Трагедия Анны Карениной

В чем причина трагедии Анны Карениной в знаменитом романе Льва Толстого? На этот счет существует много точек зрения: есть те, кто считает, что все дело в социальных условиях того времени, а именно в юридической и социальной сложности развода и общественном порицании адюльтера; другие говорят, что трагедия в том, что Анне на ее пути не попалось ни одного человека, который бы ее поддержал. Мы выяснили, что думают по этому поводу психотерапевт, священник и литературовед. 

Светлана Мардоян, врач-психотерапевт, экзистенциальный аналитик:

Недавно я открыла роман, чтобы освежить в памяти основные сюжетные линии и психологический облик главных героев. Мне хотелось как-то понять Анну. Перечитав текст, я пришла к выводу, что все-таки Анна была истерической личностью — если говорить именно о личностной структуре. Эмоциональная, совершенно безоглядно следующая за своими чувствами, Анна в определенной степени отражает дух того времени, когда такое поведение не то чтобы считалось нормой, но воспринималось как нечто приемлемое. А вот о том, чтобы владеть своими эмоциями, речи не шло.

Таким образом, вся жизнь Анны Карениной строится на первичных, спонтанно возникающих, психодинамических эмоциях, совершенно не обработанных глубинно, персонально. Ее инфантилизм, внутренняя незрелость проявились не в том, что она эти эмоции переживала, а в том, что она не могла с ними справиться. Так возникло большое, сильное чувство к Вронскому.

Поступки и внутренний мир Вронского тоже очень интересно анализировать. Лично я увидела в нем абсолютного нарцисса. Он был воспитан своей холодной матерью, светской львицей именно как нарцисс. Истерик и нарцисс — это, в общем-то, одно из классических сочетаний в паре, они друг друга притягивают. Нарциссы ведь блестяще ухаживают, кладут весь мир к ногам дамы, а истерики любят внимание и обожание. И Анна, как бабочка, привлеченная этим его восхищением, отдалась этому чувству и пошла за Вронским.

Отчасти она действительно жертва своего времени, потому что если бы их связь случилась столетием позже, это была бы совершенно банальная история. А в то время эмоциональная, истеричная, инфантильная женщина, у которой не было опыта и умения разбираться в своих чувствах и не было близкого человека, который мог бы ее сдерживать и, выражаясь современным языком, давать обратную связь, не имела другого выхода.

У Кити, к примеру, была семья, которая ее поддерживала, может быть, поэтому она выздоровела от своей несчастной влюбленности. А для Анны это в итоге вылилось в ее гибель на железнодорожных рельсах. Кидание под поезд — это фактически ее последняя истерика, аффективный поступок. Произошло то, что произошло, но условия того времени не создали для женщины такого склада другого выхода. Психотерапии тогда не было. Она должна была как-то так закончить.

Скажу еще немного о том, что такое истерическая структура личности. Когда психологи говорят об истеричности, они не имеют в виду исключительно выкрикивающих и плачущих женщин, нет. Эмоциональная лабильность (Анна в романе то плачет, то смеется), недержание эмоций и демонстративность — это только проявления истерической структуры личности. Главное же ее свойство — внутренняя потерянность и неумение переживать страдание. Не плакать, а нести свое страдание. Потерянность подразумевает отсутствие сформированного, зрелого Я, внутренней структуры, навыка спокойного самоанализа, способности проявлять мудрость и зрелость.

Но есть еще один нюанс. Анна выходит замуж за Каренина, человека, который был старше нее. Неплохого, в общем-то человека, но рассудочного, занудного и, главное, совершенно не эмоционального. Из-за отсутствия контакта со своими чувствами он не мог давать этих чувств Анне, которая, как все истерики, живет эмоциями и которой это очень нужно. Безусловно, любой живой человек хочет любви, хочет чувств, но истерик не в состоянии управлять своими эмоциями. И когда появляется Вронский, который готов Анне эти чувства давать, завоевывать ее ухаживаниями, жить ее эмоциями, она попадается в эту ловушку, накопленный эмоциональный дефицит прорывается, и вот, она уже не властна над собой.

Однако отношения с Вронским у Анны в результате также не складываются. Почему? Анна говорит, что даже вместе с ним она одинока. Вот это «одинока» — это о внутреннем одиночестве человека, которое, доколе оно у человека есть, не заполнится ничем извне. Нарцисс Вронский не мог дать Анне того, чтобы ее по-настоящему наполняло, да она и не смогла бы этого взять в полной мере. Почему? В силу своего большого внутреннего дефицита и отсутствия эмоциональной связи с собой, хорошего зрелого контакта с собой. Речь о том самом «эффекте бездонной бочки», когда сколько бы ты ни получал, ты все равно чувствуешь дефицит, все равно хочешь еще и еще, насыщения не наступает.

