Как отличить перфекциониста от добросовестного работника, что переживает внутри тот, кто все хочет делать идеально, и почему с ним очень трудно близким? Как могут родители помочь детям избежать нездорового перфекционизма? Этим и другим вопросам была посвящена лекция Светланы Кривцовой «Перфекционизм в жизни и в психотерапии», прошедшая в Московском институте психоанализа.

Светлана Кривцова — экзистенциальный аналитик, кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии личности факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова, директор Института экзистенциально-аналитической психологии и психотерапии, основатель и научный руководитель одной из первых в России психологических служб — центра «Генезис». Автор научных и методических публикаций по практической психологии и психотерапии, а также популярных книг по психологии для родителей и педагогов.

Чем плох хороший работник

О многих молодых людях нынешнего поколения можно сказать, что это люди, которые ничего не знают про усердие.

Они ожидают, что жизнь будет простой и легкой, а стараться особенно не нужно, все пойдут навстречу и все будет так, как им подходит, а проведенные в комфорте детство и юность продолжатся до пенсии. Эта установка, в которой нет места старанию, конечно, глубоко чужда поколению нанимающих на работу, — то есть тем, кто постарше. И это вызывает у них чувство, близкое к оскорбленности: «Ребята, на что вы рассчитываете? Вы зачем сюда пришли?»

Может быть, пусть лучше будет перфекционизм? Он гораздо привлекательней, чем подобная неряшливость. Это высокая планка: и люди выглядят прилично, и дома у них чисто. Если посмотреть на старушек-перфекционисток, то они гораздо симпатичнее бабушек, которые уже не моются, окружили себя кошками и живут в вялотекущей депрессии.

И тогда спрашивается: где проходит граница между здоровой добросовестностью и нездоровым перфекционизмом? Где начинаются проблемы перфекционизма?

Его сильные стороны совершенно понятны. Перфекционистов очень любят работодатели. Есть такая уловка, когда на собеседовании кандидата на должность просят назвать какой-нибудь свой недостаток, он отвечает: «У меня один недостаток — я перфекционист». И работодатель выдыхает: фух, наш человек, на нем можно ездить и пахать!

Но если перфекционизм так хорош, что же в нем отрицательного? Почему это проблема?

Тест на перфекционизм

Можно предложить самостоятельно пройти такой блиц-тест на перфекционизм (варианты ответа — «никогда», «иногда», «часто»), чтобы понять, насколько он нам свойственен:

• Люди часто говорят, что у меня завышенные ожидания.

• Мне свойственно оценивать себя по своим достижениям.

• Я часто пропускаю приятные и волнующие события, потому что в этот момент работаю.

• Я часто мысленно ругаю себя.

• Я постоянно преуменьшаю свои достижения, но втайне желаю, чтобы окружающие оценили их высоко.

• По большому счету я живу под девизом «если не можешь сделать что-то хорошо — не берись».

• Я считаю, что ошибки не несут ничего хорошего.

• Я терпеть не могу, когда у меня что-то не получается с первого раза.

• У меня нет свободного времени.

• Я считаю, что нет такого достижения, на котором можно было бы остановиться. Всегда можно лучше. Всегда нужно смотреть вперед.

• Не люблю, когда другие делают что-то не так, как я.

• Я сомневаюсь, что другие могут выполнить работу как следует.

Узнаете?

Конечно, все это в той или иной мере присутствует в каждом из нас, вопрос в том — иногда, часто или постоянно? Ведь симптоматика «собирается» капля к капле, и в какой-то момент количество переходит в качество.

На самом деле есть перфекционизм здоровый и болезненный. Здоровый — это то, что в русском языке называется «добросовестность»: когда человек действует в согласии с тем, что говорит ему совесть. Чем он отличается от перфекциониста?

Есть определение перфекционизма как патологии (автор — Дэвид Бернс), согласно которому к этому типу можно отнести людей, если

1) их ожидания выходят далеко за пределы досягаемого и разумного,

2) они стараются без меры ради достижения невозможных целей (и тут они очень похожи на гениев — тех, кто всю жизнь страстно занимается одним делом, ничто другое их не интересует. При этом они невыносимы в быту, с ними трудно дружить, но когда дело доходит до сферы их интересов, их гениальность не подвергается сомнению).

