Еще со школьной скамьи все мы знаем: «плюс на минус равняется минус». Верно для целых и дробных, без исключений. Математика, пятый класс, на минуточку. А вот кто бы мог подумать: спустя много лет вдруг оказывается, что исключение есть. Только работает оно не с цифрами, а с людьми.

Я говорю о принятии других. Раньше я этого не понимала. Например, в моем окружении есть человек, который всех высмеивает и при этом считает, что у него искрометное чувство юмора. Хотя смешно только ему. Нашутившись вдосталь и обретя вместо рева аплодисментов робко-интеллигентный, но все же отпор, мастер юмористического жанра упирает руки в боки и триумфально заявляет: «Ты что, меня не знаешь? Это мой стиль. Принимай меня таким, какой я есть!»

«А? Что? Его? Принять? Он обзывается и ведет себя как дурак! И вообще — сколько можно? Сколько, я спрашиваю, можно?!» — такие сигналы в этот момент посылает возмущенный мозг человека с более или менее стандартным чувством юмора. В том числе мой. Потому что раньше для меня «принять» как бы равнялось «полюбить», если про человека. Или «согласиться», если про мысль, действие или явление. Только нормальному человеку, да и вообще любому существу, не свойственно любить то, что приносит ему боль. Но ведь можно же постараться! Ради мира во всем мире, а? Можно потерпеть! Как там в русской глагольной драме второго спряжения? Гнать, держать, смотреть, обидеть, дышать, слышать, ненавидеть, и зависеть, и терпеть… Короче, в эту дыру ушло море сил, прежде чем мне стало ясно, что «принять» — это не «полюбить» и не «согласиться». Это просто «принять».

Не принять то, что вас высмеивают, нет. Принять то, что этот человек высмеивал, высмеивает и, вероятно, будет высмеивать всех впредь, и (вот так сюрприз!) смыться, если это возможно: физически или метафизически. Прочее — война с реальностью. Серьезно, тут как с дождем: любите вы его или нет, но вы промокнете, если выйдете без зонта, даже если тысячу раз повторите, что дождю в вашей жизни не место. Героически мокнуть тоже можно. Но лучше все-таки зонт.

Почему нас достаточно легко вывести из себя? Один неуместный совет с лавочки у подъезда, и… держите меня семеро! Потому что мы видим мир таким, каким ему должно быть. Сергей Довлатов писал: «Мне угодно, чтобы все были доброжелательны, милы и любезны». Любой почитатель Довлатова подтвердит, что таких персонажей в прозе писателя мало. Прозу писателя населяют сплошные выразительные несовершенства. И это ее только красит.

А нам не нравятся несовершенства. Семья должна была любить нас. Школьные учителя должны были развивать наши способности. Друзья поддерживать. Начальники ценить. А этот? Не похвалил ни разу! А учителя? Нет, были замечательные люди, конечно. Но та, по физике! Где-то все это сложилось, самое больное, и лежит. Правда заключается в том, что всем людям должно было поступать хорошо, но еще у них был выбор поступать плохо. Или не плохо, но все равно не так, как нам было нужно.

С семьей тяжелее всего. Я знаю людей, которые ждут маминой любви по сорок лет и больше, а она не наступает. Знаю людей, для которых телефонный звонок или визит к родственникам — мучение. Потому что человек ждет, когда все, наконец, изменится, и все обнимутся, и будет радость. А оно не меняется. Об эту стену бьются годами. Десятилетиями повторяются одни и те же диалоги, люди ранятся друг о друга, и возникает эффект домино: «Я же просил больше не говорить об этом!» «Ну что ты так раскричался, мы же любя!» Едкие слова выжигают все внутри, но если отстраниться, то мы видим: странно ждать чего-то другого в том месте, где всегда было именно ЭТО. Как если вам по работе приходится ездить в Новые Васюки, а вы каждый раз мучительно разочарованы тем, что это не Нью-Йорк. Никогда не было — и вот, опять! В итоге одна и та же старая боль ранит нас снова и снова, потому что в тот, самый первый раз, мы ее отогнали. Не приняли, не признали.

Между тем, чтобы решить любую задачу, нам нужно принять ее условия. То самое «дано». Игнорирование любых специфических качеств участников взаимодействия приведет к провалу.

Здравый смысл — это видеть людей такими, какие они есть в действительности, а не такими, какими бы нам хотелось, чтобы они были (и при этом сходить с ума от несоответствия).

Это относится не только к другим, но и к себе. Какой вы? Ведь это так интересно. Допустим, кто-то говорит, что вы должны были идти на инженера, хотя вам скоро идти на пенсию. Обычно это страшно раздражает. А если задуматься, то как вам в вашей нынешней профессии, например, пианиста? Нравится? Ну и прекрасно, пусть тогда говорят, мы ведь не можем им запретить. То есть, мы пробовали запретить, но за десять лет это не сработало ни разу. Или вот вы детские одежки не гладите и обед из трех блюд не готовите, а кто-то вам говорит, что гладил и готовил, прямо не спал ночами, и только так и правильно. Сил нет слушать! Но вы-то нарядами и обедом довольны? Вот и хорошо! Потому что вы — другой. И все вокруг – другие. У них не сбылась мечта про инженера, и они лично не спали десять лет, и нечеловечески уставали, только это теперь не про вас, потому что вы — другой.

Кроме того, что принятие позволяет успокоиться и перейти к решению задачи, оно здорово улучшает понимание реальности. И люди вокруг становятся не бесконечными источниками наших страданий, а просто людьми со своими проблемами. Вот человек, который высмеивает всех, потому что он мучительно, ужасно не уверен в себе самом. Он не может чувствовать свою ценность, пока не унизит другого. Вот человек, который перепуган жизнью так, что все, абсолютно все считает плохим и угрожающим, он круглосуточно в защите и поэтому ругает все на свете. Вот человек, который не способен на близкие отношения, он убегает и убегает — отовсюду, ото всех. И дело не в том, чтобы принять их взгляды, дело в том, чтобы принять то, что они могут смотреть на мир именно так, а мы не можем этого исправить.

А если поднять тональность от душевной к духовной, то мне кажется, что «принятие» — это светский вариант слова «смирение». Не того смирения, которое «ух, накручу-ка я ему хвост, чтобы он смирился», а того, которое хранит в себе мир. Потому что смиренный — это не максимально униженный и запуганный. Это тот, кто встречает приходящее с миром, а не с войной, и от этого обретает покой. И плюс на минус становится плюс. Парадоксальная математика Господа Бога.