Отношение Анны к своим детям также показывает ее как истерического человека. В романе показано, как Анна любит своего сына Сережу от законного брака и страдает от разлуки с ним и в то же время совершенно равнодушна к дочке, которую она родила от Вронского. Истерик все время расщеплен, раздвоен, он может одного и того же ребенка и любить, и отталкивать. Если человек глубокий и действительно испытывает любовь к своим детям, то он их любит ровно, постоянно, всегда. А истерик может одного своего ребенка любить, а другого не любить. Это такая поверхностность и расщепленность, амбивалентность.

Почему именно Анна не любила дочку? У меня нет готового ответа, но я могу об этом порассуждать. С Карениным ценностью и смыслом ее брака был ребенок, и свой внутренний эмоциональный дефицит Анна отчасти компенсировала общением с этим ребенком, у нее действительно была с ним эмоциональная связь. А с Вронским Анна не видела цели и смысла рожать ребенка, ведь ей не хотелось делить свое большое чувство к Вронскому с кем-то третьим. Ребенок — совершенно побочный, если можно так сказать, продукт их страсти. Поэтому у нее не было такой радости от рождения дочери.

Есть еще и социальный момент: ведь светское общество осудило ее за супружескую измену, а ребенок — это, скажем так, прямое доказательство этой измены. И если бы она не забеременела, то неизвестно, то как бы все сложилось дальше. Дочка в каком-то смысле стала помехой в жизни Анны: ей пришлось принимать решения, как-то менять свою жизнь. Даже ее сожаление по поводу того, что она стала полной и некрасивой, причиной чего стал ребенок, — это тоже эмоция истерика, свидетельствующая о поверхностности.

Помочь истерику можно только одним способом — найти себя. Другое дело, что говорить «найти себя» в условиях того времени — это чистой воды теоретизирование, потому что тогда с таким человеком, как Анна, этого бы не произошло. Сейчас психотерапевты помогают вырасти из инфантильного состояния, стать более зрелой личностью. Если бы Анна прошла такой путь, то она бы не пошла на связь с Вронским, понимая, например, что она не сможет понести последствий этого романа — расставания, осуждения со стороны общества, потери ребенка. Оценивая характер своего мужа, понимая последствия измены, она бы не пошла на это. Или предположим, что пошла бы, но тогда стоически переживала бы все то, что с ней происходило как последствие этого романа. А при описанных Толстым предпосылках финал видится логичным.

Допустить, что Анна и Вронский жили долго и счастливо, как-то не в духе самих героев. Не в духе Анны — неровной, не удовлетворяющейся тем, что есть, и не находящей счастья в том, что есть. А куда деться? Убиться — это характерно для того времени. В сегодняшних условиях конец был бы другим, думаю, не таким трагичным.

Священник Илья Шугаев, настоятель храма Архангела Михаила г. Талдома Московской области, автор книги «Один раз и на всю жизнь. Беседы о браке для старшеклассников»:

Если ставить вопрос, что довело Анну Каренину до самоубийства — личная ответственность или среда, которая «заела», то, с христианской точки зрения, ответ однозначен: человек несет личную ответственность за все свои поступки. Даже когда на него действует среда, у него остается внутренняя свобода принять то или иное решение.

Если после нескольких лет брака первый пыл влюбленности прошел, и возникает соблазн связи на стороне, то это не вопрос выбора между «любовью» и «нелюбовью» — любви в сиюминутном увлечении и не может быть, поскольку она появляется и растет спустя годы благодаря взаимным усилиям мужа и жены в браке. Это вопрос управления своими чувствами и эмоциями. Может ли человек управлять своими чувствами и эмоциями? Христианство говорит, что да. Безусловно, чувствами управлять трудно, но это возможно, и примеров тому много. Об этом говорит вся христианская аскетика. Пушкинская Татьяна в «Евгении Онегине» может управлять своими чувствами. Нужны лишь усилия со стороны человека и помощь Божья. Анна же сильно запуталась в своих чувствах и своей жизни и потому совершает явно греховный, то есть ошибочный поступок (грех — это и есть ошибка), который приводит к таким трагическим последствиям.

Ирина Георгиевна Минералова, литературовед, доктор филологических наук, профессор кафедры русской литературы МПГУ, учитель:

О чем роман Льва Толстого «Анна Каренина»? Поскольку в название книги вынесено именно «Анна Каренина», а не «Проблемы эпохи» или «Семья в 70-е годы XIX века», не «Каренины»,  то значит, женский вопрос здесь самый главный. Эпоха, которую описывает Толстой, весьма непростая, и не потому, что женщина тогда была закрепощена, а потому что все более остро вставал вопрос об эмансипации. Однако когда Толстому задали вопрос, что же, собственно, он хотел сказать своим произведением, он ответил, что для объяснения ему надо было бы снова написать роман. Значит, им поднят вопрос не одной только эмансипации, семейных проблем дворянства или проблем конкретной эпохи. Толстой исследует природу человеческую, женскую природу и ставит вопрос: как при такой сильной и яркой природе остаться внутри духовного пространства?

