Это чувство может быть разной степени интенсивности. Небольшое отчаяние, например, если автобус не пришел вовремя, и ты опоздал куда-то. Огромное, если есть чувство, что в твоей жизни ничего не происходит, безысходность.

Что же является характеристикой отчаяния? В чем оно заключается?

Признаком отчаяния является чувство безысходности. Когда человек обнаруживает себя в каком-то жизненном тупике, он не знает, куда двигаться дальше. Он ощущает, будто он ничего не может сделать. Это чувство бессилия.

Отчаяние = безысходность + бессилие

Но ведь безысходность — это не совсем плохо. Человек может быть в жизненном тупике, но может обжить его и сделать достаточно комфортным местом, хоть его и трудно обустроить.

Но в отчаянии безысходность другого качества — как перед лицом бездны. Она переживается как опасность провала во что-то бездонное. Можно сказать, что это такой страх, когда человек боится провалиться в ничто, в бездну.

Чем отличается отчаяние от страха? Страх, безусловно, содержится в отчаянии. Но при отчаянии ситуация более тяжелая. Ведь в страхе еще можно что-то сделать, например, убежать. Страх указывает человеку на опасность и призывает его к защите. При отчаянии это становится невозможным. Человек ощущает, что жизнь словно подходит к концу.

Переживания человека можно описать следующим образом, в связи с 4 фундаментальными мотивациями (теоретическая модель, разработанная Альфридом Лэнгле в рамках экзистенциального анализа как направления психотерапии – прим.ред):

1 фундаментальная мотивация – вопрос бытия в мире: человек больше не может. Я не могу больше выдержать эту боль; у меня нет сил; во время экзамена мне больше ничего не приходит в голову. Мое «мочь» здесь доходит до своего предела. Но я не могу убежать. Я вообще ничего не могу сделать.

2 фундаментальная мотивация – вопрос ценности жизни: мне что-то не нравится в отношениях, они с каждым днем становятся все хуже и хуже, и все что только можно, я уже испробовал. В этих отношениях я дошел до предела, когда я ничего не могу сделать, и, с другой стороны, мне не нравится быть в этих отношениях. Здесь мы видим отчаяние в связи с отношениями. Но это также может случиться с человеком в его отношениях с жизнью: «мне просто больше не нравится жить».

3 фундаментальная мотивация – вопрос оправдания Собственного: я не могу быть самим собой, не могу стоять за себя. Я больше не могу собрать силы и подняться, чтобы жить дальше. Я больше не испытываю внутреннего согласия, я сам себя бросаю в беде. Даже мои собственные установки и принципы пущены мной на самотек, я от них отступаюсь – пусть будет как будет.

4 фундаментальная мотивация – вопрос смысла экзистенции: все в жизни переживается бессмысленным, становится абсурдом. Человек останавливается, утрачивается какая-либо мотивация, наступает апатия. Здесь возникает бессмысленность во многих сферах и областях жизни.

Это были несколько слов об отчаянии, когда человек стоит перед бездной пассивно, словно парализованный, и не видит больше никакого пути.

Феномен ложной надежды

Нечто близкое к отчаянию – ложная надежда. Ложная надежда – все же еще является надеждой: что отношения еще будут хорошими, хотя мой партнер почти не появляется дома. Я думаю: «Нужно дать ему еще один шанс. Ему просто нужно время, чтобы побыть с самим собой». А соседи уже давно знают, что у него есть другие отношения…

Но без надежды невыносимо.

Ложная надежда переживается лучше, чем безнадежность. Оставаясь в ложной надежде, мы можем заблуждаться. И на внутренней персональной глубине мы чувствуем ложь этой ложной надежды, которой утешаем себя. Но ложная надежда облегчает человеку жизнь в данный момент.

Однако это облегчение от ложной надежды имеет свою цену. За ложную надежду человек платит, так как она создает искусственный подъем сил, и поэтому в результате ложная надежда истощает человека. Она приводит к страху и депрессивным переживаниям, к самоотчуждению и параличу мотивации.

Ложная надежда отрывает человека от реальности. Человек находится в виртуальном пузыре. И в результате ложной надежды у человека возникает постоянный страх. Постоянный страх – это симптом ложной надежды.

Симптомы ложной надежды в психологической работе сложно ухватить и с ними сложно напрямую работать.

Человек испытывает постоянную тревогу, так как не чувствует по-настоящему почву под ногами. Он чувствует себя немного виноватым, так как ощущает, что он делает что-то неправильное, чувствует ложность той надежды, которую себе дает, то, что на самом деле он обманывает себя, лукавит с собой.