3) они определяют собственную ценность исключительно в категориях продуктивности и успеха (и в этом — отличие от гениев).

В ходе лекции мы рассмотрим все эти характеристики. Начнем с первой.

Реальный мир? Нет, спасибо

Перфекционисты — специфический тип людей, которые имеют довольно устойчивые, но плохо соотносящиеся с действительностью представления о мире. У перфекциониста плохие отношения с реальностью, и это первая особенность его мировосприятия.

Это люди, соблазненные красотой. Перфекционист — человек, который воображает себе нечто грандиозное и прекрасное. В его картине мира действительно много прекрасного. Если это любовь — то непременно восхитительные отношения, всегда полные непреходящей страсти. Если это работа, то непременно с превосходными результатами. Дети? Конечно, идеальные. Воскресный день? Только такой, каким я его себе придумал.

Имея такое четкое представление о том, «как надо», перфекционист обладает столь же определенным взглядом на то, как быть «не должно». Возникает черно-белая картина мира — оттенков серого перфекционист не признает. В этом и проблема.

Способность все доводить до крайности, делить мир на белое и черное, страх, что представление о реальности разрушится, и внутренняя боль, если это происходит, делает их иногда очень жестокими по отношению к тем, кто «испортил» им прекрасный миф о действительности.

Принцип «все или ничего», допустимый в подростковом возрасте, у перфекциониста остается и во взрослой жизни.

Каковы же составные части картины его прекрасной реальности?

Хорошая жизнь — жизнь без страданий

Так думает перфекционист. «Если по какой-то причине я начинаю страдать — это катастрофа. Что-то не так».

Конечно, это идеализация. Страдания являются естественной частью жизни. Не будь их, мы бы не могли так полно переживать счастье, радость. Но перфекционист не хочет страдать — ни в большом, ни в малом. Его реакция на боль: «Меня здесь быть не должно. Такая жизнь не для меня». Но жизнь все время предлагает поводы для страданий, и человек остро это переживает. Реальность постоянно разочаровывает перфекциониста…

Еще одно представление: путь к цели должен быть прямым, коротким, как выстрел, и лишенным препятствий. Они особо не думают об этом пути, но когда надо сгруппироваться и пробить стену головой, делают это. Перфекционисты на это способны. В опыте любого из них есть потрясающие прорывы, «пробивание стен головой». Оглядываясь назад, перфекционист может сказать: «У меня были такие достижения, и я даже не знаю, как я это сделал!» Так в его опыте закрепляется именно такой способ достижения результата.

Но в реальности бо́льшая часть пути к цели, как правило, не прямая, а долгая и трудная. И представление перфекциониста о том, что все должно быть «быстро и без запинок», «так, как я придумал», плохо соотносится с жизнью. Реальность никак не хочет его слушаться — и это постоянный источник страданий. «Правильные вещи–неправильные вещи», «удачно–неудачно», «провально–успешно» — других категорий у него нет.

Когда я разговариваю с теми из них, кто долго ходит ко мне на терапию и уже многое о себе понимает, то спрашиваю: «Как же так? Ведь ты видишь, что реальность — другая, и она заслуживает уважительного к себе отношения. Ты служишь идеалу, который невозможен. Может быть, можно обратить взгляд на то, что есть на самом деле?»

Но что говорят в ответ перфекционисты? «Знаете… Я не хочу ни смотреть, ни любить ту реальность, которая меня окружает. Она причинила мне слишком много боли. Уж лучше я буду служить идеалу, пусть он и недостижим. Просто чтобы выжить… Ведь все-таки несколько раз мне удалось “пробить стену головой”!»

И тут мы начинаем понимать корни перфекционизма.

