Раиса Демьяновна Рынкевич – преподаватель английского и русского языков и литературы.

К сожалению, немало наших современников видят в долголетней супружеской жизни чуть ли не подвиг, а семейное счастье нередко считают домом, построенным на песке, который легко может разрушиться от любого вредоносного воздействия. Что же такое брак? Как сохранить его первоначальную чистоту и взаимную открытость супругов друг к другу? Как преодолеть непонимание, подчас возникающее между близкими людьми? Где источник мудрости и терпения, столь необходимый для совместного строительства жизни в браке? И, наконец, что такое любовь? На эти и другие вопросы отвечают Раиса Демьяновна и Владимир Петрович Рынкевич, которые недавно сыграли золотую свадьбу.

– Раиса Демьяновна и Владимир Петрович, прежде всего, с чего все началось, как вы познакомились?
Р.Д.: – Я родом с Дона, из городка Богучар Воронежской области. После окончания школы я приехала в Харьков и поступила в Институт иностранных языков. А Володя, мой будущий муж, учился в Харьковской Военной радиолокационной Академии им. Говорова. Познакомились мы так. Я дружила с одной харьковской девочкой Лидой, она приходила ко мне делиться своими сердечными переживаниями. Ей тогда очень нравился один юноша из Академии, они время от времени встречались, но ей казалось, что он уделяет ей слишком мало внимания. Ее это огорчало, она страдала. Я невольно вникала во все тонкости душевных переживаний подруги, часто довольно сумбурных, поскольку, как оказалось, ничего серьезного между ними не было, а Лиде очень хотелось, чтобы было. Я давала советы, как ей себя с ним вести, – в общем, принимала горячее участие в ее жизни. Как-то раз я случайно встретила ее с молодым человеком на улице. Мы обменялись короткими репликами и попрощались. Выяснилось, что после этой встречи ее спутник (а как вы, наверное, догадались, это и был Володя) потерял душевное равновесие… Иными словами, влюбился с первого взгляда… В меня…На следующее утро, когда я вышла из дома, чтобы идти в институт, я увидела Володю, который ждал меня у дверей. Он пригласил меня в кино, что меня бесконечно возмутило: какой ужас, – думала я, – как он может, встречаясь с одной девушкой, приглашать на свидание другую? И я ему отказала. На следующий день повторилось то же самое, а потом опять… Я даже стала ходить через черный ход, чтобы избежать встреч с ним… 
Вскоре Лида окончила медицинское училище, и ее отправили по распределению в Монголию. 

Я получила от нее письмо, в котором она как­-то проникновенно рассказывала о Володе – о том, какой он внутренне богатый и интересный человек. И что самое необычное – она очень просила меня с ним общаться, словно благословляя наш возможный душевный союз. Я и восприняла ее просьбу как своего рода благословение. И мы стали встречаться. Конечно, история этих романтических свиданий очень похожа на миллионы других подобных историй, и, наверное, в глазах других, в ней нет ничего необычного… Но для меня, даже по прошествии 53 лет, до сих пор проступает в ней то большое и подлинное, которое связало нас до конца дней. В этом смысле наша обычная история уникальна.
В.П.: – Действительно, как сказал Л. Толстой, «все счастливые семьи похожи друг на друга». Ключевое слово здесь – «похожи»: в нем запечатлен момент восприятия чужого счастья взглядом со стороны. И в этом смысле все романтические истории однотипны и потому банальны. Однако для каждого человека его счастье уникально: оно играет богатством живых и неповторимых красок. Поэтому воспоминание о совместном просмотре какого-нибудь самого заурядного фильма порой бывает дороже значимых и поворотных событий. Я называю это промыслом: казалось бы, незначительная случайность становится необходимым звеном в цепи нашей жизни, тем краеугольным камнем, без которого невозможно построить здание подлинных и глубоких человеческих отношений. Я помню, что тогда для меня особенное значение имело то, что Рая – девушка родом с Дона: в то время «Тихий Дон» Шолохова был очень популярен, считался великим романом, а мне – с моим литературным восприятием жизни – хотелось побывать в этих местах, так сказать, вписать свои литературные впечатления в реальную жизнь. С одной стороны, чисто внешние воздействия, с другой – рациональные, а может быть, даже надуманные мечты оказались промыслительными, они органично вписались в поток наших чувств.

