Эмоциональное выгорание — штука неприятная и опасная, вроде бы у всех на слуху, симптомы известны, но рекомендации специалистов («Чаще отдыхайте, побалуйте себя чем-то приятным, бывайте на свежем воздухе, встречайтесь с друзьями») выглядят невыполнимыми. Какие встречи с друзьями, о чем вы?! Я встаю в 6:30, вернее, не встаю, а поднимаю себя как из гроба, уже уставшим, механически собираюсь, еду на работу, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, часам к 11 вроде бы окончательно просыпаюсь, после обеда меня неудержимо клонит в сон, но по какой-то неведомой причине к шести вечера, когда надо бы собираться домой, меня вштыривает, и начинается самая пахота. Домой приезжаю часам к десяти вечера, детей не вижу или вижу перед сном, не могу заснуть до двух-трех ночи, в голове крутятся мысли, хочется вскочить и еще немного поработать. В субботу сплю до обеда, заставляю себя хоть что-то делать по дому, но вот встречаться с кем-то дополнительно — увольте!

Знакомая картина? Иногда к всепоглощающему чувству усталости могут присоединяться другие телесные проявления: например, при взгляде на рабочий календарь меня тошнит. Или, когда звонит телефон, единственное желание — хрястнуть им об стену. Хуже всего то, что примерно те же эмоции вызывают обращения детей: любое «мааам!» или «пап!» отзывается волной более-менее контролируемой агрессии. Да оставьте меня уже, наконец, в покое!

Если вы обнаружили, что все это про вас, прямо сейчас, не откладывая, напишите любому знакомому психологу и попросите телефон врача-психотерапевта. Потому что это симптомы депрессии. И вам срочно необходимо лечение. Написали? Позвонили? Тогда я расскажу вам, откуда ноги растут у всех этих перфекционистских комплексов, и постараюсь дать некоторые рекомендации, как все изменить.

И, как полагается, для того чтобы заманить вас в темный лес бессознательного, — вот вам сказочка про хорошую девочку Настю, которая думала, что не должна совершать ошибок.

Жила-была девочка. Обычная такая, маленькая, в меру хорошенькая, любопытная, задумчивая, любящая серьезные длинные разговоры, книжки, исследования живой природы и долгие прогулки с дедушкой и бабушкой. Все любили Настю, правда, никому не было до нее особого дела, потому что взрослые были заняты. Ну да Насте это было только на пользу, она всегда смущалась, когда на нее слишком пристально смотрели или задавали вопросы о ней самой. Она не знала, как ответить, как ей сейчас. Ну как-как? Прямо вот сейчас — нормально, интересно, тепло, все дома и никто не ссорится. А когда ссорятся — становится холодно и тоскливо, но я таких слов (тоскливо) не знаю, чувствую только, что в животе завязывается тугой мокрый скользкий клубок, в голове начинает болеть и шуметь, и хочется спрятаться в самый дальний угол и не выходить, пока жизнь не наладится.

В какой-то момент Настенька обнаруживает, что если она делает что-то полезное по хозяйству или приносит из школы пятерку, мама как будто веселеет, и папа обращает на нее больше внимания, расспрашивает, что проходили по истории, и бабушка по телефону оживленно говорит своей сестре: «Ты не представляешь, какая Настя умница, одна у нас радость, и такая самостоятельная, все сама, никогда ее заставлять не надо!». Да и мама хвалит, когда сама, без напоминаний, сделала все уроки и вымыла посуду. А то, что Насте хотелось вместо уроков и посуды погулять или почитать, — так никто ж не знает, она никогда не спорит и не настаивает.

Нет, ее никто не ругает за тройки (двоек не предполагается вообще), Боже упаси, интеллигентные же люди, но папа так язвительно тянет: «Ну да, где уж нам стараться, посудомойка — тоже отличная профессия», а бабушка вдруг громко говорит, как бы в сторону: «Ну конечно, яблоко от яблоньки» — и выразительно смотрит на маму. А мама почему-то идет красными пятнами и выходит из комнаты большими шагами. Ну да, мама не получила высшего образования, она парикмахер, не то что папа — доктор наук.

Когда Настю спрашиваешь на консультации («сил нет совсем, о работе думать тошно, развлекаться, ездить куда-то не хочу»), как изменится ее жизнь, если она перестанет хвататься за все новые и новые задания по работе, если постельное белье останется не глаженым, если вместо музея с ребенком в воскресенье она проваляется весь день в постели с книжкой, Настю охватывает ужас и паника. Если честно, она даже думать о таком не решается, так ей плохо. «Как это — ничего не делать? Я даже когда книжку читаю, сама все время как будто прислушиваюсь, не пришла ли мама, чтобы вскочить и побежать быстро уроки делать. Мне стыдно, что я время зря теряю».