«Я не могу за это себя ценить». В результате страдает его самость. И его жизнь становится не полностью осмысленной.

Однако человек держится за эту ложную надежду, так как он переживает опасность того, что если этой ложной надежды не будет, если вдруг она лопнет, то без нее будет значительно хуже.

Но решение человек может найти, только опираясь на реальность. Быть по-настоящему человеком – это жить в данной мне реальности, не в мечтаниях. Мечтания – это хорошо, в них большой творческий потенциал. Но жизнь сурова, она требует того, чтобы мы занимались тем, что действительно есть, а не тем, чем мы бы хотели, то есть реальностью. И это может привести нас к кризису.

Надежда и кризис

Когда я размышляю о кризисе, я всегда вижу перед глазами следующую картину. Каждый кризис создает в жизни человека преграду и разделяет ее на «до» и «после». Это момент истины. Кризис и эта точка в нем показывают человеку только то, что есть на самом деле, реальное положение вещей. И если перспективы у ситуации нет, она переживается как фатальная.

В медицине, в реанимации кризис ставит вопрос: выживет пациент или нет? Это огромный по масштабу и глубине кризис, перед которым встает человек, когда он так тяжело болен. У человека происходит какой-то воспалительный процесс, и неизвестно, справится он с ним или нет. У него могут быть силы, а могут и не быть.

Кризис – это точка бифуркации. С китайского языка слово «кризис» переводится и как опасность, и как шанс. И никогда нельзя забывать, о том, что каждый кризис – это шанс. Кризис середины жизни – это огромный шанс, чтобы улучшить вторую половину своей жизни. Кризис в браке – это огромный шанс для улучшения отношений, но только в том случае, если в отношениях имеется потенциал. Поэтому кризис является моментом истины.

После того как я проложил этот мостик от темы кризиса к теме надежды, мы перейдем к разговору о надежде.

Надежда всем нам знакома. Она может появиться в отношении жизненных событий разного масштаба. Например, в повседневной жизни: я надеюсь, что моя жена купит молоко к ужину; я надеюсь, что мой ребенок с хорошими оценками окончит учебный год… Или более глобально: я надеюсь, что не зря жил.

Надежда может содержать в себе разные ценностные и смысловые горизонты.

Надежда – что это?

Это сказка, мечта, иллюзия, фантазия, самообман в целях успокоения психики, защитная реакция? Или надежда – это что-то реальное?

Продолжаю ли я быть рациональным человеком, если у меня есть надежда? Или вместе с надеждой я становлюсь «экзистенциальным романтиком»?

Мы можем быть окрыленными надеждой.

Моя коллега Клаудия умерла два года назад от рака. У нее была опухоль поджелудочной железы с метастазами. Когда ей был поставлен этот диагноз, то врачи говорили о 6 месяцах жизни. Она очень хотела жить и прожила три с половиной года. И все время она делала все возможное, чтобы сохранить себе жизнь. Она нашла замечательного врача. Она проходила курсы химиотерапии. Она перенесла операцию на кишечнике. Она прибегала к гомеопатии. Использовала разные способы, которые могли ей помочь.

Трудно сказать, что может помочь. Академическая медицина помогает, опираясь исключительно на естественнонаучные знания. Но в мире есть многое, что выходит за рамки естественных наук. И если речь идет о жизни, то мы нередко склонны выходить за пределы привычных моделей и пробуем вещи, к которым раньше относились достаточно критично.

С точки зрения теории познания, это интересно. Может быть, тогда мы становимся более открытыми к тем вещам, которые мы плохо распознаем в повседневности?

За неделю до смерти Клаудия внушала мужество и надежду не только себе, но и своим близким и друзьям. За день до своей кончины она говорила, что все будет хорошо.

Если стараться объективно взглянуть на эту ситуацию, то, конечно, возникают вопросы. Может быть, она утратила прочную связь с реальностью в последние дни жизни? Может быть, это уже последствия и проявления болезни? Или, если мы говорим об очень большой глубине, переживать надежду — это свойственно человеку?

К сожалению, я не мог с ней побеседовать в ее последние дни жизни. Но могу поверить, что она жила и не отказалась от своей любви к жизни до своей смерти. Это очень впечатляет и трогает, если человек обнаруживает в себе подобную силу.

Так получается, что надеяться — очень практично? Разве это не умно — жить, надеясь? Надежда улучшает качество жизни, продлевает жизнь. Клаудия говорила, что она полна надежды, и в ее ситуации нет большой трагедии. Но разве это не было заблуждением?

