Все эти подростковые прыщи — это вредность через кожу выходит, не иначе…

Нет, сначала-то я вообще ничего не поняла. Это сейчас я вся такая опытная мама шестерых подростков, и даже некоторых экс-подростков. И наличие последних делает мою жизнь приятной и где-то даже добавляет уверенности в себе. Если, конечно, неудачи и ошибки тоже засчитывать в плюс в качестве опыта.

Офигение

Но начнем с самого начала. Мы давным-давно полюбили гулять на Приморском всей своей безразмерной семьей — это всегда весело и иногда небезопасно. Но в тот день, как говорится, ничто не предвещало. Мы шли себе и разговаривали о литературе, когда старшая дочь (лет 12-ти в ту пору) спросила: а кто такая Ифигения? Не дожидаясь моего компетентного и обстоятельного ответа, 6-летний сын выдал:

— Офигение? Не кто, а что! Это такое чувство!

И, увидев, что мы не удовлетворены ответом, дополнил:

— Когда смотришь и — такой: «А-фи-геть!»

Так вот. Именно это самое чувство накрыло меня по полной, когда старшая из детей вылупилась в подростка. Сначала появился запах. Потом прыщи и вредность — одновременно. Это произошло настолько внезапно, резко и неожиданно, настолько без предупреждения и даже без какого-либо смысла, что я растерялась.

Сами посудите: живу я с милой и послушной, очень разумной и любящей помогать девочкой целых 12 лет, и вдруг она начинает откровенный саботаж: на все мои приказы — отказ, на все увещания — игнор, да еще и такое, знаете, снисходительно-презрительное отношение на людях: мол, ну мама-то совсем не сечет фишку, вы же понимаете. Какого шницеля? То есть, простите: как это случилось? Кто виноват? И что делать? Да, все эти вечные русские вопросы, ничего нового. Но мне надо было найти на них ответ.

Учтите, что гугла в ту пору еще и в проекте не было, да и компьютеры не в каждой квартире имелись. Кажется, даже не существовало психологов — во всяком случае, в таком количестве, как нынче. Поэтому я пошла за ответом к мужу.

Мне с мужем повезло. Он очень умный. В этом я убедилась на заре нашей супружеской жизни, когда я запаниковала и пришла к нему в ужасе от своих недомоганий: решила, что я серьезно больна. А он с ходу поставил диагноз: «Да ты беременна!». И оказался прав. Правда, с полом младенца он промахнулся, но это уже сущие пустяки. Потому что родилась как раз та самая дочка, которая сейчас поставила передо мной новые вопросы.

Муж опять оказался на высоте. Он сказал:

— Растет девочка. Подростковый возраст.

И оставил меня переваривать информацию.

Русское поле эксперимента

Конечно, мы проходили возрастную психологию по педагогике в университете, но восстановить свои скудные знания я не смогла. Вся беда в том, что во время учебы у нас не было ни одного завалящего экземпляра для опытов — ни одного живого подростка. Поэтому вся эта заученная теория очень быстро забывалась без практики. Зато теперь передо мной открывалось бесконечное поле экспериментов. Или это поле открывалось для моей деточки?

И я стала вспоминать самое себя в том самом нежно-колючем возрасте. Я была отличницей, комсомолкой и — да, нескромно — хорошим человеком. Но даже я умудрилась сбежать из дома лет в 13-14. Помню, какое сильное чувство — нет, не офигения, а одиночества и непонятости я испытывала. Мне казалось, что родители специально мучают меня глупыми придирками насчет немытой посуды в то время, когда внутри меня ворочаются такие важные и всеобъемлющие мысли! Мне казалось, что сила моих порывов так велика, что сможет смести всю несправедливость и ущербность существующего мира. Помню, какой взрослой и мудрой я себя тогда чувствовала. И при этом как хотела внимания и любви! Как нужно было порой просто поговорить с мамой. И как обидно было слышать, когда она со смехом пересказывала мои горести папе. Некоторые душевные движения все-таки должны храниться в тайне.

Конечно, мама вернула меня в лоно семьи буквально на следующий день. Мы помирились. Но осадочек остался. И его привкус я ощутила через много-много лет, вспоминая свое детство.

Вечернее чаепитие

И тут меня осенило! Я поняла, что самая главная задача родителя подростка — остаться с ним на одной волне, по-новому сойтись с собственным ребенком: стать ему одновременно родной матерью и лучшей подругой. Нет, ну лучшей — это я загнула, конечно. Хотя бы просто подругой, то есть тем самым человеком, которому можно и нужно доверять. В общем, я ударилась во все тяжкие: пыталась перенимать подростковый сленг и углублялась в их субкультуру, пересмотрела с ними кучу фильмов и принялась за интересующие их книги. Разве что в игры не стала играть, но только потому, что как-то несподручно было ходить в компьютерные клубы (помните такую древность?) с младенцем наперевес. Или просто слинги еще не изобрели. Или я вовремя остановилась.

Но после долгих и мучительных поисков я нашла то, что лежало на поверхности — придумала традицию вечерних чаепитий. Вы можете сказать, что я просто-напросто изобрела колесо. Не спорю! А что было делать, если готовых колес для нас не припасли? Каждый вечер мы устраивали файф-о-клок: садились с дочкой строго вдвоем, и она ревниво следила за тем, чтобы малыши не прорывали границы. И за чашечкой чая разговаривали обо всем — о моих и ее стихах, о прочитанных книгах и просмотренных фильмах. Кстати, дочка была настоящим киноманом — в ее комнате целая стена была заклеена постерами, а услышав название фильма, она с ходу могла назвать режиссера и актерский состав. Этот навык я лично до сих пор не прокачала. Солидная стопка кинодайджестов перешла потом по наследству среднему сыну, когда примерно в 13 лет он решил стать великим режиссером. И кое-чего я все-таки достигла: на одном из таких чаепитий я впервые узнала о дочкиной любви. Похоже, я была первой, кому она доверила новость.