Так что, первое упражнение, которое я задаю Насте на дом, — читать по часам. В буквальном смысле ставить таймер на полчаса и читать «макулатуру», не по работе, а для развлечения. Или «втыкать в телек», если она это любит, но нельзя. Иногда прямо до слез доходит: «Сижу с книжкой, а читать не могу, сердце выпрыгивает, и ладошки мокрые». Это ей так страшно, что застукают и накажут.

Другой вариант: никому не было дела до того, чем ребенок занят, ел ли, спал ли, здоров или болен, есть ли у него одежда по сезону. Обычно такое наблюдаем в маргинальных или очень больных семьях. Девочка, вынужденная жить вдвоем с психически больной матерью, не может спать, все время прислушивается к звукам за дверью, плюс панически боится нищеты и голода. Поэтому работает буквально до кровавых мозолей, лишь бы не испытывать снова тот дикий позор и ужас, когда уводила с улицы мать-побирушку.

Для нее спасительными оказались еженедельные разборки в кладовке, любовное подсчитывание банок с консервами, перебирание стопок детской одежды. Еще я посоветовала ей часть денег держать дома в среднего номинала купюрах и тоже их время от времени пересчитывать. Такой лайт-вариант Царя Кощея. Кстати, сейчас уже абсолютно понятно, что он был отказник с рождения, лишенный какой бы то ни было любви, вот и пытался ее себе то похитить, то заточить, да сундуки с златом всюду — как символ безопасности.

Вообще, если подумать о перфекционизме как о способе держать под контролем свой страх смерти, как ритуальное заговаривание судьбы, как торг со временем («Я буду делать все идеально, и тогда получу награду/со мной не случится ничего плохого/я не потеряю любовь близких, да и самих близких тоже»), становится понятнее, как с ним бороться.

Если за вашей работой на износ стоит страх смерти — найдите, условно говоря, «Старца» и поговорите с ним. Это может быть священник, психотерапевт экзистенциального толка, просто старший и мудрый член семьи. Главное слово «мудрый», чтобы не получилось, что вы придете за помощью и утешением, а вам в ответ разрыдаются в лицо и попросятся на ручки.

Если вы нуждаетесь в безопасности, и деньги и (мнимая) забота корпорации дарят вам это чувство — пройдите любой телесный тренинг на эту тему. Не тот, корпоративный, где надо падать спиной вперед, а психологический, с грамотным и опытным тренером, который поможет вам вернуть ощущение «я прочно стою на ногах», «я люблю и забочусь о своем теле», «я принимаю себя в своем возрасте». Цигун, кстати, очень подходящая техника. Только не экстремальные виды спорта, типа прыжков с парашютом или альпинизма, наоборот, только усугубите все.

Вообще, все духовные практики, направленные на остановку бесконечного верчения мыслей, возврат в «здесь и сейчас», чрезвычайно полезны при тревожных расстройствах личности. А перфекционизм — это оно. Тревога гонит нас «быстрее, выше, сильнее», чтобы не думать и не чувствовать свою уязвимость, одиночество, смертность. Мы все жаждем принадлежать к чему-то большему, чем мы сами, будь то семья, рабочий коллектив или государство. Сливаясь с этим общим, мы получаем долгожданное чувство покоя и защищенности, но это только иллюзия. В конце концов нам приходится признать, что взрослые — это мы и есть, что на помощь приходят друзья и члены семьи, а не Газпром, что всех дел не переделаешь, а вот пропустить весну — запросто.

Очень рекомендую книгу Ирвина Ялома «Вглядываясь в солнце». Это один из моих любимых авторов, основатель экзистенциального направления в психотерапии, очень утешительное чтение. Мой персональный Старец, так сказать. Еще есть сэр Терри Пратчетт, который под оберткой смешного фэнтези умеет говорить о глубоких и сложных вещах. Есть Виктор Франкл, в конце концов, с его учением о поисках смысла жизни. Не бойтесь заглянуть в себя, спросите — от чего я сбегаю? От каких мыслей и чувств я прячусь в работу? Я действительно хочу свалиться, как папа, в 46 лет от инфаркта прямо за рабочим столом? Моим детям и правда важно, какой фирмы на них одежда, в которой они растут без меня?

Если вам все еще страшно проводить это исследование в одиночку, всегда можно, условно говоря, нанять проводника: обратиться за профессиональной помощью и поддержкой к психологу. Путешествие вглубь себя может стать очень увлекательным, по крайней мере, это намного полезней, чем взбадривать себя бесконечными энергетиками и потом лежать пластом. Проверено, работает.