Дать ответы на эти вопросы не так легко.

Надежда – это субъективная величина. Нельзя провести какие-либо эмпирические исследования у человека, который находится у границы своего бытия. Эмпирические исследования не могут определить: реальность это или заблуждение, это самообман человека в данной ситуации или нечто другое.

Возникает вопрос: является ли надежда чем-то большим, чем просто плацебо? Человек может в силу разных причин плохо распознавать реальность, выдерживать реальность и защищаться надеждой от переживания отчаяния. Это я хотел бы с вами проверить, перейдя к рассмотрению темы надежды на большей глубине.

Что же такое надежда, если мы опустимся на очень большую глубину?

Надежда приносит человеку утешение. Надежда – утешающее чувство. Оно напоминает хорошую маму для ребенка. У многих людей есть жизненный опыт, когда мама утешала и целовала нас, когда мы были маленькими и чем-то очень расстроены.

В этой же связи у взрослого человека возникает надежда. А, может быть, надежда – это нечто более глубокое, это более архетипичное человеческое чувство. Может быть, надежда – это установка ожидания, что, возможно, произойдет позитивный поворот, что наше желание исполнится.

Но надежда – это не ожидание. И это нечто большее, чем утешающее чувство. Это второстепенное в надежде. А главное в нем — это установка открытости.

Надежда – это экзистенциальная установка на то, что Я есть со своей жизнью. Это не просто на уровне мыслей, не то, о чем я думаю, – это глубоко в нас. И эта установка коренится глубоко в реальности. Надежда – это истина. Это не воображение и не представление о чем-то.

Что же реального в надежде?

Если что-то еще не наступило, то не исключено, что это еще наступит. Наверняка есть только то, что уже случилось, но мы не знаем, что с нами будет завтра. Даже делая прогнозы и строя планы, мы не можем быть уверенными в них. В мире нет ничего, в чем можно быть уверенным.

Везде и всюду, где чего-то еще нет, что-то еще не случилось, всегда есть вероятность, и нет гарантии.

Есть примеры невероятных событий, когда в жизни людей все выглядело абсолютно безысходным, но люди выживали. Драматичный опыт пребывания в концлагерях Виктора Фракла – один из таких примеров. Может быть, и в вашей жизни был этот опыт, когда нечто казалось безысходным, но потом все разрешалось, находился счастливый выход.

Можно сказать, что надежда – это базовая установка развития, установка критического рационализма. В том, что еще не произошло, возможно многое, в том числе даже самое невероятное. Необязательно чудо, но и оно не исключается. Что мы знаем о нашей реальности?

Надежда для нас содержит все возможности, даже те, о которых мы не знаем, те, которые дают нам шанс. Это онтологическая основа надежды. Поэтому здоровая, истинная надежда – это реализм. Это рациональная привязка к экзистенциальным данностям. Это самокритичный рационализм. В надежде человек отказывается от всех предрассудков, всех предварительных знаний.

Конечно же, неразумно испытывать надежду в отношении того, что уже произошло. Здесь нет места надежде. Надежда не находится в прошлом, где уже все решено и ясно. Надежда имеет смысл только в отношении возможностей, будущего.

Надежда как тема отношений

Надежда возникает из открытости. Открытость – это почва надежды, на которой она покоится.

Надежда связана с чувствами, с переживанием, с сердцем человека.

Надежда возникает только там, где есть ценность, для которой я всем сердцем ожидаю хороший исход, положительное развитие: выздороветь, восстановить отношения…

Надеюсь я тогда, когда отношения для меня важны. Надежда всегда фокусируется на той ценности, с которой человек сильно связан и не хочет с ней расставаться, упускать ее. В надежде человек верен этой своей ценности безусловно. Может быть, это даже идет вразрез с разумом. Даже без очевидных перспектив и какой-то уверенности, когда я знаю о возможном плохом исходе, но все же я связан с этой своей ценностью и надеюсь, что все будет хорошо.

Здесь можно говорить о ценностях разного масштаба. И повседневных ценностях, когда человек планирует отпуск и надеется провести его хорошо и приятно, без напряжения, так как отдых – это ценность. И ценностях большего масштаба, когда стоит вопрос о жизни, и тогда я, например, надеюсь, что поможет химиотерапия, что мой ребенок откажется от употребления наркотиков.

Надежда говорит мне о том, что я нахожусь в неразрывной связанности со своей ценностью.

Надежда в бездействии

Надежда, как и отчаяние, связана с бездействием.

