«…и к мужу твоему влечение твое…»

(Быт. 3:16)

Когда мы говорим, что Бог создал мужчину и женщину, то имеем ли мы в виду только то, что Отец наш создал два разных тела, две разные природы? Имеем ли мы в виду то, как эти тела оказывают влияние на душу? Да, но этого недостаточно. Мы говорим о двух разных способах любить: о мужском и женском. Соответственно, мы говорим о мужской и женской позиции в любви. Как же формируется мужская позиция и в чем ее особенности? Каковы основные этапы формирования мужественности и что может этому навредить?

Родом из детства

Формирование мужской позиции, как и женской, начинается в отношениях с матерью. Любовь ребенка к матери становится основой для его способности любить в течение всей последующей жизни. И все его будущие отношения со значимыми другими — это замещение, развитие любви к матери.

По словам французского философа и психиатра Жака Лакана,

«человеческое восприятие реальности обязательно подчиняется следующему предварительному условию: субъект всегда находится в поиске объекта своего желания (сформированного на основании отношений с матерью)… И принцип реальности состоит в том, что объект этот субъект никогда не находит. Субъект всегда обнаруживает лишь другой объект, приблизительно соответствующий  потребностям, о которых идет речь».

Поэтому особенности отношений с матерью влияют на все последующие отношения. Но умение замещать мать — еще должно сформироваться.

Есть люди, которые так и не смогли перейти от матери к другому значимому человеку, то есть их любовь в основном осталась фиксированной на матери. И после смерти матерей эти люди часто переживают не просто скорбь, свойственную обычным людям, а нежелание жить, они утрачивают смысл жизни. Некоторые из них даже пытаются покончить жизнь самоубийством, другие переживают серьезные разрушительные психосоматические заболевания.

Как же формируется это умение замещать мать?

Отец и его основная функция в воспитании ребенка

Вот здесь мы и встречаемся с первой важной функцией отца. Многие считают, что функция отца — включиться в жизнь ребенка после того, как ему исполнится 3 года, либо его задача — социализировать ребенка, либо отец выступает как старший помощник мамы в заботе о ребенке. Все это прекрасно. Но основная функция в другом. Лакан говорит о «метафоре отца». Он указывает, что метафора — это не сравнение, а означающее, которое приходит на место другого означающего.

Так вот, означающее «отец» должно прийти на место означающего «мать». То, что ребенок не готов замещать означающее «мать», может быть видно по тому, что ребенок готов называть мамой всех: и бабушку, и тетю, и воспитательницу. И если окружающие этому умиляются, то они не понимают проблемы. Конечно, это всего лишь один из примеров.

Повторю: означающее «отец» — это то означающее, которое должно прийти на место означающего «мама». После этого ребенок готов к приходу и других означающих: «друг», «брат», «сестра», «любимая», «любимый».

Что же нужно для замещения этого означающего «мать»? Для этого фигура матери должна перестать быть тотально значимой. Это вовсе не означает, что она должна стать незначимой. Это значит, что эта фигура должна утратить свою всеобъемлемость, тотальную грандиозность, которую она вначале имеет для ребенка, и стать просто значимой и любимой. Другими словами, должен уйти мистико-магический элемент в восприятии матери, который нашел свое выражение в словах и требовании культуры: «Мать — это святое». Если мы обратимся к заповеди о почитании родителей, то важно вспомнить, что перед ней дана заповедь о несотворении себе кумира. Так вот, наделение матери всемогуществом — один из естественных этапов развития ребенка. И ребенку важно помочь не только хорошо насытиться на этом этапе отношениями с матерью, что безусловно важно, но и перейти на следующий этап. Где мать важна, но не магически грандиозна, и где важным уже становится и отец.