– Вполне естественно, что в период влюбленности будущая жизнь с любимым человеком представляется чем-то лучезарным, в то время как супружество, с его неизбежной рутиной, и каждодневное бытовое общение подчас требуют не только большого мужества, но и мудрости, без которой немыслим полноценный брак. В чем выражается для вас квинтэссенция этой мудрости?
В.П.: – Порой преодоление бытовых трудностей и житейской неустроенности как раз и становится источником взаимного духовного обогащения. Мы поженились в 1954 году, а в то тяжелое послевоенное время основные сложности были связаны с устройством быта. Мы учились в чужом городе, приходилось снимать крошечную комнатушку, на последние деньги обустраивать более чем скромное жилье. Тогда нам было просто не до того, чтобы скрупулезно измерять температуру наших чувств и вникать в их нюансы …

– Но может быть, ваша совместная жизнь была настолько счастливой и органичной, что все ее сложности сводились к простым и конкретным проблемам, но при этом было главное – подлинное счастье?
В.П.: – Пожалуй, да. Но в первую очередь брак – это, разумеется, серьезная совместная работа. Кажется, у Лейбница есть мысль о том, что целое всегда больше составляющих его частей. Применительно к браку это совершенно верно. Ведь брак  – категория метафизическая Во­первых, два индивида, объединяясь в супружескую пару, всегда (или почти всегда) ориентированы на то, чтобы создать полноценную семью, т.е. иметь детей. Во­вторых, брак нельзя считать явлением раз и навсегда застывшим. Брак  – сложное динамическое единство, которое немыслимо без постоянного обновления, и именно поэтому супругам необходимо духовное общение и напряженная духовная работа. В этой связи мне хочется процитировать отрывок из «Заратустры» Ницше: «Брак: так называю я волю двоих создать единое, большее тех, кто создал его. Брак – это взаимоуважение и почитание этой воли». Вы спросили меня, в чем квинтэссенция той мудрости, без которой брак немыслим и невозможен. Для меня это – неустанная, сознательная и самоотверженная верность тому, что должно оставаться неизменным вопреки миру, в котором, по словам Гераклита, все течет. 

Р.Д.: – Действительно, ведь если в браке нет духовного единства, то он не выдержит испытания временем, потому что любое серьезное препятствие (не важно, внешнее или внутреннее) его непременно разрушит. Я полностью согласна с тем, что говорил сейчас мой муж. Но в его рассуждениях ни разу не прозвучало слово любовь – самое главное и первое условие вообще всего, что есть и может быть в нашем человеческом мире. 
– А чем лично для вас, человека, прожившего пятьдесят лет в браке, является любовь? Что включает в себя это чувство?

Р.Д.: – Вы знаете, помоему, все подлинное и прекрасное, что есть в жизни человеческой, есть и в любви. В ней есть и нежность и страсть, и кротость и дерзновение, и легкие радостные воспарения, и глубочайшие бездны неизъяснимого смысла… Но я считаю, что самая главная ее составляющая – это дружба. Часто бывает так, что влюбленность и страсть проходят, и людям просто нечего делать друг с другом. И они либо расстаются, либо откровенно скучают. Почему так происходит? Да потому, что они не стали близкими друзьями. Порой такой дружбе приходится учиться, но и здесь самый главный помощник – искренняя любовь! 
Для меня, как и для каждой женщины (жены, матери, бабушки), любовь – священный источник жизни. Может быть, это слишком высокопарно звучит, но ведь так оно и есть! И я свято верю в то, что браки совершаются на небесах.

Но любовь – это ведь и жертва, и крестный путь, и мученический венец! Я часто вспоминаю историю, которую в детстве рассказала мне моя бабушка. В ее деревне большевики осквернили и разрушили церковь, а священника схватили и повели на расстрел. Тогда его жена – матушка – вышла к этим истязателям и сказала: «Я хочу разделить судьбу мужа. В жизни мы были вместе, и в смерти – тоже будем вместе!». Такая безоглядная решимость добровольно пойти на мученическую смерть меня, маленькую девочку, поразила до глубины души. И я тогда задала себе вопрос (и, честно говоря, спрашиваю себя до сих пор), смогла ли бы так поступить и я? И знаете, что я поняла: в этом жертвенном порыве любящей женщины, в сущности, нет никакой трагедии, экзальтации, никакого драматизма, в том смысле, что поступить так было для нее совершенно естественно! Ее героизм – это не возвышенный жест романтической героини, а будничный подвиг истинной христианки. 

Беседовала Александрина Вигилянская

Источник: православный журнал для родителей «Виноград», №1 (13) 2006 г.