Трехлетняя дочка «разлюбила» меня в субботу вечером. Зашла на кухню, где я разогревала ей ужин и с порога заявила: «Мама, уходи!». А потом подумала и добавила: «Плохая мама». У меня от неожиданности даже ложка выпала из рук. Моя девочка! Мамина любимица, которая раньше рыдала под дверью туалета с воплями «мама потерялась!», выгоняет меня из кухни? Несколько дней она отказывалась со мной играть, демонстративно обнимаясь только с бабушкой и дедушкой. Под раздачу попал и мой муж: полагаю, досталось ему за то, что он привел «плохую маму» из магазина. Мы стояли в коридоре с пакетами, дочка благосклонно приняла печенье и банан, а потом начала толкать меня к двери: «Пока-пока, мама!». С укоризной она посмотрела и на мужа. Во взгляде читалось что-то вроде: «И зачем ты ее привел? Неси обратно».

На пятый день я расплакалась от бессилия. Очевидно, что Вероника разлюбила меня, что я плохая мать! Настолько плохая, что даже ребенок это, наконец, заметил. Я даже создала тему «меня разлюбил ребенок» в нескольких сообществах, где более опытные мамы убедили меня, что трехлетний ребенок разлюбить не может, и, скорее всего, она просит моего внимания или пытается проявить самостоятельность, а, может, ревнует к будущему малышу.

Идею о ревности к брату или сестре я отмела почти сразу. Вероника была вне себя от счастья, когда мы сообщили ей, что весной дома появится «малыш». Она приготовила ему место у себя в комнате, перебирала имена для мальчика и девочки. Каждое утро начиналось с вопроса: когда уже можно будет «качать лялю»?

Я испробовала все! Малодушный подкуп подарками, изобретение новых игр, поделки из каштанов, которыми я надеялась вернуть утраченную любовь, но в ответ слышала одно: «Мама, уходи». Плохая, плохая мама!

Айсбрейкером пытался выступить муж. «Почему ты выгоняешь маму?» — спросил он. «Потому что плохая мама!», — не моргнув глазом отвечала моя дочка, бывший «мамсик», для которого я была самым обожаемым членом семьи.

Я припомнила себе все! То, что мне пришлось выйти на работу, когда ей исполнилось два месяца. И хотя вышла я только формально, так как работала дома за компьютером, мне казалось, что ей не хватает моего внимания, и я задаривала ее игрушками (слишком много игрушек). Я думала о травмирующих эпизодах ее детства. О том, что мы разошлись с ее отцом, когда ей едва исполнился месяц, а значит, несмотря на то, что это было взвешенное обоюдное решение, я лишила тогда ребенка полной семьи. Вспомнила, что однажды не купила ей книжку, потому что не взяла с собой достаточно денег. Я перебирала в голове события того дня, когда дочка перестала меня любить — все было так чудесно… Но, может быть, непоправимое произошло тогда, когда я не пустила ее скатиться с высокой горки на прогулке?

«Ты не допускаешь мысли, что дело не в тебе?», — спросил муж. Ну, конечно, я не допускала такой мысли! Разгадку я узнала спустя неделю. За это время мне удалось немного пробить стену холода и равнодушия новыми красивыми чешками, фломастерами, своей «запретной» коробкой с бусами и двумя часами в развлекательном батутном центре, а также записаться на консультацию к детскому психологу.

Возле подъезда нам встретилась бабушка, обычно «выгуливающая» своего внука на одной детской площадке с нами. Знакомы мы были только поверхностно. «Неужели с тобой вышла мама?», — поинтересовалась она, обращаясь к моей дочке. — «Цени момент! Скоро у мамы появится новая ляля, ей уж будет не до тебя!». Я даже не успела возмущенно возразить, как бабушка перевела взгляд на меня: «Я ее на прошлой неделе предупредила. Ты, милая, оставь старшую с бабушкой! Новому мужу может не понравиться, что она мешается под ногами…». Глаза дочки, которая понимала обращенную к ней речь лучше, чем могла ответить, наполнились слезами. Бабушка отошла, я наклонилась к коляске. Все стало на свои места.

Дочка решила разлюбить меня превентивно. Прежде, чем я обзаведусь «новой лялей» и разлюблю ее. Я сказала ей, что «тетя ошиблась», что она, очевидно, с кем-то нас перепутала и не знает, что Вероника — моя самая любимая девочка, что мы одна семья, и никто никогда не оставит ее одну. А малыш будет очень плакать, если не сможет играть со своей старшей сестрой, потому что она нам всем очень нужна, и без нее мы не можем.

Мысль о том, что я не центр дочкиной вселенной, что в иногда жестоком и несправедливом мире ее может обидеть кто-то другой, и не всегда в этом будет моя вина, действительно просто не приходила мне в голову.

«Хорошая мама», — благосклонно сказала Вероника, получившая за эти дни много несанкционированных подарков. — «Купи шокоядку?».