Придвинуть опару в ведре к батарее, накрыть чистым льняным полотенцем и бежать на «Двенадцать Евангелий». Если рассчитать правильно время и пропорции (ведра и теста), можно успеть вернуться со службы: до того как опара выберется из посуды и начнет расползаться по полу. Рассчитать удавалось почти всегда, начиная с того времени, когда мы с моей подругой Катей (ныне матушкой) лет в 13-14 решили, что можем взять выпечку куличей, варку пасхи и крашение яиц на себя.

Признаюсь честно, бытовая часть подготовки к Пасхе – Воскресению Христову – весьма непростой момент для каждой современной женщины. Мало того, что вторая половина Страстной отмечена ежедневными одной, двумя, а в пятницу и вовсе тремя службами, ты уже устала и обессилела настолько, что даже и думать не хочется о какой-то «лишней» готовке. И сегодня куда проще купить все в проверенном месте, чем растрачивать себя на ночные бдения у плиты. Да и обойдутся такие куличи и пасхи дешевле, чем те, что готовишь самолично.

Но – праздник, дети, семья, ждущие этой внешней, обрядовой, но такой чистой, красивой, правильной традиции. И, начиная с Лазаревой субботы, тихонько себя уговариваешь принять готовку как данность. Тем более зная, что самоотверженность все равно победит, а дни внезапно окажутся резиновыми и обязательно успеется то, что предназначено. И только себя успокоишь, едва удержишься от искушения пойти на компромисс с самой собой и пропустить пару походов в храм, начнешь составлять список продуктов, планировать неделю, как обязательно где-то рядом, чуть сверху, раздастся голос…

Ох уж этот глас совести извне! Впервые я его услышала в 17 лет. Так вышло (наверное, это были каникулы), что той весной мы приехали на Страстную и начало Светлой к папе. Плита в нашем прихрамовом домике, конечно, была. Двухконфорочная. То есть ровно такая, чтобы приготовить простой обед. А вот для праздничных трапез и для выпечки тетя Шура – алтарница – всегда использовала русскую печь. Не вспомню теперь, отчего в тот год она не могла помочь с куличами, так что забота о них досталась мне. И отчего-то, не иначе как с помощью Божией, я справилась и с тестом, и с протапливанием печи до нужных угольков. Кто-то тем временем нарезал овощи для салата, еще несколько человек расписывали яйца. Этим всегда занимались дети под руководством художников, потому что каждый год кто-то из прихожанок приносил огромные гусиные яйца, и из них выходили настоящие шедевры.

За суетой, готовкой, нашей «группе» пришлось пропустить общее вечернее правило. Мне оставалось лишь поставить формы в печь, как вдруг из смежной с кухней столовой раздался громкий, четкий, умиротворенным голосом рассказ о набожной вдовице. Как она сильно сокрушалась, понимая, что не успевает приготовить праздничную еду, испечь куличи, но молитва Богу для нее была важнее всего. И тогда она оставила домашние хлопоты, выставила пустые кастрюли на стол и пошла в храм. А когда вернулась, оказалось, что в каждой посудине ее поджидает готовенький теплый кулич, либо то блюдо, которое она мечтала приготовить…

Я не буду сейчас определять голос по гендерному признаку, потому что точно знаю, что на такое морализаторство способны и мужчины, и женщины. Хотя, признаюсь, куда чаще упреки в неправильно расставленных акцентах раздавались от сильного пола. А сколько раз в схожих ситуациях кто-нибудь обязательно вспоминал притчу о Марфе и Марии. Поражало, что чуть позже никто из тех, кто рассказывал, как правильно поступать, не брезговал «откушать» ничего из того, что было приготовлено Марфами.

Если нужна обязательно сформулированная мораль, я не к тому, чтобы не печь куличей или, наоборот, не ходить на службу, но готовить сутки напролет. Я о том, чтобы попробовать удержаться от соблазна укорять. С обеих сторон. Кстати, немирный дух отражается на всем — от состояния души до тех самых куличей. Мне это известно не понаслышке.

Перед тем, как расходиться по домам, по своим кухням, мы с Катей каждый раз напоминали друг другу наказ моей бабушки не ссориться, не ругаться, пока печешь куличи – тесто не поднимется. Мы беззлобно подшучивали над ее установкой, но она входила в правила игры. А однажды мы забыли бабушкину мудрость и разругались.

Опару пришлось ставить по новой на следующий день. После того, как мы помирились. Предыдущая порция и не подумала подняться.