Надо ли приучать ребенка к труду?

В последнее время эта тема становится все более актуальной. На всех семейных форумах, куда ни посмотри: «Где бы ребенку поработать? Никто не знает, с каких лет можно деточку на работу устраивать?» И апофеоз: «Люди! Кто-нибудь платит детям за домашнюю работу?»

Или вот интересный поворот сюжета: «Как вы считаете, надо ли приучать ребенка к физическому труду?» И дли-и-инная ветка обсуждения.

Мы вспоминаем свое пионерско-комсомольское трудовое прошлое (у кого оно было) — кто с ностальгией, кто с отвращением, более молодое поколение родителей делится опытом выживания в голодные 90-е: «Нас выручал огород. Никто даже не задавался вопросом, хотим или не хотим мы его вскапывать. Это была еда. Пища любой ценой».

А теперь, когда у детей есть почти все, — зачем им работать?

Для чего люди работают

Странный вопрос, скажете вы. Во-первых, для заработка, во-вторых — для социализации, чтобы люди уважали, чтобы статус был приемлемый, чтобы собой гордиться. В-третьих, надо же как-то время убивать, все время балду гонять скучно.

Я провела небольшой опрос среди студентов первого курса университета: из 50 человек работают двое, одна девочка на жизнь зарабатывает, другая — на поездки-развлечения. И все. Стала расспрашивать, как остальные живут, неужели у всех родители олигархи?

Да нет, олигархов в этом конкретном университете днем с огнем не сыскать, обычные семьи, более-менее благополучные. Но дети искренне не желают напрягаться, им легче отказаться от какой-нибудь мечты, чем париться. То есть жить есть где, завтрак-ужин выдают, модный телефон на день рождения раз в году дарят — и на том спасибо. Глаз у них не горит.

Когда говоришь с этими молодыми людьми о будущем, поражает как раз полное отсутствие мечты. Они не хотят ничего, такие квазибуддисты: довольствуйся малым, не зарься на большее — и будет тебе счастье. Карьера? Как-нибудь сложится, пристроимся, мамины-папины друзья помогут, родственников в Москве много…

Мои сверстники, которые сейчас в массе своей руководители и начальники, постоянно жалуются на это явление: приходит наниматься на работу такой выпускник, в глазах тоска, из-под маминой палки доплелся до офиса, папа договорился о собеседовании. «Чего хочешь?» — «Не знаю…» — «Что умеешь делать?» — «Да ничего в общем…» — «Чем хочешь заниматься?» — «Да мне все равно…»

Тут можно подкрутить наш микроскоп, в который разглядываем молодое поколение, и попробовать выделить типы и характеры. А потом и до причин явления и обобщений дело дойдет.

Местные

Я имею в виду москвичей во втором-и-так-далее поколении, чьи родители или пробились к столице в начале 90-х, или уже жили здесь, но в перестройку были вынуждены строить жизнь практически с нуля. Работали на трех работах, меняли специальности, может быть, разорялись и снова богатели. Создавали бизнесы и росли профессионально.

Их дети в это время ходили в частные садики (муниципальные были «перепрофилированы» под офисы фирм), потом в частные школы (из муниципальных дети приходят после обеда, а дома никого нет до ночи), потом поступали в частные вузы (в государственных конкурс, и туда трудно поступить). Детки-конфетки. У родителей к ним смешанные чувства. С одной стороны — кровиночка, наследник, все для него. «Я же работаю, чтобы у тебя все было!» — вопль отчаявшейся матери. С другой — нахлебник, палец о палец не ударит, помощи от него не дождешься, просиживает штаны за компом или целыми днями мотается по бутикам. Сплошное разочарование и позор.

Родителей мотыляет между виной и обидой. Они совершенно растеряны и рассержены одновременно. Ведь они, и правда, все это устраивали ради детей, не ради себя же выдерживаешь 14-часовой рабочий день с двумя неделями отпуска в году. Но почему же такой странный (хотя и вполне предсказуемый) результат?

Совсем в другом положении находятся те семьи, где родителям не удалось оградить детей от тягот молодой самостоятельной жизни. Как показывает практика, там, где детей таскали за собой по командировкам за отцом, давали им посильные задания на дачном участке, пристраивали к работе лет с 14 (вместо того чтобы отправлять в языковые лагеря), и отношения проще и ближе, и дети повеселее смотрят, и родители не мучаются всякими комплексами вины по поводу «отнятого детства».

Потому что детям не нужно беспроблемное детство как в рекламном ролике. Они тоже люди. Им поначалу гораздо интереснее с папой сверлить-чинить, с мамой пироги печь или наоборот — с мамой строить беседку, а с папой готовить плов. В период Возрождения в Европе у детей не было игрушек в нынешнем понимании — нечто для развлечения. А были уменьшенные копии орудий труда, чтобы дети учились жить в современном им обществе.

А чем занимаются наши дети?

Учатся, учатся и еще раз учатся. Английскому, китайскому, логике, риторике, математике. Бальным танцам, тейквондо, фортепиано и флейте. В промежутках мочат монстров или создают фермы «В контакте». И эта бесконечная и в довольно большой степени абсолютно бесполезная и бесплодная учеба преподносится как главный труд и обязанность ребенка.