Ожидания за рамками разумного

Есть такая притча-шутка психотерапевтов. Вот крыса в лабиринте: в левом углу ей дают сыр, в правом — бьют током. Один раз получив удар током, она уже не пойдет направо, а будет поворачивать налево. Но вот ситуацию меняют: теперь в левом углу — ток, в правом — сыр. По привычке крыса идет налево, но, получив удар, испытав боль, поворачивает направо, и в левый угол уже возвращаться не станет. А человек… человек будет 20 лет поворачивать налево, получать «удар током» вместо «сыра» и говорить при этом: «Нет, я знаю — здесь должен быть сыр!»

Это грустная история неоправданных ожиданий, и она очень хорошо характеризует перфекциониста.

Например, так ведет себя женщина, очень хороший сотрудник, которая все свое время отдает работе (ей почти 40 лет, у нее нет семьи), ее хвалят клиенты, но… не начальник. От руководства она не слышала ни одного доброго слова, повышения ей не предлагали никогда.

Мы обсуждаем с ней поведение ее руководителя, характер самой организации, и становится понятно, что ее ожидания в отношении признания своих трудов — нереалистичны. Я спрашиваю ее: «Как умный человек, как вы думаете, есть ли шанс получить то, что вам так необходимо, — здесь, с этими людьми? Есть ли вероятность того, что начальник вызовет вас в кабинет, похвалит за работу, предложит повышение?» И она говорит: «Нет. Но… я хочу этого дождаться!»

Это — ненормально.

Происходит удивительный феномен психологического импринтинга (или запечатления. — Ред.). Автор термина — Конрад Лоренц, австрийский этолог, изучавший поведение животных. Его считали самым проницательным психологом (!) XX столетия.

Возможно, вам попадались фотографии: утята, которые идут за трактором или за человеком — за первым, кого встретят? Этот феномен очень часто описывает психодинамику перфекциониста. Поскольку с реальностью — не очень хорошие отношения, перфекционист выбирает себе нечто, что он считает условиями для своего счастья. И, уже не размышляя о том, насколько выбор реалистичен, начинает к нему двигаться.

Это безнадежно длинная дорога… И как бы ему ни было тяжело, он не готов поменять условия своего счастья. Если же ему все-таки удается достичь желаемого, то он все равно остается несчастным, потому что оказывается, что выбранный ориентир был неправильным, — он сделал ставку на то, что никакого счастья не обеспечивает.

Итак, что на этой дороге? Первый признак — ожидания за пределами разумного — мы обсудили. Что со старанием без меры? Давайте рассмотрим.

Двигатель «прогресса» — страх?

Проблема не в том, что человек старается, а в том, что движет его старанием. Не аромат ценностей, не страсть к какому-то делу влечет его, — мотивационная сила, которую ощущает перфекционист, совсем другой природы.

Есть такой образ: ослик, которого сзади подстегивают прутиком, а перед его носом висит сладкая морковка (по сути, кнут и пряник). Проблема мотивации перфекциониста в том, что не «пряник» манит его. Его подгоняет страх — страх неудачи.

Страх — очень мощный мотиватор, но неприятный: он держит человека в постоянном напряжении. Главная забота перфекциониста состоит в том, чтобы избежать падений и ошибок. Ни в коем случае не ошибиться! Не дай Бог провалиться! И реальность опять против него: ведь если человек делает новое дело, он не может не совершать ошибок. Даже тот, кто учится на чужих, будет совершать и свои. Но для перфекциониста право на ошибку отсутствует.

Ошибка для него — это нечто ужасное. Она не укладывается в его картину мира, не соответствует прямолинейному взгляду на жизнь. Ошибка — это провал, и она причиняет боль. И поэтому многие перфекционисты бессознательно избегают ситуаций, в которых им так невыносимо больно.

Как? Кто-то постоянно уходит в прокрастинацию. Многие из них на работе считаются непродуктивными: они стараются предъявить только безупречный результат своего труда, а у руководства появляется ощущение, что сотрудник попросту бездельничает (ведь он ничего не приносит!). Но при этом видно, что он все время трудится.

Перфекционисты начинают сторониться трудностей, уклоняться от новых и рискованных видов деятельности. Часто их невозможно уговорить попробовать что-то новое. Но… жизнь все равно приносит боль, и страх перед будущими ошибками только усиливается.

