Осень в этом году особенно прекрасна: такого буйства красок, яркого солнца и теплого прозрачного воздуха в октябре мы не помним давно. И хотя скоро обещают морозы, ничто не мешает нам насладиться красотой момента: и гуляя в парке, и любуясь осенними пейзажами любимых русских художников.

Сейчас как никогда легко перешагнуть границы полотна и вдохнуть тот влажный осенний воздух, в котором сияющие желтые листья как будто парят, не держась за ветки, как на картине Остроухова.

Настроение легкой грусти увядания или щемящей тоски по родным пейзажам, размышления о быстротекущем времени или о красоте простого, незамысловатого, но любимого вида именно в осенних мотивах звучат особенно ярко и пронзительно.

Пейзаж на протяжении веков служил в искусстве фоном для религиозных и исторических сюжетов или портретов, его роль часто была очень значима, но все же вторична. Даже отдельные пейзажные композиции воспринимались поначалу как деталь оформления интерьера, например, заполнение простенков в залах ренессансных вилл. И только в XIX столетии его сольная партия зазвучала во всю свою силу и в европейском, и в русском искусстве.

Однако особенную тонкость и прелесть осенних мотивов художники оценили гораздо позже, чем парадную, репрезентативную выразительность летних или зимних видов.

Именно в последней трети XIX века, когда в эмоциональной палитре пейзажа появились оттенки любования камерным, интимным, простым, обыденным видом, русская пейзажная живопись обрела всю полноту своих выразительных средств и всю магическую силу своего воздействия на зрителя.

От парадного великолепия полотен И. Шишкина до тихих, задушевных мотивов Ф. Васильева и А. Саврасова, от красочного буйства Б. Кустодиева до тональной многоплановости А. Васнецова и Л. Каменева русская пейзажная живопись рассказывает нам о глубине переживания и широте душевного пространства человека. Всегда за изображением пейзажного мотива стоит гораздо более серьезная и выразительная идея автора, чем может показаться при первом, беглом взгляде.

В сияющих, как будто умытых дождем террасах С. Жуковского можно увидеть светлую печаль по уходящей красоте усадебной жизни.

В ярких мотивах Б. Кустодиева — радость и полноту бытия.

В золотых переливах И. Левитана — нежность и тонкость поэзии. Прикосновение кисти этого певца пейзажа подобно звукам струнной симфонии, где каждый инструмент своим неповторимым голосом вносит свой оттенок в общее гармоничное звучание.

Подобное многообразие эмоциональной палитры воплотил в своих певучих полотнах В. Поленов. Изображение живописного берега реки, осыпанного золотыми листьями или укрытого первым снегом, рассказывает нам о глубоком и прочувствованном единении души художника с красотой мира. В его наполненных воздухом пейзажах царит удивительная гармония и вневременный покой.

Пастозные, свободные мазки С. Виноградова передают мимолетное очарование заросшей усадьбы или увядающего луга. Прелесть неуловимого состояния пейзажа созвучна едва заметным движениям души, которые сложно выразить словами, но воплощенные в красках, они мгновенно находят отклик в сердце зрителя.

К. Юон в простом сельском мотиве смог выразить всю силу природы и живущего в гармонии с ней человека. Сочные, сияющие цвета и глубина пространства, как будто увиденного с высоты, говорят не о сиюминутном и повседневном, это скорее эпическая картина народной жизни.

На полотнах М. Нестерова природа созвучна тихому трепету души его героев. Именно в нежный и лиричный осенний пейзаж художник поместил трогательный и чистый образ отрока Варфоломея.

А. Серов подчеркнул уединение и печаль одинокой фигуры мягким, пасмурным осенним видом. Поэтическое звучание сюжета здесь удивительно тонко и проницательно вторит эмоциональному настрою пейзажа.

И. Шультце, мастер передачи света, восхищает своим живописным видением и виртуозностью передачи радостных солнечных лучей. Мир под его кистью наполнен ликующим осознанием красоты, в каждой точке пространства жизнь кипит и переливается светоносными оттенками.

Ранние работы В. Кандинского — пример великолепного чувства цвета и крепкой лепки формы, своей выразительностью и силой предвосхищающие его абстрактные построения. Динамика тягучих цветных мазков подчеркивает гармонию и завершенность целого. Мир природы для автора созвучен вечному и незыблемому миру идей.

Яркие и в то же время хрупкие рябинки на картинах И. Грабаря — многогранный образ, вызывающий множество ассоциаций и размышлений. В таком, на первый взгляд, простом и бегло написанном мотиве звучит надрывная интонация стихотворения Марины Цветаевой о родине, когда кажется, что голос срывается от подступивших слез:

Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,

И все – равно, и все – едино.

Но если по дороге – куст

Встает, особенно – рябина…

Братья Ткачевы подчеркнули тему свадьбы, тему таинственного соединения судеб, изображением осеннего дерева, как будто осеняющего молодых своим золотым сиянием. Символическое богатство и выразительность этого сюжета уникальны не только для своей эпохи. Природный мотив добавляет этому бытовому эпизоду вневременное, универсальное звучание.

Для художников пейзажный жанр — это и возможность вообразить жизнь минувших веков, и обобщенный образ, объединяющий стереотипы современного сознания.

Но какими бы ни были замыслы художника, какую бы идею ни пытался он воплотить в своей работе, неизменно одно: за очевидным мотивом всегда скрывается зашифрованный смысл, своеобразное «двойное дно», послание от автора зрителю. Никогда пейзаж не равен только пейзажу. И поэтому так интересно найти его потаенный смысл, прочесть его значение и почувствовать эмоциональную связь с душевным миром художника и его эпохи. Согласитесь, приятное и познавательное занятие для хмурых осенних вечеров.