайно. В результате чего выяснилось, что затеявшая её юная мама практически с детства хотела иметь ребёнка и думала, что это так у всех и посему это нормально. А остальное ненормально и, следовательно, среди нормальных людей не встречается, а встречается где-нибудь среди чайлдфри, которые пачками делают аборты и считают это единственным хорошим делом в жизни.

К счастью, в нашем клубе по интересам были леди разного семейного статуса, включая матерей. Когда две из них рассказали своей юной коллеге, что особенного желания рожать у них не было, и дети получились практически «случайно», девочка очень впечатлилась. Для неё это было открытием, а поскольку её непонимание происходило не от боли, а от искреннего незнания, она лишь удивилась разнообразию человеческих чувств, на чём разговор и свернул обратно на снейпоманские темы.

Но в той дискуссии, которая явилась причиной нынешнего заседания, боли было через край. Фактически, в обсуждении не было ни одной участницы, в словах которой не было бы боли. Лет десять назад я бы назвала это злостью, агрессией или нетерпимостью. Собственно, оно так и есть. Просто теперь я знаю причину любой злости, агрессии и нетерпимости. Это всего лишь чахлые отростки одного могучего корня. Корень этот — боль. Но и сама по себе боль — не первопричина.

Недавно мне на глаза попалась заметка о том, что психологи, наконец, выяснили, что противоположностью любви является не ненависть, а страх. И ещё психологи говорят, что именно страх — основная причина боли. Иногда без психологической помощи и физическую боль не удаётся снять даже наркотиками — настолько глубок страх.

Страх — это первое, с чем познакомилось в жизни подавляющее большинство людей нашего поколения. Воистину дьявольская идея — немедленно забирать новорожденного от матери и приносить впервые лишь через сутки. И воистину все мы нужны Богу, поскольку мы всё-таки выжили. И многие из нас не имеют проблем с психикой. Несмотря даже на труды доктора Спока — мне только интересно, как эта отрава просочилась к нам сквозь «железный занавес»?

Вам знаком термин «регрессия»?

Я с ним познакомилась на психотерапии, когда, рассказывая о каком-то событии из раннего детства, внезапно разревелась, как трёхлетка и, растеряв весь словарный запас взрослого человека, могла лишь хлюпать: «Так нечестно!»

Когда-то, опять же, лет десять назад, случайно натыкаясь на «мамские» темы, я кривилась от ужаса, наблюдая тамошнее словесное творчество. «Беремняшечки», «пропердольки», «годовастики» и прочие перлы заставляли меня поражаться той деградации, которой, судя по язвительным комментариям независимых наблюдателей, подвергались мозги человека под воздействием пролактина.

А потом я как-то внезапно осознала, что подобное коверканье языка, прежде всего, присуще детям, но применительно к ним это называется словотворчеством. Применительно к взрослым это может назваться регрессией. Мамы возвращаются в детство. Нормально ли это в принципе — не знаю, но для нашего времени это нормально. Поскольку регрессия отправляет человека в прошлое в возраст его наиболее глубоких травм.

И все эти «беремняшечки» и «тугосери» — с одной стороны, регрессия, но вряд ли потому что «пролактин разжижает мозг». Как только люди ни развлекаются, чтобы прикрыться от всеразъедающей тревоги, на которой для большинства из нас, увы, строится всё остальное восприятие мира и себя.

Намеренно ли наше поколение было лишено базового доверия к миру, без которого так трудно воспринимать бытие как абсолютное благо? Я не знаю. Вполне возможно. Потому что в смысле управляемости травмированные люди куда удобнее. Неимение опоры под ногами порождает естественное желание прислониться, прижаться к чему-то, искать поддержки вовне. Эта потребность в норме проходит вместе с ранним детством, но лишь при условии, что человеку есть, на чём стоять. А те, у кого вышибли землю из-под ног, могут навсегда остаться детьми в худшем смысле этого слова.

Откуда эти истеричные приходы с батюшками-самодурами? Откуда эта неустойчивость перед пропагандой? Откуда это непонимание того, что любовь даётся безвозмездно, а не за заслуги, не за исполнение функции?

Да оттуда же всё. От натуго спелёнутых кульков с номерками на ручках, лежащих по шестеро в ряд на каталке под белыми потолками и голыми лампами палат для новорожденных. От «не бери на руки — избалуешь». От мам, которые сами так и не стали взрослыми и посему бессильных перед приказами бабушек, суровых по привычке, поскольку хлебнули на своём веку. От практически неизбежного в таких условиях отдаления от мужей, которые — дети послевоенного поколения — зачастую и не знали, что значит быть мужчиной, поскольку росли без отцов.

И холивары в «материнских» темах — оттуда же. Каждый «злой» коммент — на самом деле порождён не злобой, а страхом, который сидит в нас так глубоко и заставляет нас чувствовать себя такими одинокими, окружёнными врагами, которые только и мечтают, как бы сломать наш хрупкий мирок.

Нематери чувствуют себя недочеловеками по причине «работаю, а не рожаю», матери — по причине «рожаю, но не работаю», и все дружно не могут понять друг друга, как не могут понять друга люди, на которых одновременно упал потолок в торговом центре. Все кричат от боли.

Знаете, в том холиваре даже комменты вроде «автор в корне неправа, материнство — это высшее счастье, вот я например…» звучали как-то не слишком счастливо. Разумеется, это моё личное восприятие. Однако я вряд ли ошибусь, если скажу, что по-настоящему счастливые люди не склонны воевать и спорить.

И не будь я сама глубоко внутри уверена в том, что я недочеловек по причине недостатка функции некоторых органов моего тела, я бы вообще не обратила внимания на эту тему, как не обращаю внимания на посты, например, про бокс. Или про филателию.

Но в итоге — просидела заполночь, ужасно спала и опоздала на работу.

И опять слишком много думала, разумеется.