Художественными средствами он решает вопрос противостояния плоти и духа, плоти и души. И это уже не «Мадам Бовари», «Госпожа Бовари» Гюстава Флобера, без всяческих указаний на привилегированность в названии… Не случайно в параллель Анне Карениной Толстой дает образ лошади  Вронского  —  Фру-Фру. Если читать внимательно, как он описывает Анну и как он описывает лошадь, то можно увидеть проводимые писателем параллели. Но природа красивого животного и природа человека — это не одно и то же. Этот вопрос природы животного и природы человека, созданного по образу и подобию Божию, мучил Толстого больше других вопросов.

Еще один разворот — это, конечно, внутренний диалог Толстого  с Пушкиным, с его «Евгением Онегиным», его Татьяной, которая «другому отдана и будет век ему верна». В «Анне Карениной» Толстой как бы прописывает продолжение истории: что было бы, сделай Татьяна иной выбор. Как мы помним, Татьяна дает Онегину отповедь, тогда как в Анне говорят, прежде всего, плоть или, быть может, не только плоть, но естество. Именно естество руководит Анной. Она исключительно импульсивна. Да, она влюбилась, но ведь если ты венчана, то ты испиваешь чашу до дна — и радостей, и тягот. Однако эпоха такова, что Анна не хочет (и, наверное, не может) смирить свое естество перед тем, что уже начертано Божьим промыслом. Но даже после того, как желание Анны жить вместе с Вронским удовлетворено и, казалось бы, можно жить по влечению естества, любовь, тем не менее, уходит. Страсти, которые бушевали, всегда будут уходить, и что тогда останется взамен?

Сегодня эти вопросы, быть может, стоят еще более остро, потому что СМИ и современная литература предлагают жить именно естеством, потребностями плоти, не соображаясь ни с обществом — мнение общества теперь вообще мало кого волнует, ни с чувством внутреннего долга. Да, есть такая вещь, как страсть, но есть и долг перед человеком, с которым ты связана не только каким-то письменным документом, но еще и Божьим установлением, и, наконец, своим ребенком, которому ты можешь причинить страдания.

Как сделать так, чтобы воцарилась семейная гармония? Каков выход из этой ситуации? Толстого все время мучила эта «мысль семейная». Каренин в романе не ангел, но и Вронский не ангел, а значит, выбор Анны не между «хорошим» и «плохим» мужчиной, а между собственным эго и спасением семьи. И для того чтобы быть спасительницей семьи, в женщине должен быть внутренний стержень.

Увы, уже в эту эпоху, в 70-е годы XIX века, чувство внутреннего долга, которое должно быть нормой, перестает быть довлеющим. Десятилетием раньше Островский пишет «Грозу», и Добролюбов называет Катерину «лучом света в темном царстве». Сегодня же, когда мы читаем это произведение, мы диву даемся: какой же это луч света?! Если ты венчана, если ты любишь мужа, куда ты рвешься из семьи к первому попавшемуся? Кто здесь виноват? Из семьи Катерины действительно ушла любовь, но я не оправдываю ее ни на минуту. Если ты венчана, ты не можешь так поступить — ты отвечаешь за человека, с которым венчана, ты перед ним в ответе.

Даже Анна Каренина может быть еще как-то оправдана, потому что она влюблена во Вронского, но Катерина-то бросается к первому встречному. В ее истории и речи нет о настоящей вере в Бога — в ней сплошные суеверия, поэтическое восприятие мира, инфантильность. Тихон кричит: «Это вы, маменька, ее убили». Можно и так сказать. Но на самом деле не вполне так. То была эпоха, которая любила перекладывать ответственность на среду: мол, «среда заела». Но где ты-то в этой среде? Ты ведь тоже часть среды! Но это понимание уже тогда почему-то уходит.

Тургенев в «Отцах и детях» говорит, что спасительна мысль семейная, а всякое разрушение губительно, для женщины прежде всего. Анна хочет жить чувствами. Она искренняя, она чувственная и страстная. Но какого бы высокого интеллекта ты ни был, какой бы тонкой душевной организацией ни обладал, если в тебе говорит страсть, то она тебя погубит. Страстью долго жить невозможно. Страсть должна быть, влечение естественно, но одним этим не исчерпывается любовь.