Надежда только тогда имеет смысл, если я ничего не могу сделать. Реальность надежды предполагает, что я сделал все, что было возможным и что зависело от меня. Нельзя сказать, что я ничего не выучил к экзамену и иду туда с надеждой получить хорошую оценку. Реалистичная надежда предполагает, что я сделал все, что было возможным в конкретной ситуации.

Надежда приобретает вес благодаря тому обстоятельству, что у меня связаны руки. Это область моего невозможного. Я не могу делать ничего больше, чем надеяться на выздоровление, — потому что уже пройдет курс лечения, и мне остается только надеяться. Тот, кто надеется, должен выжидать. Я могу только ждать в установке открытости и доверия, отдавая себя на волю судьбы.

Судьба – это тоже жизнь. В надежде мы принимаем то, что мы не можем контролировать все в нашей жизни. Даже в том, что для меня важно и ценно, я могу не все и должен во многих аспектах и вопросах положиться на судьбу. В надежде я даю произойти тому, на что я не могу повлиять.

Поэтому надежда не является ожидание, так как ожидание – это расчет. Надежда отпускает все ожидания. В надежде мы остаемся максимально открытыми. Мы ничего уже не можем сделать. В надежде я даже отхожу от своей ценности, к которой так сильно привязан. Я осознаю, что, вероятно, я ее утрачу.

Ожидание сфокусировано на цели. В надежде я не знаю, что будет и что произойдет, но я не отказываюсь от своей связи с ценностью.

Надежда – это экзистенциальный акт – дать быть. Когда я даю бытию на откуп судьбу своей ценности. И одновременно надежда – это акт верности своей ценности. Человек в надежде верен и связан со своими ценностями.

Надежда в более широком контексте

Пока я могу что-то сделать, то речь идет не о надежде, а о моем активном участии.

Тот, кто надеется, тот занят чем-то очень глубоким. Надежда возникает только в связи с тем, что имеет для меня смысл. И благодаря этому с помощью надежды человек находится в более масштабном контексте своей жизни. Он устремлен в будущее. Надежда имеет смысл для человека, чтобы он чувствовал устроение своего бытия в более масштабном контексте – в том контексте, где царит порядок, где, может быть, есть Бог, – и становился более зрелым. Это соотносится с основами бытия.

В надежде есть духовное измерение, оно связано с базовым доверием, когда человек может почувствовать себя устроенным где-то и в чем-то, не зная до конца, где и в чем. Поэтому надежда – это большое искусство: там, где я уже не могу сделать ничего существенного, активного, я остаюсь верным своим ценностям. И здесь человек удерживает отношения с чем-то очень глубоким, что уже не осознается. В надежде, в конечном итоге, речь идет о величии Бытия.

И если человек сохраняет активность в тех обстоятельствах и ситуации, в которой уже ничего не может сделать, – он уже не бессилен. Он живет, будучи связанным с ценностями, смыслом, собой, с большим контекстом своего бытия.

Надежда – это экзистенциальный акт.

Надежда – это решение.

Надежда не случается со мной автоматически, я должен активно ее подхватить, посвятить себя ей.

На основании глубокого ощущения и переживания жизни я принимаю решение надеяться. Надежда – это последняя моя активность и связь с тем, что мне дорого. Надежда умирает последней из-за своей глубокой связи с жизнью.

Надежда и жизнестойкость

С надеждой связано понятие жизнестойкости. Надежда пронизана силой, которая ее активирует, она связывает человека со всей структурой экзистенции. Надежда позволяет человеку мочь быть. Человек надеющийся чувствует ценность, он центрирован в себе, видит горизонт смысла, чувствует в себе силы.

Эмпирические исследования выявили положительное влияние надежды на телесное здоровье человека, на состояние иммунной системы, на течение онкологических заболеваний, оказывает очень сильное воздействие на протекание депрессий. В этом аспекте можно сказать, что надежда – мощное психосоматическое лекарство. Но в связи с надеждой имеются также и проблемы.

Проблемы в связи с надеждой

Если надежда противоречит истине, если она не реалистична и отрицает реальность, отрицает то, что имеется, факты жизни человека – то это ложная надежда.

Например, если у человека метастазы в позвоночнике, и в связи с этим он потерял возможность ходить, то надежда на то, что он отправится путешествовать в горы, – это скорее всего ложная надежда. Так как здесь отрицается факт того, что человек потерял возможность ходить.

