В ГМИИ имени Пушкина в Москве открылась уникальная выставка частной коллекции Томаса С. Каплана и его супруги Дафны Реканати-Каплан, посвященная кругу великого живописца из Лейдена Рембрандта Харменса ван Рейна и его современников. Редкость и высокий уровень собранных этой семьей произведений тем удивительнее, что весь процесс собирательства начался сравнительно недавно — в 2003 году, когда, по всеобщему убеждению, работы старых мастеров уже давно нашли свое место в музеях и частных коллекциях. Тем не менее увлеченная «охота» на шедевры золотого века голландской живописи увенчалась приобретением ряда выдающихся произведений, включая одно из 36 известных сегодня произведений Яна Вермеера Делфтского и единственное, находящееся в частном собрании, — «Девушка за верджинелом».

Крупнейшая частная коллекция картин Рембрандта, включающая 14 работ, получила свое название в честь родного города художника — Лейдена. К тому же ядро этого уникального собрания составляет ряд камерных произведений лейденских мастеров так называемой тонкой живописи: портреты, жанровые сцены, произведения на исторические и мифологические сюжеты.

Впервые коллекция супругов Каплан была представлена на публичное обозрение в 2017 году в Лувре, после чего отправилась в мировое турне, включающее ГМИИ имени Пушкина в Москве, Государственный Эрмитаж в Санкт-Петербурге, музеи Пекина, Шанхая и Абу-Даби.

Отдельного упоминания заслуживает рисунок великого Леонардо да Винчи «Голова медведя», используя который, итальянский мастер, по словам исследователей, написал своего знаменитого и очень спорного «горностая» на полотне «Дама с горностаем».

Среди ценных экспонатов выставки интересна серия небольших работ восемнадцатилетнего Рембрандта, посвященная аллегориям чувств. Одна из них — самая ранняя известная подписанная картина автора «Пациент, упавший в обморок (Аллегория обоняния)». Театральная, эффектно скомпонованная композиция, светлая, красочная палитра, характерные гримасы персонажей вызывают ассоциации со сценкой из комедии. Старушка пытается привести в чувство молодого человека, который потерял сознание во время медицинской процедуры. А горе-лекарь с удивлением отшатнулся от своего подопечного. Старомодная одежда и примитивные инструменты, виднеющиеся на дальнем плане, подтверждают, что доктор ничего не смыслит в своем ремесле. Это одна из самых ранних попыток художника воплотить нарративный и поучительный сюжет.

Несколько портретов 1630-х годов кисти лейденского мастера показывают его удивительный дар запечатлевать на холсте многообразие быстро меняющихся оттенков эмоционального состояния персонажа. Портрет мужчины в красном дублете был выполнен в Амстердаме, когда Рембрандт приобрел репутацию успешного портретиста амстердамской знати. Быстрыми и точными мазками он рассказывает нам о веселом, но не легкомысленном, уверенном, но не заносчивом, ироничном и одновременно глубокомысленном герое, который с интересом смотрит на нас, то ли усмехаясь в пышные усы, то ли размышляя о принятии какого-то решения. Излюбленный прием мастера — боковой свет, падающий сверху и немного из-за спины персонажа, — выхватывает из затененного пространства как будто случайные черты, внося в изображение подвижность и живость. В то же время эта мнимая «случайность» приближает пространство по ту сторону холста, неподвижное и подчиненное раз и навсегда созданным и зафиксированным условиям, к изменчивым законам нашей реальности. Портрет не вызывает мысли о постановке, долгом позировании и выверенности каждого мазка, хотя точность и выразительность его художественных средств восхищают своим продуманным мастерством. Изображение дышит свежестью и непринужденностью. Кажется, что глаза кавалера блестят, ноздри подрагивают, и он готов заговорить с нами, как будто между миром зрителя и плоскостью картины стерты границы пространства и времени. Рембрандт рассказывает нам о людях со всеми их прекрасными и отталкивающими чертами, о людях самых обыкновенных, о нас самих. Поэтому написанный в XVII столетии портрет так волнует душу зрителя XXI века.

Поздний период творчества Рембрандта был отмечен и жизненными трудностями, и яркостью стиля, и сюжетным многообразием его работ. В коллекции Каплан есть один из тех знаменитых портретов стариков, которые заслуженно славятся своим уникальным психологизмом и философской глубиной. Виртуозная игра света, выразительность затененных глаз и мощь разнонаправленных открытых мазков, вылепливающих экспрессивный рисунок морщин, создают образ умудренного жизненным опытом человека, почти имперсональный портрет-символ. В этом полотне зрелого мастера присутствуют одновременно высочайшая степень обобщения и в то же время отчетливый живой и личный мотив, впечатляющий своей проникновенностью и деликатной сдержанностью.