Приведу историю 26-летнего молодого человека, назовем его Константин. Мать он описывает как тонкую, интеллигентную, ранимую женщину, которая страдает от непонимания и нечувствительности отца. Отца — как холодного и бесчувственного. В процессе работы Константин начинает замечать, как мать не слышит его или отца, свои страдания по этом поводу, но, подходя к этому описанию, он боится своих наблюдений, останавливает себя со словами: «Я не имею право критиковать мать». На попытки прояснить: «Откуда вы это знаете?», Константин вспоминает, как его детские попытки не соглашаться с матерью или высказывать свое недовольство всегда заканчивались ее бурной эмоциональной реакцией, долгими упреками («как ты можешь не соглашаться со мной?!») и его чувством невыносимой вины перед матерью.

Собственно, запросом Константина были отношения с девушками, которые, как выяснилось в процессе работы, всегда развивались по похожему сценарию. На стадии знакомства его избранница казалась почти святой, вызывая у него чувства искреннего благоговения. Когда он знакомился ближе и начинал ухаживать, то чем больше длилось ухаживание, тем больше раздражала его избранница. Он мог достаточно долго описывать недостатки и, как ему казалось, «ужасающие проблемы» девушки. И в конце концов становилось очевидным, что этот процесс доставляет ему удовольствие. Почему? Вернемся сперва к роли отца, а потом поговорим о феномене, с которым мы столкнулись у Константина.

Место отца в семейной системе

Так где, на каком месте в семье желательно находиться отцу? Для того чтобы отец мог заместить мать, он должен стать таким же важным для ребенка, как и она (хотя буквально это невозможно). Для того чтобы стать важным в восприятии ребенка, он должен быть важным в глазах матери. Речь не идет о грандиозности и тотальном превосходстве. Речь идет о том, что мать обнаруживает внутренний дефицит. Она понимает, что ей чего-то не хватает. И с ощущением этой нехватки она разворачивается к мужу. Ее интерес направлен к мужу, отцу ребенка. Ребенок, видя, что такой важной для него фигуре чего-то не хватает, понимает, что она не всемогуща. Видя, с каким интересом мать встречает отца, как светятся ее глаза, ребенок понимает: «Так вот кто ее еще интересует (кроме меня). Вот кто ей важен». Важен для важной, значит он главный. Таким образом любовь создает иерархию.

Для многих понятие семейной иерархии отсылает к неравенству, деспотизму или отжитым культурным рамкам, которые мы не встречали и не можем воспроизвести. На самом деле речь идет, конечно же, о другом. Речь идет о желанности мужа для жены и его живом отклике на эту желанность. При этом, что не менее важно, отцом автоматически накладываются границы на право обладания матерью. Вот для этого, в первую очередь, и важно отцу удержать свою иерархическую позицию.

А почему ребенку кажется, что мать принадлежит ему, и почему матери бессознательно, а иногда и осознанно хочется, чтобы ребенок принадлежал ей? Потому что если мать принадлежит только мне — я царь и бог. Но, к сожалению, «я царь» — нарциссическое расстройство личности, «я бог» — психоз.

Резюмируя, повторю, что семейная иерархия не подразумевает тотального превосходства отца или буквальной подвластности женщины. Речь идет о том, что отец становится над матерью и устанавливает запрет. Поэтому более верно говорить не об иерархии, а об отцовской иерархической позиции. Но только, если мать этого хочет.

Дефицит отца и его последствия

В своей работе «5 семинар. Образования бессознательного» Жак Лакан напишет, что если раньше все проблемы в основном связывали с властным, деспотичным отцом, то сегодня мы можем наблюдать, как многие проблемы связаны со слабым, дефицитарным отцом, который не может установить запрет. Например, до определенного возраста очень удобно, когда ребенок спит с матерью. Но иногда мы видим, как ребенок спит с матерью и в 5, и в 6 лет. Догадайтесь, где спит отец? Очень характерно, что он спит в детской. Он занял место ребенка. А место кого занял ребенок? Конечно, буквально место мужа он занять не может. Он занимает место, скажем так, хозяина мамы. И ведет такой ребенок себя как хозяин. Он командует мамой и не реагирует на замечания.

