— Когда же мы проведем с тобой утро?

Ты все ждешь меня с работы, где я пропадаю неделями. И утро у нас только одно. Утро в воскресенье. Морозное ли зимнее, влажное ли весеннее, зябко-осеннее или жаркое летнее.

Утро тихое и тонкое, тонюсенькое, как твои ручки, мягкое, как твои щеки, невесомое и светлое, как твои волосы.

Утро у нас глубокое, как твои глаза. Мы вместе. Я только просыпаюсь и сразу вижу тебя перед собой. Ты ждешь. Ведь наступило воскресенье. И ты просишь:

— Расскажи историю из своей жизни.

И я рассказываю. Смешное. Ну, про то, как на раскопках я ночевал в могиле. И испугался.

Ты спрашиваешь:

— А как устроен рай? А как выглядят ангелы?

И я рассказываю то, что где-то слышал и что-то где-то прочел. Вспоминаю Данте. Ты слишком часто спрашиваешь про то, какой он, рай. И я еще пока не понимаю, почему.

Ничего. Пойму.

— Сегодня воскресенье. Мы вместе утром, — говоришь ты и совсем не хочешь слушать, как устроен ад у Данте. И я еще не понимаю, почему.

— А что такое епитимья? — перебиваешь ты.

И я пытаюсь ответить на все эти твои религиозные вопросы, а заодно узнать, откуда ты это все принесла. Но тебе надоедают мои разъяснения.

Ты говоришь:

— Сыграем в футбол.

И мы играем в футбол.

Ты спрашиваешь:

— Когда мы поедем на реку?

И я рассказываю, что у меня много дел. У меня много дел. У меня много дел.

А когда заканчивается воскресенье, ты говоришь:

— Когда увидимся? Так долго без тебя…

И я отвечаю:

— Всего ничего… уже в воскресенье. Потерпи до воскресенья.

Теперь, здесь, сейчас, я знаю, что такое ад. В моем аду все возможно: пей хоть до смерти, носись со своей творческой индивидуальностью, нянчись с ней, тщеславься, гордись, опять бухай, лови внимание экзальтированных девиц, кури две пачки в день, разглагольствуй об искусстве и себе, о себе, о себе, о себе…

…здесь все есть. Только нет нашего с тобой воскресного утра .

И нет тебя. Больше никто не считает дни до моего прихода. И, хоть тресни, хоть обслюнявь своими ванильными текстами айпед, получи хоть тысячу похвал, проведи миллион лекций, истрать все до копейки…

А тебя нет. И воскресенья с тобой нет.

Ты спрашивала, что такое епитимья? Вот она. Живу теперь до старости в преддверии ада и знаю, что истратил твое время. Истратил свое счастье. Профукал наши с тобой утренние часы. И нынче, разлепляя глаза каждое утро, первое, о чем я думаю: тебя со мной нет. И засыпая в любой день недели, я думаю о том же.

Вот и структура ада по Данте.

Я живу. Все утратило смысл. Кроме твоих вопросов. Они все ближе ко мне и ближе.

Мне интересно, как устроен рай. Мне интересно, как на самом деле выглядят ангелы. И больше всего мне хочется спросить тебя:

— Когда же мы увидимся? Я не могу так долго без тебя.

И, мне кажется, я слышу твой ответ.

— Всего ничего. Потерпи до воскресения.

От редакции. Несколько месяцев назад автор пережил смерть дочери Сони. Просим молитв.