Светлый гений Зинаиды Серебряковой

Вчера в Третьяковской галерее открылась самая масштабная за последние 30 лет выставка любимой многими русской художницы Зинаиды Серебряковой. Ретроспектива охватывает все периоды творчества мастера: от юношеских акварелей до масштабных панно, выполненных для бельгийской виллы барона де Броуэра в 1936-1937 годах и долгое время считавшихся утраченными в годы войны. Их экспонируют в Москве впервые.

Зинаида Евгеньевна происходила из художественной семьи, где, как говорили современники, каждый ребенок рождался с карандашом в руках. Ее отец, Евгений Александрович Лансере, был скульптором-анималистом, братья прославились на ниве архитектуры и живописи. Ее мать, Екатерина Николаевна, принадлежала к семье известного зодчего Николая Бенуа и в юности занималась графикой. Братьями матери были знаменитые художник «мирискусник» Александр Бенуа и архитектор Леонтий Бенуа. Поэтому не удивительно, что с детства Зинаида Евгеньевна не расставалась с красками, изображая родное имение Нескучное в Курской губернии, домочадцев, крестьян, а также пейзажи, увиденные в путешествиях.

Обучение живописи в мастерской О.Э. Браза в Петербурге, а позднее, в 1905-1906 годах, в Академии де ла Гранд Шомьер в Париже художница запечатлела в быстрых акварельных зарисовках, некоторые из них представлены на выставке. Уверенность и легкость мазка, точность моделировки формы и живость композиции говорят о сложившемся мастерстве двадцатилетнего автора.

Множество автопортретов, выполненных Зинаидой Серебряковой, воплотили ее хрупкий, эмоциональный и поэтичный образ. Знаменитое полотно «За туалетом» демонстрирует художницу перед зеркалом, это камерное, интимное изображение, как будто предназначенное для самых близких, любящих глаз. Чистота разбеленного колорита, голубоватый утренний свет, окутывающий предметы, даже тени, переданные не добавлением серого тона, а сгущением ясного, чистого цвета создают ощущение нежности, хрустальности и драгоценности живописного пространства.

В этом удивительный феномен картин Серебряковой — автор как будто доверчиво позволяет нам подсмотреть за милыми сценками домашней жизни счастливой семьи, порадоваться красоте молодой женщины, полюбоваться ее очаровательными детьми. Мы словно слышим их веселый лепет, чувствуем аромат разливаемого из супницы супа и еще теплого хлеба. Между миром изображенных и пространством зрителя как будто нет преграды, мы приближаемся, и на нас оборачиваются две пары блестящих пытливых глаз. Мы вместе с художницей охвачены восторгом перед нежной, теплой детской кожей, их мягкими пухлыми щечками и длинными задумчивыми ресницами.

Такой эффект отсутствия границы, вовлеченности достигается в первую очередь благодаря смело кадрированной композиции; модели не позируют автору, они как будто случайно оказались в его поле зрения.

Уютный мир усадьбы, деревни, большой счастливой семьи, светлый взгляд на жизнь и на себя отличают работы, выполненные Зинаидой Евгеньевной до революции. Таков и пейзаж, написанный в окрестностях Нескучного в 1916 году. Легкость мазка, чистая, открытая цветовая палитра, ясность световоздушной среды, яркие цветные тени придают этому драматичному по своей композиции виду радостное настроение ликования природы, ожидания чего-то нового и счастливого.

Таким же заинтересованным и восторженным взглядом смотрит художница и на позировавших ей моделей. Портрет молодой крестьянки с квасником впечатляет своей эпической силой и безмятежностью. Сияющий цвет румянца, спокойствие жестов и улыбки, скульптурный разворот фигуры передают веселый характер женщины и в то же время полный достоинства и лада ритм крестьянского быта.

Портрет кормилицы с ребенком прекрасен своим теплым и мягким колоритом. Формы очерчены тонким контуром, который выделяет фигуру, как будто изолирует ее из окружающего пространства, охватывает ее нежным свечением. Пронзительный взгляд голубых глаз молодой крестьянки светится радостью и покоем.

