Чего боятся родители

Наверняка все люди чего-то боятся, пытаются не допустить в своей жизни. Но какие-то вещи зависят от нас, а какие-то — совершенно не в нашей власти. В основе страха, считается, лежит инстинкт самосохранения, и было бы ошибочно пытаться его совершенно избежать.

Он может нам подсказывать, защищать и в какой-то степени — весьма полезен. Другое дело, когда страх настолько охватывает наш ум и душу, что влияет на поведение и поступки даже тогда, когда бояться, казалось бы, и нечего, или когда хоть и имеет смысл бояться, но отнюдь не руководствоваться самим страхом, у которого, как известно, «глаза велики». Неслучайно в Евангелии говорится о том, что «боящийся несовершенен в любви». А попросту — страх вытесняет любовь.

Родительское поприще — это, пожалуй, самое «страхосодержащее» направление. Чего же может бояться обычно родитель, и к чему могут привести родительские страхи? Наблюдая за собой, за своим окружением, я сформулировала несколько идей.

Во-первых, редко кто не боится за здоровье детей и это, думаю, совершенно нормальное проявление нашей ответственности. Но ведь эти страхи могут иметь просто гигантский масштаб, доходящий до фобий. Культ стерильности, чрезвычайная щепетильность в чистоте, аккуратности, подборе меню, боязнь простудить, заразиться. В большей степени, конечно, это материнская особенность. Для большинства пап все эти вопросы ухода имеют совершенно второстепенный характер. Часто замечаю, не без иронии, что мужской подход — это купаться в холодной реке после гриппа, кормить в «Макдоналдсе» после отравления и гулять без шапки глубокой осенью.

Недавно перечитывая известного педагога Януша Корчака и его работу «Права ребенка», заметила просто крайне дикую для материнского восприятия мысль. Среди прочих перечисленных прав фигурировало и «право ребенка на смерть». Что же это за ужас такой, пришлось узнать, читая дальше. Автор выводит мысль из реалий своего времени, когда из-за боязни заражения и эпидемий и ради профилактики, детей запирали в темных душных комнатах и не давали гулять и радоваться жизни. Подобные перегибы материнского инстинкта, собственнические установки, узурпирующее право матери «тотально оберегать ребенка», лишая его самой полноты жизни, Корчак и называет таким вот «жутким» термином.

Во-вторых, у многих родителей, в зависимости от того, перед кем они в большей степени считают себя ответственными за ребенка — перед Богом ли, перед обществом или перед самими собой, часто присутствует страх несоответствия — «требуемым стандартам», будь то нормы светского общества или даже религиозной морали. Этот страх обычно очень хорошо маскируется под желание вырастить достойного человека, ведь никто и никогда не захочет, чтобы его ребенок был  одиноким в любой системе координат. Но часто это может быть стыд, боязнь проиграть, самому оказаться в статусе родителя «белой вороны». Бывает, можно услышать, когда родители прямо-таки шипят своим непослушным детям «ты что меня позоришь?!».

Образом, иллюстрацией такого гиперболического страха за несоответствие стандарту (например, нарушение заповеди «не лги»), для меня всегда являлся эпизод из фильма «Детство Темы», где отец жестоко наказывает сына ремнем за сокрытие невольно сорванного цветка. Проблема неадекватности наказания на почве гнева и ярости часто вытекает именно из-за подобных страхов.

В-третьих, и это хоть и банально, но грустно сознавать — родители часто боятся, как бы ребенок либо не повторил каких-то их ошибок, либо не оказался там, куда бы родители сами побоялись «попасть». Образно это звучит как «будешь плохо учиться — дворником станешь».

Ну боимся и боимся, подумаешь, в этом есть свое зерно и смысл, если все в меру. Но страх обладает одним пагубным свойством — кроме того, что он вытесняет любовь, он создает крепкую базу под гнев и ярость. И вот родитель уже сам не понимает, а что это он так кипятится из-за  двойки, ругает за снятую зимой шапку, или неубранную комнату. Ребенок ведь не всегда понимает, какие чувства и масштаб проблемы для взрослого за этим кроются и почему из-за совершенно безобидной вещи родителя так колотит.

Какие же проблемы страх может породить на практике?

Прежде всего, страх передается. И ребенок начинает одинаково бояться и получить двойку, и не сделать урок, и снять шапку. Степень проступка определяется реакцией родителя. И когда таких реакцией накапливается чересчур много, то либо он уже перестает эти бурные реакции принимать в расчет, либо у него вырабатывается целый комплекс вины, никак не связанный с моралью и этикой, но — со страхом наказания. А как раз для самых важных этических установок может и вовсе не остаться места в душе.

Кроме этого, страх и следующий за ним гнев попросту омрачают жизнь, делают ее «полной опасностей и рисков», блокируют инициативу и предприимчивость, рождают мнительность и подозрительность в детской душе. Они сгущают краски там, где все могло бы быть весьма жизнерадостно и невинно.

Ну и самое главное — страх очень портит отношения доверия. И рано или поздно, когда ребенок начнет взрослеть, становиться подростком, весьма скептически станет он смотреть на все эти детские табу, омрачавшие жизнь, а значит и авторитет родителя окажется под угрозой.

Что же делать? Как избежать подобных ошибок?

Для себя я сделала несколько выводов.

Сперва важно понять, какого рода страх в нас сидит. С чем он связан? И когда он начинает вылезать в виде паники и гнева — просто его опознать и признать. В целях отделить мух от котлет, то есть наши эмоции и чувства от тех воспитательных целей, которых мы хотели бы достичь. Часто такое осознание приводит к тому, что разговор в состоянии паники приходится отложить до более спокойных времен.

Помогает принцип «заранее настроиться на худшее». Кстати, это не мое изобретение, но целый подход, с которым пишется педагогическая литература о подростках. В качестве примеров приводятся такие случаи, от которых волосы дыбом встают, и к середине книге невольно начинаешь думать — «да у меня вообще проблем-то и нет». А в широком смысле настроиться на то, что рано или поздно время воспитания окончится, и изменить мы ничего не сможем. Дети будут обладать полной свободой и сами выбирать не только, во сколько ложится спать, убирать ли в своей комнате и носить ли шапку в мороз, но и где и как жить, во что верить и кем работать.

Страх часто рождается из-за отсутствия знаний, информации. Чем больше читаем о проблеме, изучаем ее со всех сторон, исследуем разные позиции и мнения  – тем становимся более компетентными, понимающими. Кроме того, важно помнить в моменты паники и отчаяния, что эта проблема не только наша, и многие другие переживали на эту же тему и даже кое-как смогли ее преодолеть. Это очень поддерживает и успокаивает.

Мысли о том, что человек от рождения плох, равно как и о том, что он автоматически хорош — одинаково ложны. Но если мы верим в худшее, это будет определять наше восприятие и порождать много страхов. Если мы уверены, что по умолчанию ребенок  станет монстром, то конечно, это очень усложнит жизнь. Если же надеемся на лучшее, верим в ребенка и в то, что доброе и хорошее тоже может быть заразительно и привлекательно, то намного упростим ее себе и ребенку.

Как-то в разговоре одна очень мудрая, многодетная женщина сказала простую фразу — «дети не огурцы». А означает она, что если в деле выращивания огурцов от нас еще хоть что-то зависит, то что получится из наших детей при самых лучших порывах и методах, совсем никто не знает. Главное, на мой взгляд, помнить принцип «делай, что должно, и будь, что будет».