Вронский тоже страстный человек. Он, конечно, очарован Анной, он пишет ее портрет (впрочем, не только он) — и это интересная и важная деталь, которой автор объясняет психологические движения  героев. Он любуется ею. Но этому любованию приходит конец, его это утомляет. Страсть приходит, завораживает, окутывает, отделяет человека от всего остального мира. Но когда мир приходит в какую-то гармонию, эта страсть может казаться неестественной, ложной, даже лживой, и человек может стыдиться того, что в нем вдруг вспыхнул такой сильный голос плоти. Толстой говорит о том, что если идти только вслед своей страсти, то открывается бездна.

Сегодня этот вопрос кажется особенно острым. Хорошо бы с каждой девочкой об этом говорить, особенно когда речь заходит об избраннике. Разговаривать с ней и предупреждать: «А ты понимаешь, что не всегда будет так, как сегодня, в момент влюбленности? А потом будет время, когда ты должна будешь уступать и жертвовать какими-то своими интересами, чувствами. И не просто жертвовать и уступать, а находить в этом радость, потому что ты это делаешь для любимого человека». Проходить через испытания и искушения, как проходят героини народных сказок…

Любовь — это еще и жертва, причем радостная жертва. Не всегда и не все это сразу могут понять, до этого еще ведь надо дорасти. Жертвенная любовь по примеру Спасителя, который столько прощает каждому человеку, который за человека умирает, — вот образ, который нам дан. Семья — это малая Церковь. Если мы это понимаем, и если это девочке внушено — это одно, а если ей внушается, что ты принцесса, а мужчина, муж должен всегда тебе служить, то это совсем другое. Помните, у Игоря Северянина: «Это было у моря, где ажурная пена…»? Королева, снисходящая до пажа. Если нам внушаются эти ценности, над которыми откровенно издевался ироничный Северянин, тогда мы не сможем воспитать женщину и жену.

Если говорить об образе Каренина, то мне кажется, что он меньше всех виноват в этой ситуации. Он такой, какой есть, он ведь не прятался и не прикидывался идеальным мужчиной, а после свадьбы стал чудовищем. Вовсе нет. Если пенять на него, то мы вновь возвращаемся к точке зрения «заела среда». С другой стороны, человек ухаживающий и человек, который стал законным супругом, это, конечно, разные люди. Но брак — это всегда дело двоих. Оба строят отношения, оба равно вносят в эту копилку, оба отвечают за то, какими эти отношения в итоге становятся, оба в равной степени делят и радость, и несчастье. Как бы мы ни характеризовали отрицательно Каренина  и его требования, он все-таки готов и принять дитя Анны от Вронского, и простить ей все. Он может прощать — она не хочет! В ней по-прежнему говорит плоть. Поэтому можно, конечно, нарисовать его карикатурно, как это сделано в советском фильме режиссера Александра Зархи, но можно и ее нарисовать карикатурно.

Интересно, что Анна любит сына Сережу и не любит дочку. Все-таки дети — это плод любви. И, казалось бы, плод страсти Анна должна любить еще больше, но Толстой пишет иначе. Видимо, все дело в том, что это дитя мешает этой молодой страсти, доставляет Анне неудобства, заставляет уделять себе внимание, которое она хотела бы давать только Вронскому. И это показывает ее как натуру эгоистичную.

У Анны сильный внутренний конфликт: она не может примирить в себе долг и страсть, любовь к ребенку с любовью к Вронскому, она не цельная натура, в отличие от Татьяны. Это внутренний разлад, это брань невидимая в ее душе. Она не может слышать свой голос совести, эту нить, связующую с Богом, которая могла бы ее спасти.

Но целью Толстого, конечно, не было осуждение Анны. Тот, кто безгрешен, пусть первый бросит камень, помните? Анна предстоит другому Судие, более нелицеприятному, чем мы с вами. Этот роман был написан не для того, чтобы осудить кого-то, а чтобы разобраться в самих себе. Как у Флобера: «Госпожа Бовари — это я!» Это своеобразный психологический тренинг для каждого — и женщин, и мужчин.

Толстой размышляет не только над судьбой женщины, но и над детскими судьбами. Не случайно он пишет «Анну Каренину» тогда, когда занимается яснополянской школой и проблемами детей. Анна решается уйти из жизни, оставив в этом мире детей, которые кровно и духовно с ней связаны. Но что ее сын Сережа и ее дочь вынесут из своего детства? Что ни говори, когда такое происходит в семье, это слом и большая рана, даже если со временем она зарубцуется. Поэтому этот роман еще и о женской ответственности перед детьми. Вообще же «трех подвигов требует Бог от человека: подвига веры, подвига любви, подвига труда», — всего-то-навсего, можно сказать … А самые естественные вещи оказываются ПОДВИГОМ, на который мы не способны. Может быть, сегодня, как никогда важен этот разговор. Разговор о пути к счастью…

Тезис.ру