Также дефицит отцовской функции рождается из-за недостаточной заинтересованности матери в отце, когда муж для женщины нежеланен и нелюбим.

Так получилось и в жизни Константина. Это мешало ему развиваться по пути мужественности. Ведь стать мужчиной для него означало стать кем-то неуважаемым и презираемым матерью. «Мужланом», доводящем ее до слез.

Одновременно закрепляющаяся важность материнской фигуры часто поддерживается и требованиями самой матери, когда она разрешает ребенку разворачиваться к себе только положительной стороной. Это приводит к разделению психической жизни ребенка на полюса «плюс» и «минус» в отношении к матери и к женщине вообще. В отношениях с женщиной не формируется умения любить целостно. Любить ее достоинства и с милостью нести недостатки — ведь их у матери не было. «Мать — это святое». Ребенку нельзя высказывать свое недовольство ею, ее действия нельзя ставить под сомнения, а тем более критиковать (где под критикой мы понимаем умение сомневаться, ставить вопросы, не соглашаться с чужим образом мышления). Ребенку запрещается транслировать свои сложные эмоциональные состояния по отношению к матери.

Так и строилась любовь Константина к женщине. От плюса к минусу. От восхищения к ненависти. Но проблема в том, что в его случае чем ближе женщина, тем больше к ней ненависти и презрения, поскольку непрожитый «минус» с матерью стремится к реализации с другой женщиной. «Все, что я не прожил с матерью, все те бунты и обиды, которые я не высказал ей, я выскажу тебе».

Принятие сложных чувств к матери не означает ненависти

Что такое принять свое отношение к матери? Для многих принять свои сложные состояния и чувства означает сказать, что они (эти состояния) хорошие и нужно пойти и реализовать их (поругаться, отыграть свою злость). Но в действительности принятие означает принять для себя (еще раз подчеркну: для себя, в себе самом, а не заставлять других признать, что я имею право на вас злиться), что во мне это есть, что я сейчас это переживаю. Ничего того, что не предполагала бы подготовка к исповеди у священника, тут нет.

Нужно произвести некий внутренний аудит своих чувств, но при этом каждое отдельное переживание нуждается в отдельном анализе. Для этого нужна рефлексивная позиция, позиция исследовательская по отношению к своему переживанию, а не положение утопающего в своих чувствах. Опять же, христианство говорит нам о том, что грех — это непопадание в цель. Другими словами, сила души может быть очень полезной, но она заблудилась.

Рефлексивная позиция дает возможность найти основание заблудившийся силы, установить с ней контакт и изменить ее направление.

А, может быть, эти сложные эмоции — реакция на чрезмерность в чем-то матери. И тогда уже мать не попадает в цель. И задача матери — услышать ребенка и мужа.

Случай из практики

У меня на приеме семейная пара. Жена жалуется на трех взрослых сыновей: какие они безвольные, работать не хотят. «Мы купили им три квартиры, сделали ремонт, но они в свои далеко за 20 не хотят там жить. Так как там нужно все делать самим: убирать, готовить и покупать». Потом она жалуется на мужа, который не включен в воспитание детей и никогда не был включен. Муж сидит, буквально вжавшись в угол дивана. Он молчал несколько встреч и принимал безучастный вид. На вопросы отвечал: «Не знаю», «Не помню», «Пусть говорит жена». Видно было, что женщина очень устала от того, что так много несет на себе сама.

В процессе работы мужчина постепенно включался в работу. И вот его история. «В воспитании первого сына я видел, что жена излишне потакает ребенку. Теряет грань между заботой и попустительством. Мои попытки сказать свое слово заканчивались ее упреками. Я все больше уходил в работу. Она не возражала. Я полностью обеспечивал семью, и это всех устраивало.

Когда ребенок подрос, она полностью ему угождала. Он ел где хотел, все разбрасывал по дому. Мои попытки сделать ему замечания встречались его истериками. Он кидался на меня с кулаками, я пытался его утихомирить, злился, и меня обвиняли в жестокости к ребенку. Он может драться до сих пор. Мы не можем сделать ему замечания. Второй и третий ребенок воспитывались по тем же принципам, но мои попытки вмешаться были все меньше. По сути, мать у них сейчас — обслуживающий персонал».