Трудность: источник радости… или боли?

У меня была студентка, которая писала очень интересную работу. Она давала задачки Перельмана (российский и советский математик, физик, популяризатор точных наук. — Ред.) двум категориям людей: с высокой и низкой витальностью.

Путь к решению творческих задачек имеет свои законы: вначале человек чувствует энтузиазм, задача воспринимается как вызов, затем следует длинная и мучительная полоса неудачных вариантов, потом — некая точка отчаяния, истощающая любого человека, так что он отвлекается на что-то другое (засыпает, как Менделеев, или принимает ванну, как Пифагор) — и в этот момент приходит неожиданное решение, инсайт. И это — огромная радость, переполняющая человека: «Как здорово! Дайте мне еще одну задачку!»

А как реагирует человек с низкой витальностью? Пройдя те же самые этапы, он вытирает пот со лба и говорит: «Слава Богу, это закончилось! Никогда больше!…»

В чем отличие? Отношение к трудностям — другое. Закономерный путь ошибок и тупиков люди с разной витальностью воспринимают по-разному. Для второй группы каждый тупик — словно удар током: «Я — дурак! Я виноват!» Возникает чувство собственного несовершенства, включается внутренний критик — неизменный «друг» перфекциониста, который готов уничтожить его, когда он и так почти повержен.

У человека с высокой витальностью внутренний критик говорит не так громко и не так часто, а иногда и вовсе молчит. Так, когда Эдисону сказали однажды: «У вас 300 патентов, но вместе с тем — 200 провальных изобретений!», он ответил: «Ну да… Я открыл 200 уникальных способов, которые не работают!»

Иными словами, если для тебя ошибки не являются поводом для самоуничижения, тогда ты не перфекционист!

Перфекционист живет очень тяжело, «эта безобразная реальность» постоянно дает ему поводы чувствовать себя уничтоженным. Все аргументы налицо: «Ведь я ошибся!» Реальность постоянно «бьет током», поэтому перфекционист предпочитает не иметь с ней ничего общего, грезить и упрямо верить во что-то идеальное и несбыточное. Его «прекрасный мир» напоминает по действию наркотики или алкоголь.

Из этого замкнутого круга самостоятельно не выйти — ведь у перфекциониста нет навыков быть в реальности. Его внутренний критик обладает над ним огромной властью. Нужна терапия — кто-то должен держать его за руку.

Вперед! Не разбирая дороги…

Еще одна особенность, которую следует обозначить, — сосредоточенность перфекциониста на цели.

Цель, какой бы она ни была, является сверхценностью, единственным, что имеет значение. И проблема перфекциониста в том, что он абсолютно не способен наслаждаться процессом движения. Он видит цель и не смотрит себе под ноги. Поэтому он все время напряжен и не получает удовольствия от того, что делает. Навязчивая мысль: «Как будет хорошо, когда этот проект завершится/я получу повышение/я выйду замуж. Тогда счастье наступит!»

Утомительное и болезненное движение к цели перфекционист пытается максимально сократить. Попытка побыстрее достичь желаемого любой ценой делает его этически неразборчивым. Нередко он становится манипулятором.

Парадокс состоит в том, что когда такой человек достигает цели — он снова разочарован, потому что это не имеет никакого отношения к тому, что ему на самом деле нужно.

Я видела академика, который очень хотел получить это звание и приложил к этому много старания. Это сделало его абсолютно счастливым… ровно на два дня. На третий день он был снова таким же «голодным», как прежде.

Не только ошибки приносят страдания перфекционисту, но и успехи, потому что они абсолютно не ценятся. «Я очень этого хотела, невероятными усилиями получила желаемое, но объясните мне, почему я сейчас так несчастлива?» — с этим вопросом мы, психотерапевты, сталкиваемся очень часто.

Критерии перфекционизма просты. Имею ли я право на ошибку? Сосредоточен ли я на промахах или способен радоваться тому, что получилось и чему я, благодаря неудачам, научился?