Родители на форумах всерьез обсуждают проблему: считать ли учебу физическим трудом? Помилуйте, господа, физический труд — это грядки вскапывать «от забора до обеда», мешки грузить, полы мыть, в конце концов. Все эти умственные занятия преподносятся под соусом «мы готовим ребенка к будущей взрослой жизни, приучаем его к труду».

Но эволюционно девятилетка уже достаточно приспособлен для физического и низкоквалифицированного труда, а 12-летний человек вполне в состоянии заменить взрослого у станка, что и было в войну. Самое главное: в этом возрасте настоящая работа интересует любого ребенка гораздо сильнее, чем абстрактная наука.

А трудовые лагеря? Сто человек гормональных подростков на огромных яблонях, как обезьяны, трудовое соревнование, волейбол вечером после работы, танцы с местными ребятами… И куда, скажите на милость, теперь девать летом этих работяг? Опять тратить непомерные суммы на их более или менее осмысленный досуг, вместо того чтобы отправить их зарабатывать деньги.

Между прочим, мы все заработанные деньги отдавали родителям, даже в голову не приходило, что можно их на себя потратить. Хотя некоторым друзьям сами родители потом на эти деньги покупали что-то очень ценное: велосипед или куртку японскую.

Не местные

У них в провинции остались мама с папой, средняя школа, серая жизнь без каких-либо перспектив, потому что те, у кого есть перспективы в родном городе, в Москву не едут. И поначалу им здесь приходится очень несладко, но они очень стараются. Очень. Потому что мосты сожжены и назад дороги нет.

Мне всегда интересно, что же такого говорили и делали их родители, чтобы они выросли такими активными и достигающими целей. Почти в 100% случаев история выглядит следующим образом.

Провинциальный небольшой город, вся инфраструктура завязана на одном-двух предприятиях, большого достатка в семье не было, но родители и не упахивались до звездочек перед глазами. По выходным катались на лыжах или ходили в гости.

Как вариант — папа пил, или его вообще не было, тогда мать работала до изнеможения, и сын решил во что бы то ни стало избавить ее от нужды. Иногда родители влезают в долги, чтобы оплатить чаду поступление в столичный институт, тогда его мотивация на достижения вырастает до неба: кредит доверия надо оплачивать.

И с самого раннего детства ребенку внушалось, что он может достичь многого, если будет усердно трудиться. Сравните с мантрой москвичей: «Главное — попасть в правильный вуз и завязать правильные знакомства». Потом, конечно, эти энергичные и амбициозные товарищи узнают, что не всякий труд вознаграждается, а иногда правильные знакомства важнее, чем профессиональные навыки, но они все равно продолжают сбивать лапками свое масло из сливок.

Не приучение, а принуждение к труду

Я знаю несколько очень грустных историй про детей, которых родители буквально вынуждали устраиваться на работу: постоянными попреками в бесполезности и обременительности их существования в семье. И мальчики, и девочки уходили из дома в слишком юном возрасте, нанимались на тяжелую и унизительную работу, лишь бы не слышать: «Здесь твоего вообще ничего нет! Не заработал пока!»

Ни к чему хорошему столь раннее начало трудовой деятельности не привело. Это сродни сверхраннему отрыву младенца от матери. Он не начинает расти и развиваться быстрее и лучше, наоборот, закукливается и впадает в анабиоз, по-научному — фиксация на возрасте травмы. Эти маленькие работники не получали нужного образования, часто попадали в криминальные истории. Некоторых спасало появление «феи-крестной» в лице сотрудников детской комнаты милиции, воспитателей приюта. Одну мою знакомую девушку спас буквально случайный попутчик, всю ночь в поезде промывавший ей мозги. А ехала она в Москву поступать в публичный дом (интеллигентная девочка, Достоевского начиталась).

Так как приучить чадо к труду? И надо ли этим вообще заниматься?

На мой взгляд, приучить можно домашнее животное к лотку. А человека можно научить чему-то, можно показать ему возможность чего-то, заинтересовать, создать мотивацию. А вот заставляя ребенка мыть посуду, вы приучаете его не к труду, а помогать маме.

Один из моих многочисленных племянников только что произнес для меня прочувственную речь о том, что есть труд. Ему 12 лет, он страшно рукодельный, собирается быть кардиохирургом. «Так вот, — сказал Темий, — труд — это не от слова «трудно». Когда мне интересно, я могу чем-то одним целый день заниматься. Или даже целую неделю. А когда мне скучно — я даже полчаса не могу усидеть. А еще в школе есть предметы дурацкие и никому не нужные, музыка, например, или фонетический разбор слова». «В общем и целом, — подвел итог оратор, — я считаю, что приучать детей к труду не надо. Они сами отлично приучаются, когда есть захотят. Или когда им очень что-то интересно».

И я с ним полностью согласилась.

Вместо заключения

Наш молодой и очень передовой классный руководитель устроил нас на практику в настоящую булочную. И вместо ненавистного отмывания стен в школьном кориоре мы целый месяц сидели за кассой, отпускали хлеб и конфеты, считали на допотопных счетах. Это было просто неописуемо здорово! Вы не представляете, что это был за кайф — надеть чистый белый халат, сесть за кассу, важно говорить: «С вас рубль тринадцать!», а касса звенит тихим звоночком, когда открывается денежный ящик. И все на тебя смотрят и умиляются. Все два твоих рабочих часа.

Наша психология