У этих молодых людей вызывали ненависть девушки, которые отказывались обслуживать их так, как это делала мать.

Принять сложность другого

Сергей Аверинцев, пишет, что протестантский теолог Дитрих Бонхаффер, которому довелось заниматься теологией  преимущественно в условиях гитлеровской тюрьмы и который был под конец войны гитлеровцами повешен, говорил, что самый безупречный способ пережить опыт Трансцендентного — это принять «я» другого. Этот тезис находится в согласии с двадцать пятой главой Евангелия от Матфея. Каждый другой именно в силу своей инаковости дарит нам переживание Бога; с точки зрения сартровского персонажа, он по той же причине дарит переживание ада.

Стоит вспомнить, что когда Христа спросили, кто для человека — ближний, он ответил  притчей о милосердном самарянине (Лк 10, 29–37), то есть о милосердном инородце.

Аверинцев указывает нам на то, что, по мысли самого Христа, отношения с ближним не могут быть просты, ведь важно принять инородца. Т.е. иного, а значит в чем-то чуждого и непонятного. Поэтому отношения между двумя ближними-инородцами, например, матерью и ребенком, не могут быть просты, гармоничны и проходить в чувстве «единства». Важно принимать эту сложность другого как такового, принимать, что несогласие, протест — это неизбежность. Важно давать этому место, но в тоже время полагать границы, например: «Ты можешь говорить о своей злости, но не оскорбляя меня». Для этого и введено понятие «Я-сообщение»: «Я на тебя злюсь, так как очень не согласен с твоим решением». Это далеко не равносильно фразе: «Какая же ты дура».

Венец развития мужской позиции — это возможность стать заботливым и любящим отцом. И для этого, конечно, важно не быть фиксированным в какой-либо инфантильной фазе своего развития. Иначе неизбежна зависть и конкуренция с собственными детьми.

Резюмируем

Итак, как избежать фиксации и что этому мешает? Желание ребенка, чтобы мать принадлежала ему, занималась и заботилась только о нем, и желание матери быть всем для ребенка может родить настолько надежную связку, что ее не разомкнут ни годы, ни другие люди. Поэтому любовь матери к отцу, направленность ее желания на отца показывает ребенку: «Ты не мой господин. Я не принадлежу только тебе. У меня есть еще желания. И это желание направлено на моего мужа». Это помогает мальчику понять: стать таким, как отец — означает получить любовь матери. Так растет авторитет отца.

Задача отца — также дать понять мальчику, что мама — не собственность ребенка. Отец может сказать сыну: «Это моя любимая женщина. Ты уже большой. Поэтому спать с ней в одной кровати буду я. А ты вырастешь, станешь большим и сильным и найдешь себе такую красивую, как мама. А пока спи в своей детской кроватке». В этот момент  определенная часть любви ребенка направляется в будущее. Эта любовь поможет ему искать свою любимую, такую прекрасную, как мама.

Но и маме важно понимать, что любовь ребенка не может заместить ей весь мир, как и она не сможет заместить собой весь мир для ребенка. Поэтому важно понимать границы своей функции в жизни ребенка. И не пытаться быть для него идеальной, разрешать ребенку высказывать свое недовольство, несогласие, брать инициативу на себя.

Очень часто задают вопрос: «Что делать, если я воспитываю ребенка одна?». Функцию отца может исполнить другой значимый мужчина. Конечно, не так, как отец. Например, мать может говорить о ребенку о том, что она одобряет поведение, образ того ли иного мужчины, показывая, что она хочет, чтобы он подражал им. Так мальчик научится выбирать себе и другие мужские образцы для идентификации. Показывая ребенку свой интерес к работе, к духовной жизни, мать дает понять сыну, что принадлежит не только ему.