Еще одним важным фактором являются отношения с теми, кто рядом.

Когда я разговариваю с руководителями организаций, они нередко говорят: «Она выдает прекрасный продукт — как я ее уволю? Но от нее стонет весь отдел!» Или: «Она — замечательный преподаватель, но дети ее боятся».

Слабое место перфекциониста — отношения с теми, кто находится в ближайшем окружении. Рядом с ним невозможно ни жить, ни работать. Его внутренний критицизм является одновременно формой отношения к другим: перфекционист сам становится жесточайшим критиком, презирающим всех, кто не работает столько же, сколько он, или делает (ужас!) какие-то ошибки. Это превращается в большую проблему. Перфекционисту сложно работать в команде.

Я читала недавно лекцию о том, что учителя-перфекционисты невольно провоцируют буллинг (травлю. — Ред.) среди учеников. Ведь если вдруг ученик с логопедическими проблемами испортил открытый урок — это же невыносимо!

Это люди, которые борются за красоту… жесточайшими средствами. Красота требует жертв, и первой жертвой является сам перфекционист, а рядом с ним «трупами» ложатся его близкие.

Корни беды: взгляд экзистенциальной школы

Понятно, что и внутренний критик, и страх ошибки имеют глубокие корни: они зарождаются в дошкольном детстве. Что с этим делать?

Я представляю школу экзистенциального анализа австрийского психотерапевта Альфрида Лэнгле и расскажу о том, как представляет перфекционизм эта школа.

В экзистенциальном анализе есть четыре условия хорошей жизни, иначе — четыре вопроса, положительный ответ на которые позволяет сказать о том, что у человека хорошая жизнь. Речь о четырех фундаментальных мотивациях Альфрида Лэнгле.

Тема первой мотивации: «да» — миру. Могу ли я принять те условия, которые предлагает реальность? Могу ли сказать: да, я справлюсь с ней, у меня есть защита и опора, я могу здесь «дышать» и вижу свои возможности?

Если ответ отрицательный, человек дальше не пойдет. Только если с первой мотивацией все хорошо, он может поднять глаза, осмотреться и задать следующий вопрос: «Да, я могу здесь быть. Но нравится ли мне здесь?

Манит ли меня что-то в этом мире? Есть ли в нем нечто, что является для меня ценностью, чему я готов отдать свое сердце, что я буду оплакивать, когда это уйдет? Есть ли что-то, что делает мою жизнь теплой, радостной?»

Это — «да» жизни, несмотря на многие потери, которые она приносит. Есть, ради чего стоит жить.

Третий вопрос: «Да, я многое люблю, но имею ли я право на это?»

Это «имею право» может быть большим или маленьким. Имею ли право любить эклеры, когда я на диете? А перечить начальнику, сказав ему: «Простите, но я не могу разрешить вам разговаривать со мной в таком тоне»?

Миллион раз на дню мы сталкиваемся с проблемами третьей фундаментальной мотивации. По сути это один вопрос: имею ли я право быть таким, какой я есть? И как мне достойно и прямо сказать: «Да, я имею право быть собой»? А это так сложно… Этого никогда нельзя сделать окончательно, но надо подтверждать каждый день своей жизни.

И только когда человек может сказать себе: «Я буду жить так, как я это представляю правильным», тогда он выходит в свою собственную, аутентичную жизнь. Ему может быть непросто. Но издержки своего выбора человек берет на себя, никому их не делегируя.

Такое принятие собственного пути — важная вещь. Она сопровождается положительным взглядом на себя, но не попустительским, а дружеским. Ведь настоящие дружеские отношения предполагают честность: друг не будет льстить в глаза.

Если я могу сам к себе относиться честно, быть себе другом, то решена проблема одиночества — с такими внутренними отношениями можно выдержать любую изоляцию, любое отвержение.

Этот третий вопрос связан с самоценностью человека — внутренним переживанием своей ценности: «Важен ли я сам по себе?»

Четвертая мотивация — вершина айсберга. Если я могу быть, мне это нравится, и я знаю, на что имею право, то что я должен делать? И это и есть вопрос смысла, как наилучшей возможности, которая предоставлена мне в моих обстоятельствах.