Тут возникает вопрос: как нам в своей психотерапевтической практике обходиться с людьми, которые имеют ложные надежды? Это достаточно непросто. Лечащий врач Гете заметил, что тому, у кого мы отнимаем надежду, мы даем смерть. Несмотря на то что нас злят эти ложные надежды, не связанные с реальностью, сталкиваясь с ними, мы робеем и не говорим о них как о чем-то однозначно плохом и вредном. Лично я придерживаюсь такого принципа: до тех пор пока ложная надежда не блокирует активность человека, активность, которая в данный момент жизни актуальна и полезна для него, то ложную надежду нужно оставить.

Что я мог тогда сказать своей коллеге Клаудии? У меня было чувство, что в ее случае речь идет о чем-то большом, настолько большом, что выходит за рамки психологии. И, вероятно, Клаудия это большое уже понимает, а я еще нет.

Надежда – это персональные и интимные отношения человека с его ценностями и жизнью. Если ложная надежда человеку причиняет вред, лишает его активности, то тогда мы имеем дело с пассивным ожиданием. Человек направлен на какую-то цель, цепляется за результат и по-настоящему не открыт миру с его всеми возможностями, даже тем, о которых он не знает. В таком случае человек уходит от реальности, живет в иллюзиях. Здесь желание конфронтирует с надеждой. Но истинная надежда – это признание реальности.

Как не лишить человека надежды и одновременно вернуть его к реальности

Главный принцип – не лишать человека надежды, так как это его персональные и интимные отношения и связь с жизнью и ценностями в ней. Я думаю, что мы не имеем на это право и можем этим причинить человеку вред.

Но можно спросить, например, если у человека метастазы в позвоночнике и он еле передвигается или не передвигается вовсе и при этом говорит, что пойдет в горы, возобновит занятия альпинизмом:

– Да, я понимаю вас, это было бы хорошо. И я всей душой пожелал бы вам этого (здесь мы используем сослагательное наклонение, так как сейчас мы описываем не факты реальности).

Мечтать хорошо, можно уходить в свои мечтания, есть много прекрасного, о чем можно мечтать. Иногда нам это нужно – сходить в кино, уйти в другую реальность. Но если мы используем сослагательное наклонение, то понятно, что мы удерживаемся в своих фантазиях.

Тут можно пойти еще дальше и прояснить, что надежда – это никогда не стопроцентное, уверенное знание. Мы можем сказать:

– Никогда нельзя знать, что действительно возможно в жизни.

– Давайте посмотрим, что будет.

Этим мы не лишаем человека его надежды, но добавляем реальность. И человек начинает слышать, что мы говорим, и попадает в сеть реальности. И этим он увеличивает свой горизонт смысловых возможностей. Этим мы обращаемся к оставшимся для него возможностям в реальности.

– Вы уже думали о том, что если то, о чем вы мечтаете, не произойдет? Как это было бы для вас?

Эти вопросы подготавливают человека к тому, чтобы он мог принять реальность. Но как далеко человек продвинется в своих ответах на эти вопросы, мы не знаем. Мы должны глубоко уважать интимность, которая содержится в надежде.

Но мы не должны оставлять человека в одиночестве даже в его ложной надежде. Мы можем предложить ему встречу с реальностью, насколько это возможно сейчас.

Безнадежность

При чувстве безнадежности, когда человек преждевременно сдается обстоятельствам своей жизни, мы проясняем реальность:

– Вы уверены, что то, на что вы рассчитывали раньше и многое другое хорошее полностью исключено?

Откуда вы это точно знаете?

Что дает вам эту уверенность?

Мы только спрашиваем человека и не отвечаем вместо него. Он сам идет по своему пути. Мы только можем дать ему указатели на этом пути, спросив его о чем-то.

Дыхание как дуновение жизни

Сегодня мы с вами говорили о надежде. О маленьких моментах надежды в повседневной жизни и о больших надеждах.

Я размышлял о том, что является атомом, самой маленькой единицей, в которой еще содержится надежда, и подумал: не является ли надеждой  уже то, что я совершаю вдох? Может быть, мой вдох – это участие в жизни, самое первое, что связывает меня с ценностью жизни, с ценностью, где находится жизнь?

Вдох и выдох – ритм отношений человека с бытием. Со вдохом человек вносит себя в бытие, прикасается к бытию, а с выдохом отходит от него на некую дистанцию. Дыхание содержит в себе все три аспекта экзистенциальной антропологии: физическое, психическое и духовное измерения.

Пока дышу, надеюсь. Dum spíro, spéro. Есть фонетическое сходство латинских слов дыхания и надежды. Дыхание поддерживает в нас жизнь, делает нас живыми, может быть, поэтому надежда – как дуновение самой жизни – умирает последней.