Тихое, по-летнему жаркое утро взрывается тревожными птичьими криками – взволнованным щебетом, треском, скрипами… Я выглядываю в окно – так и есть: в листьях пальмы, почти у самого ствола неподвижно сидит большой филин. Плотно закрыв глаза и втянув круглую голову в плечи, он, как кажется, крепко спит, безучастный ко всему, кроме дневного отдыха. А вокруг филина скачут, кружатся, суетятся самые разные птицы… Им словно не терпится высказать все, что они думают об этом ночном охотнике, отомстить ему теперь, днем, за свои ночные страхи.

Вот два желтохвостых бюльбюля, воинственно распушив хохолки, бросаются филину чуть ли не в лицо, скачут перед самыми страшными когтистыми лапами и острым клювом. Храбрецы, да и только! Впрочем, если присмотреться, держатся бюльбюли ровно на таком расстоянии, чтобы филин совсем чуть-чуть – только чуть-чуть! — не мог до них дотянуться. А вот стайка крошечных зеленых белоглазок – каждая ростом едва ли со стрекозку – испуганно перепискивается у филина над головой: «Пи-пи-пи! Раз-бой-ник! Раз-бой-ник!» Одна их них срывается с ветки и уносится в сады с громким прерывистым писком, похожим на сигнал тревоги – оповещает птиц о найденном разбойнике…

По краю пальмового листа запрыгал хохлатый бородастик – толстенький франт в пестром черно-белом жилете и зеленой манишке. Близко к филину он не подходит, зато уж громкая трель его, похожая на треск старого будильника, разносится далеко по окрестным садам. Трещать бородастик может долго – по полчаса сряду, а чуть передохнув, и еще столько же… Всех птиц успеет перебудить, всех созовет!

На треск «будильника» в ветвях акации отзываются пронзительным скрипом ткачики. Их птенца, только-только вылетевшего из гнезда, недавно схватила рыжая собака… Филин тут ни при чем? Ну так что же? Он тоже хищник, вот пусть и отвечает!

А вот по стволу пальмы, винтом – чтобы филин ненароком не ухватил – вскарабкался бурый длиннохвостый кукал – шпорцевая кукушка – и загугукал. Вот уж кто здесь совсем ни к чему! Сам-то кукал – разбойник из разбойников: всего пару дней назад я своими глазами видела, как он крался по крыше тростникового навеса, подбираясь к гнезду оливковых дроздов – у тех как раз вылупились из яиц птенчики… Счастье еще, что хозяева гнезда вовремя вернулись с охоты за гусеницами, а то бы несдобровать малышам. И вот теперь этот самый грабитель бесстыдно гугукает над головой у филина, обвиняет его во всех мыслимых и немыслимых грехах…

Примчались на крики и оливковые дрозды – те самые, чье гнездо едва не разорил кукал. Им бы на кукала и кинуться, а они налетели на филина. Дрозды – не чета бюльбюлям и прочей мелкоте: у них крепкие желтые клювы, напористый нрав. Даже филин изменил своей прежней невозмутимости, приоткрыл один глаз, чуть повернул к дроздам голову… Но те неожиданно прервали атаку, уселись на пальму и принялись вместе с остальными ругать филина на чем свет стоит.

Говорят, что на Севере птицы, обнаружив филина или сову, уже не дают им покоя: набрасываются на них, гонят, и, если хищник не успеет скрыться, могут и заклевать. Не то у нас на Юге, под жарким и щедрым солнцем: через некоторое время птицам словно надоедает изводить филина. Первым куда-то исчезает кукал – может быть, все-таки стыдно стало? Хотя нет, вряд ли, этого налетчика ничем не проймешь: наверное, полетел искать оставшиеся без присмотра гнезда, пока хозяева заняты филином. Прекращает трещать бородастик, улетают дрозды на поиски червяков, возвращаются на гнездо желтые ткачики… Дольше всех крутятся возле филина забияки-бюльбюли, но, наконец, улетают и они. Все принимаются за обычные утренние дела, а филин, словно вздохнув облегченно – если бы филины могли вздыхать – вновь закрывает глаза, втягивает голову в плечи и продолжает спать…

По правде говоря, не такой уж он и разбойник. Может, конечно, при случае схватить зазевавшуюся птицу, что плохо спряталась на ночь – а не зевай! — но чаще всего я вижу его самого и его филиниху с большими крысами в когтях. А крысы для птиц гораздо страшнее филина: они и в любое гнездо заберутся, и яйца выпьют, и птенчиков проглотят, и саму птицу разорвут… Выходит, не столько филин губит мелких птиц, сколько им помогает. Может быть, поэтому они и бранят его только для виду.