Итак, что же такое перфекционизм в терминах экзистенциальной психологии Альфрида Лэнгле? Это копинговая реакция третьей фундаментальной мотивации.

Копинговая реакция — защитная реакция, направленная на обхождение с дефицитом. Перфекционизм можно назвать «бегством вперед», это суетливая неперсональная реакция на глубокий дефицит — чего? Дефицит самоценности.

«Имею ли я право быть собой?» Человек не знает…

И через собственную активность и высокие результаты он старается предупредить болезненные оценки как со стороны других (перфекционист не терпит внешнюю критику), так и изнутри («я ошибся, это конец!»). К этому добавляется черно-белое мышление, и тогда одна маленькая неудача может перечеркнуть все сделанное до этого.

Одна моя клиентка рассказала историю, которая потрясла меня до глубины души. Она собиралась на долгожданное свидание, специально для него заказала в ателье блузочку, которая ей идеально подходила. И в день свидания на блузке оторвалась петелька — просто вылезла из шва. И девушка… не пошла на свидание. Она поехала с блузкой в ателье, чтобы там ее зашили идеально — идея исправить поломку, взяв в руки нитку и иголку, ей в голову не пришла. Вот кредо перфекциониста: «Либо все будет идеально, либо — никак!»

Если это есть, психотерапевт должен прежде всего работать над укреплением «я» (научением человека формировать собственное суждение, выйти на личностную позицию). Это непросто, ведь обвинения внутреннего критика заменяют перфекционисту любую аналитическую работу, и о реалистичном видении ситуации нет и речи.

Второе, на что важно обратить внимание, — укрепление самоценности.

«Видел ли кто-нибудь меня настоящим?»

Как мир встретил меня? Заметил ли меня кто-нибудь? Видел ли то, что я чувствую, или меня оценивали «вслепую», по формальным признакам? Какие послания я вынес из детства?

Конечно, если человеку повезло, и он ребенком получил опыт безусловного принятия, тогда чувство своей ценности «просто так» извне переходит вовнутрь, и он, как некую внутреннюю опору, несет в себе естественное ощущение собственного достоинства — хранит принятую в детстве любовь.

Но если было принятие на каких-то условиях, тогда проблема самоценности остается самой болезненной на всю жизнь. Это вопрос признания: «Ценен ли я просто потому, что я пришел в этот мир и я уйду из него, и даже не знаю, когда — ведь я хрупок, конечен, неповторим?»

Я называю перфекционизм отчаянной тоской по справедливости, которую человек недополучил, криком о ней.

При справедливом оценивании взрослый видит в ребенке не только результат и «конечный продукт», а то, какой ценой достался этот результат. Сколько было потрачено нервов, сомнений, эмоций, усилий.

Справедлив учитель, который берет два диктанта с одинаковым количеством ошибок и говорит: «Петя, тебе — три, Ваня — тебе четыре с плюсом». Он смотрит на суть (это то, чего лишен ЕГЭ).

Был ли в моем детстве человек, который это понимал? Который видел цену стараний, пройденный путь? Хоть кто-нибудь научил меня к себе так относиться? Оценивать не только сделанный отчет, но и то, в каком состоянии истощения и в каком часу ночи я его писал? Это — справедливость.

И если я научусь ей, фактически став самому себе другом, тогда механизм импринтинга («меня должен похвалить мой начальник, хотя он никогда в жизни никого не оценил высоко») исчезает.

Самоценность — иммунитет личности

Могу ли я уйти от зависимости от других людей?

Конечно, очень важно слышать, что о тебе говорят, слышать чужое мнение. Я рекомендую своим клиентам отвечать критикам так: «Большое спасибо, что вы обратили на это внимание, я обязательно об этом подумаю». Но никогда не соглашайтесь с критикой сразу! Вам действительно нужно подумать. И в конце концов вы можете прийти к выводу, что оценка вашего начальника — это всего лишь его видение ситуации (может быть, его перфекционизм!), нереалистичное ожидание и несправедливая оценка. И вы останетесь при своем мнении.