В большом полотне «Беление холста» яркие цвета становятся чуть темнее, монументальные фигуры крестьянок запечатлены в сложных поворотах и динамичных ракурсах, взгляд автора направлен снизу, с уровня земли. Все это вносит ноту тревожности и беспокойства в жанровую композицию, что в творческом наследии Серебряковой встречается очень редко.

В 1915 году художница вместе со своим братом Е. Лансере, а также Б. Кустодиевым и М. Добужинским получила заказ на живописное оформление здания Казанского вокзала в Москве. Революция помешала реализации этого проекта, однако сохранились эскизы четырех восьмигранных панно кисти Зинаиды Серебряковой, посвященных аллегориям стран Востока. Великолепные Одалиски, представляющие Турцию, Персию, Японию и Сиам, изображены в расслабленных позах, полны неги и прелести. Замысловатые ракурсы, скульптурные объемы, освещение снизу и контрастный колорит, построенный на сопоставлении теплых тонов и сиянии синего, характеризуют блестящее мастерство художницы в монументальной живописи.

Цикл работ, посвященных балету, роднит творчество Зинаиды Евгеньевны со знаменитыми штудиями Эдгара Дега на эту тему. Однако в ее полотнах смелость ракурсов и небанальная кадрированность сюжета сочетается со свойственными ей нежностью и теплотой взгляда. Световые акценты и прорисованность деталей выделяют деталь композиции — фигуру или лицо танцовщицы. Мягкие формы, бархатистая живописная фактура, розовые оттенки изящных девичьих тел, радостные, ликующие улыбки балерин — все это рисует идиллическую картину балета, увиденного восторженными глазами художницы.

В годы гражданской войны Зинаиде Серебряковой пришлось испытать горе и лишения. Болезнь и смерть любимого мужа в 1919 году, нищета и невозможность содержать четверых детей и мать заставили художницу в 1924 году эмигрировать из России. Все последующие годы она боролась за воссоединение семьи, но ей не удалось ни вернуться на родину, ни забрать к себе старших сына и дочь.

К самому трагическому периоду ее жизни относится картина «Карточный домик», полная тревоги и печали. Неспокойная композиция построена на столкновении диагоналей, цветовая палитра темная и контрастная. Ненадежность и хрупкость семейного счастья символически передана здесь в самом сюжете — осиротевшие дети замерли над своей эфемерной постройкой. Плоскость стола развернута почти вертикально, само пространство пошатнулось и деформировалось. Это один из немногих в творчестве Серебряковой образов, где на первый план выходит не радость и счастье бытия, а горькие и грустные размышления о потерянном.

В эмиграции Зинаида Евгеньевна продолжала писать удивительные по настроению пейзажи юга Франции, Италии, портреты своих друзей и детей. В 1928-1929 и 1932 годах она посетила Африку, в Марокко с большим увлечением выполняла портреты местных жителей и обнаженную натуру, что стоило ей немалых трудов из-за мусульманских законов, запрещавших изображение людей. Несмотря на необходимость рисовать очень быстро работы этого периода — полноценные законченные произведения. Великолепны яркий восточный колорит, пронзительные синие тона, любимые художницей всю ее жизнь, точность в передаче различных фактур — нежной загорелой кожи марокканок, тонких шелковых тканей.

В России Зинаиду Серебрякову вспомнили во времена хрущевской оттепели. В 1960 году, после 36 лет разлуки, ее наконец смогла навестить старшая дочь Татьяна (Тата), а в 1965-1966 годах прошли ее первые после долгого времени выставки на родине. С этих пор популярность художницы растет.

Несмотря на горе и лишения, сопровождавшие Серебрякову долгие годы, ее картины полны радости, восторга перед красотой мира и преклонения этой красоте. Великолепное живописное мастерство сочетается в них с восторженным, ласковым, любящим взглядом на предмет изображения. Этот взгляд освещает и преображает то, чего он касается — будь то прибрежный пейзаж, интерьер комнаты или детские игрушки. Глядя на эти прекрасные полотна, и мы можем учиться чистому и незамутненному способу видеть мир и окружающих людей.