В общем, лет 13 назад я сделала одно очень важное и судьбоносное открытие: с подростком не проходит общение сверху вниз, как мы привыкли со своими маленькими детьми. Если вы хотите нормального диалога, придется слезть с «горных вершин» родительского превосходства и начать говорить на равных с не очень взрослым, но уже очень умным и интересным собеседником. Не шпынять, не дергать и не пилить, а разговаривать и слушать. И желательно не про оценки в школе. Такое общение в любом случае принесет вам пользу (о, я каждый раз узнаю от них массу нового и полезного — ведь каждый год меняется не только сленг, но и все остальное), да и подросток в глубине души нуждается в заинтересованности и любви, пусть это и не видно снаружи.

Кипящая кастрюлька

Но и это не самое главное. Сколько бы чашек чаю мы ни выпили вместе, все равно может быть срыв, может быть неприятие и скандал со стороны ребенка, могут быть всякие некрасивые слова и поступки. И да, моя девочка все равно однажды ушла из дома, как я ни старалась этого не допустить. Подростки бывают порой такими неоправданно грубыми и необузданными! Но мне помогает мысль, что это не совсем они. Виноваты гормоны, которые бурлят в них, как в кипящей кастрюле и периодически сносят крышку. И пусть выпускают пар. Уж лучше так, чем довести до стадии большого взрыва.

А еще — я поняла одну важную штуку про любовь. Мы любим их не за что-то — не за ответную любовь или благодарность нам, не за «послушность» и хорошие оценки в школе. Мы их просто любим — всяких: вздорных и невыносимых. Мы их любим и в тот момент, когда они говорят: «Я могу без тебя обойтись!». И как бы нам ни хотелось подарить им свою любовь, они могут — они вправе! — ее не принять. Это смиряет и одновременно — дает свободу! Не освобождает от ответственности, а дает широту взгляда.

Поймите меня правильно. Я не говорю о том, что нам надо потакать их капризам и посадить их на шею. Как раз наоборот. Дайте им побыть собой, не атакуйте их, не навязывайте свое — мнение, видение, образ жизни и мысли. Пусть они вырабатывают собственное, потом окажется, что и ваше влияние там есть. Нам стоит оставить их в покое и не принимать на свой счет их обидные выпады. Как только мы перестанем обижаться на собственных детей, они перестанут нас обижать.

Попробуйте не подсчитывать личные оскорбления. Пропускайте голы. Отвечать на колкости и дерзости необязательно той же монетой. Иногда можно перевести все в шутку, иногда просто проигнорировать или сделать вид, что вы не слышите «бухтения». Мы же не за победу тут боремся, не за главенство, а за то, чтобы сохранить любовь. И помните про кастрюльку — вам же не придет в голову хватать ее кипящую голыми руками — надо брать прихватку. Так и с подростком. Осторожнее! И если уж обожглись, виновата не кастрюлька.

Вот прямо сию минуту смотрю на очередную свою подростковую деточку. Сидит она такая одинокая и несчастная в наушниках на телефончике — отгородилась от мира, только нос торчит. Колени поджала, плечи опустила… И я думаю: «Девочка моя, ну как же мне хочется хотя бы часть твоих страданий взять на себя!». Подхожу такая, подсаживаюсь, хочу ее обнять — сердце уже расплавилось, слезами к горлу подступило. И тут взрыв: «Ненавижу обниматься! Отстаньте от меня!».

Сто поцелуев принцессы

Уж про поцелуи я вообще молчу. Теперь-то я хорошо понимаю, откуда в сказках этот квест с наградой — поцелуем принцессы. Думаешь, в сказку попала? Ну да. И при этом — никаких кружев и розовых соплей. Строгий монохром, сплошное чб.

Юбка? Только если поверх брюк. А брюки снять — это только вместе с кожей.

— У тебя такие красивые длинные ноги!

Прищурившись, осматривает себя в зеркале и цедит:

— Ты ничего не понимаешь!

Когда слышишь эту фразу регулярно в течение 15 лет, причем из разных источников, как-то привыкаешь, смиряешься, применяешь любимое мамское успокоительное: «Ну-ну, поживем-увидим!». Главное, не забыться и не произнести этого вслух. Иначе — опять взрыв. А зачем он нам нужен?

Да, конечно, ничем мы не сможем им сейчас помочь, никак не облегчим груз. В том и суть, что им придется пройти этот путь самостоятельно. Но, по крайней мере, пусть мой подросток знает, что есть совсем рядом человек, который готов раскрыть объятия в нужный момент. И выслушать за чашкой чая. Или без. Без обид, без выяснений, без паники. Без лишних движений.

Но я уже давно поняла, что абсолютным авторитетом я ни для кого из своих детей никогда не буду. Даже самая младшая периодически заявляет свое твердое «нет» на самое, казалось бы, святое требование — идти спать. И отказывается верить, что наступит время, когда ей будет хотеться лечь, но она не сможет, потому что не успела перебрать горох, посадить 40 розовых кустов… ну или сделать очередной проект своему третьекласснику.

Растить принцесс-подростков — дело, в принципе, возможное и даже не очень сложное. Но лучше всего — расти вместе с ними… Тактика такая: мягче, нежнее, тише. И побольше любви.

В общем, я думаю, что мироздание через прыщи просто восстанавливает гармонию. Как-то так.