Итак, из этих опытов рождается здоровая самоценность. У нее две равноправные опоры.

С одной стороны, мы судим о себе по тому, чего достигли. Какие жизненные задачи были решены, что мы в этой жизни сделали? У каждого из нас будет собственная экзистенциальная шкала.

Если я не получила высшее образование, потому что у меня было четверо маленьких детей, или не сделала карьеру к 35 годам, потому что ухаживала за больной матерью, и сейчас ругаю себя за упущенные возможности — то это несправедливо.

Жизненные задачи не всегда определяются нашими желаниями. Как мы знаем — хочешь рассмешить Бога, расскажи Ему о своих планах.

Поэтому лучше спросить себя иначе: могу ли я уважать себя за то, как я справился с трудностями жизни (которых я, конечно, не желал и не «заказывал»)?

Это часть называется практической самоценностью. Это моя продуктивность (как говорил Виктор Франкл, продуктами могут быть не только проекты, которые можно показать, но и поступки).

Вторая опора самоценности — моя «ценность просто так». Потому что… у меня есть друзья, которые любят меня и которых я люблю. Потому что мне нравится шестая симфония Малера. Потому что меня очаровывает вид из моего окна, а еще я люблю незабудки. Просто потому что вместе со мной из жизни уйдет сочетание того, что я любил, что меня тревожило, вся неповторимость и уникальность моей души. Такого как я, никогда раньше не было и никогда не будет. Из-за этого одного я имею ценность.

Ее очень сложно представить человеку, который не встретился с подобным отношением в детстве. Бывает, только в зрелом возрасте мы начинаем это чувствовать.

На этих двух «ногах» — практическая ценность и собственная ценность — и стоит самоценность личности. Если она высока, то проблемы, как болезни, проходят не так остро и не становятся хроническими.

Но самоценность никак не формируется через уговаривание себя. «Я самая обаятельная и привлекательная» — не работает! Сработает только в том случае, если внутри уже есть хотя бы начатки понимания, что значит быть ценным самому по себе. Тогда это — последняя ягодка на торте. Но никак не иначе.

Какие бывают перфекционисты?

Перфекционисты очень разные. Мне в практике встречается три типа.

Каждый из них, безусловно, является результатом определенной формы воспитания, которую ребенок «отпечатал» на себе. Эти стили удивительным образом противоположны.

Первый стиль воспитания: «Никогда недостаточно, нужно стараться». Когда мама или папа были очень строгими, никогда не говорили «достаточно хорошо». Пятерка с минусом — это уже проблема: «Почему не пятерка? Мог бы лучше!»

И ребенок усваивает такое отношение к себе. Начинается внутренний бег к недостигнутым целям. Маленький человек ищет признания и справедливости. Его и повзрослевшего уже не утешает, что постаревшая мама рассказывает всем, какая у нее успешная и замечательная дочь, — ведь дочь тем временем живет в аду!

В первую очередь это ад отношений. Так, подобные люди выбирают партнеров, похожих на строгую маму. Ведь мама говорила: «Я люблю тебя. Старайся мне угодить» (и пока я стараюсь, мне больно). И тогда как «свои» узнаются именно такие люди — ради которых надо стараться.

У меня была такая клиентка. Она трижды была замужем, и каждый раз мужья разоряли ее, делали ей больно, не несли ответственности за детей. «Я выросла сильной и вынесла все это. Но сейчас я встретила мужчину, который помогает мне, ничего не требует взамен, но сам старается мне угодить. Я веду с ним себя отвратительно! Но я вижу, что он все равно хочет со мной быть и, видимо, любит меня. Но как же так? Ведь это… не любовь!». Она не привыкла, что любящий человек ее не оценивает, не критикует и не требует жертв ради себя, — это для нее новая ситуация. В сознании отпечатался искаженный образ любви…

Второй тип перфекционистов. Совершенно противоположное отношение родителей, которые абсолютно слепо и несправедливо все время хвалили ребенка: «Ты гениальная, ты все можешь, ты особенная! Учительница поставила тройку? Да она ничего не понимает! И вообще из этой школы надо уходить, здесь тебя не ценят».