Очерчивая таким образом некоторые грани художественной жизни великого художника, выставка демонстрирует и ту среду, в которой зародился и существовал его индивидуальный стиль. Начиная с работы учителя Рембрандта, Питера Ластмана, полотен его друга и соседа по мастерской Яна Ливенса, а также одного из его первых и самых известных учеников, Геррита Дау, экспозиция в Пушкинском музее проводит нас по увлекательному пути голландского искусства XVII века.

Уникальный экспонат выставки — одна из всего лишь 16 картин Карела Фабрициуса, сохранившихся до наших дней, «Явление ангела Агари», прекрасный образец виртуозного живописного мастерства художника.

Работы кисти прославленного харлемского живописца Франца Халса — еще одна безусловная редкость и жемчужина коллекции. Миниатюрный портрет Самюэля Ампцинга, выполненный на медной пластинке, восхищает своей филигранной техникой, живостью письма и тонкой проницательностью. Кажется, что мужчина на мгновение оторвался от чтения, в его немного затененных глазах поблескивает пытливая мысль, его острому взору доступны самые далекие и скрытые черты и, глядя прямо в глаза зрителя, он как будто «читает» нас, как эту книгу в своей руке. Свободный, открытый мазок создает впечатление трепещущей световоздушной среды, которая обволакивает фигуру персонажа, придает эффект мерцания пространству картины, изливающемуся за рамки портрета. При этом строгость и вдумчивая собранность изображенного героя настраивают зрителя на определенный эмоциональный лад, заставляют внутренне подобраться и вслушаться в негромкий и деликатный, но достаточно четкий и требовательный душевный ритм этого непростого образа. Как будто не мы, а он наблюдает за нами с высоты своего почти 400-летнего живописного пьедестала, не мы, а он оценивает и испытывает наши способности видеть то, что просвечивает за незамысловатым, минималистичным набором красок и приемов.

Похожей, если не более интенсивной внутренней жизнью обладает маленькая изящная картина Яна Вермеера «Девушка за верджинелом», написанная в поздний период творчества знаменитого делфтского мастера. Сидя за инструментом, аккуратно сложив руки на клавиатуре, молодая девушка повернулась к зрителю. Свет из невидимого окна мягко обволакивает ее черты и рисует свои узоры на плоской стене, оживляя и одухотворяя все, чего касается. В этом плотном, почти осязаемом свете как будто растворены звуки последнего аккорда, взятого героиней в тот момент, когда мы ее прервали. И именно этот наполненный отзвуками и тишиной свет — оказывается главным действующим лицом и загадкой полотна. Удивительная притягательность скупого, минималистичного сюжета, подчеркнутого редуцированными до минимума художественным средствами, под воздействием этого насыщенного жизненной энергией света приобретает высокое звучание метафоры, символа. На наших глазах совершается это магическое превращение самого обыкновенного, маловыразительного самого по себе материала в драгоценный кристалл, сияющий глубиной и неотразимой красотой обертонов.

Простые повседневные мотивы домашней жизни — чтение, музицирование, хлопоты по хозяйству, визиты врача — для голландских мастеров XVII столетия стали столь же привлекательными, как исторический и религиозный жанр и портрет. Очаровательные в своей ясности и негромкой торжественности, они совершенно по-новому представили миру обыденные фрагменты жизни, акцентируя ценность непарадного, домашнего, уютного пространства, такого близкого и понятного, но часто поэтому незаметного для нашего внимания. Тщательно выписанные ткани, тонкое стекло, серебряная посуда, кошки с аккуратно прорисованной шерсткой, попугаи в клетках — все это вдруг привлекло внимание живописцев своей необъятной эмоциональной емкостью и глубиной символического подтекста. Художники увидели все многообразие и полифонию жизни в красоте повседневности, в каждой точке и мгновении которой можно найти отражение бескрайних просторов вселенной.

Останавливаясь перед этими камерными картинами, мы имеем счастье посмотреть на самую обыкновенную жизнь, такую же простую и сложную, нелогичную и противоречивую, как наша, глазами благодарного и внимательного зрителя, заметить незначительные на первый взгляд, но такие необходимые мелочи, о ценности которых мы часто забываем, и услышать негромкий голос любви, говорящей с нами через эти бессмертные маленькие шедевры.