И возникает другой тип перфекционизма, еще более тяжелый. Человек связывает свою самоценность исключительно с достижением результата. Безусловной ценности себя у него нет. Он ставит амбициозные цели, но первая неудача — это конец. У него развивается депрессия, он перестает вообще что-либо предпринимать, боясь ошибки: ведь «все рухнуло» при первом столкновении с реальностью.

И третий тип перфекционизма возникает у ребенка, который жил в не очень благополучной семье, а рядом были брат или сестра, которые тоже переняли эту семейную «низкую планку». И у ребенка появляется страх: «я не хочу быть таким, как мой брат», или «не дай Бог я стану такой, как моя опустившаяся сестра». И он начинает очень стараться, чтобы этого не случилось.

Как не воспитать перфекциониста: родительские задачи

Как постараться избежать этих ошибок?

Я бы посоветовала целую схему мер по профилактике родителями «черно-белого», категоричного мышления.

Понятно, что есть возрасты детства, когда такое мышление является нормальным и никакой патологии здесь нет. Это кризис 9-ти лет, первый кризис смысла. Согласно периодизации развития детского мышления Жана Пиаже, мозг ребенка в этом возрасте уже способен на операции сериация и классификация. Девятилетние дети с большим удовольствием перечисляют названия футбольных команд или марки автомобилей.

И это такой период взросления, когда целостное до этого мышление маленького ребенка — расщепляется. Он вдруг обнаруживает, что прекрасная учительница может быть смешной… И после третьего класса дети возвращаются с каникул и начинают ерничать над учительницей. Казалось бы, откуда только это взялось?!

Дети высказывают категоричные суждения, делят всех на «черных» и «белых», наших и врагов. В этот период очень важно, например, читать с ними ветхозаветные истории — там ведь нет однозначно «черных» и «белых».

Привитие ребенку уважения к сложности является чрезвычайно важной задачей. Ведь мир сложен, особенно мир человеческих отношений.

Начиная с 10-10,5 лет хорошо просто читать детям истории о людях, чтобы они увидели неоднозначность человеческой жизни. Какая-нибудь знаменитость, оказывается, прожила очень трудную жизнь. Брэд Питт в костюме цыпленка зазывал посетителей в пиццерию. А Жорж Бизе, автор оперы «Кармен», умер от сердечного приступа, потому что премьера провалилась. А архитектора парижской «Опера Гарнье» забыли пригласить на 10-летний юбилей его детища, и он скромно стоял в очереди за билетиками вместе с обычными парижанами.

В жизни так много несправедливых вещей. Нет простых биографий и черно-белых жизней.

Открыть для детей неоднозначность жизни до того, как они превращаются в категоричных подростков, — нужно обязательно. Возраст с 10 до 12 лет — это время, когда мы говорим: «Не торопись судить. Все не так просто. У людей бывают разные мотивации. Многое — не то, чем кажется на первый взгляд. Категоричность — не признак мудрости».

В третьем семилетии (14–21 лет) встают вопросы третьей фундаментальной мотивации: «Имею ли я право быть собой?» Конечно, важно все то же укрепление собственного «я», — способности рассмотреть, оценить нечто и вынести свое суждение по тому или иному случаю. Хорошо, если ребенок это делает в диалоге с каким-то спокойным и мудрым взрослым, который принимает его, разбирает его конфликты и помогает выйти на собственную позицию. В процессе укрепления «я» ребенку нужен рядом спокойный принимающий взрослый.

Подытоживая, скажу, что очень важно заниматься темой собственной перфекционизма, чтобы не сделать перфекционистом своего ребенка, чтобы не продлить эту черту в поколениях, чтобы жизнь была счастливой и спокойной, а человеком двигал не страх неудачи, а страстная любовь к тому, чем он занимается. А успех? Хорошо, если он придет при жизни. А может быть, этого не случится. Это не так важно. По крайней мере, мне приносило радость то, что я делал!

Подготовила Юлия Посашко