Эхо друг друга… Что помогло нам сохранить любовь в браке?

Так получилось, что своего будущего мужа я не увидела, а услышала — голос, звук, тембр. И где-то глубоко внутри ему ответило эхо. Помните: «Мы долгое эхо друг друга». Недавно к нам приезжал друг юности, и мы слушали эту песню. Так и есть. Мы действительно отражаем эту музыку внутри себя, сохраняем её, заставляем звучать дольше, когда признаёмся в любви и создаём семью. И продолжаем её в детях.

И как бы мы сами ни любили человека, он не принадлежит нам безраздельно. Всё, чем мы реально обладаем, — это память звука.

Недавно мы говорили с мужем о том, что поддерживало нас в юности, в лихие 90-е, в те времена, когда одна половина наших одноклассников становилась или бандитами, или банкирами (что практически одно и то же), а вторая половина — священниками. Почему так получилось, что мы не примкнули ни к тем, ни к другим? Почему мы держались дружественно, но отстранённо и строили свой собственный мир, который всё-таки, в конце концов, победил? Потому что в центр наших стремлений мы поместили семью. Нам было интересно вместе. Это ключевое слово. Мы росли с детьми, мы учились любить друг друга, мы открывали для себя огромный и загадочный мир супружества, родительства и веры одновременно, совершенно по-детски.

Я очень хорошо помню те времена, когда мы все вместе сидели и читали детскую Библию с цветными картинками, потому что книг по несоветской педагогике тогда не было, и духовник посоветовал нам воспитывать детей вот так. А каким счастьем было найти книгу отца Константина (Островского) «Семейное чтение на каждый день»! Первое издание было в четырёх книжках, в тонкой обложке, а в качестве иллюстраций — иконы. Очень она нам помогла тогда, эта книжка. Жития святых мы читали, как сказки, они казались ещё чудесней и привлекательней (мы даже сказки в тот период вообще хотели выкинуть из библиотеки, хорошо, что духовник удержал). Странное отношение тогда было к деньгам. Мы не зарабатывали деньги ради денег, мы просто работали ради семьи.

Муж чем только не занимался, даже АОНы паял в обычные городские телефоны — на продажу. Я репетиторствовала — с огроомным животом, до последнего. Когда подруга рассказывала, что складывает пачки денег в диван, потому что — куда ещё их девать, это воспринималось, как беда, а не как счастье. Казалось, что слишком много денег — это как-то неправильно, не нужно, не это главное. Главное — быть вместе, рассказывать друг другу, что случилось за день, придумывать какие-то детские праздники, мастерить к ним поделки и готовить вкусности — проживать всё это. Мы ездили в Оптину Пустынь и Новый Иерусалим, учились молиться и постились, как умели, но старались не впадать в крайности. Критерием истины было благо семьи.

Мы пробовали разный образ жизни, мы примеряли на себя то или другое, жили в мегаполисе и глухой деревне, на севере и на юге, в России и на Украине, но отбрасывали то, в чём чувствовали себя неуютно именно как семья. Жизнь ставила перед нами какие-то задачи, мы решали их вместе — плохо ли, хорошо ли, но вместе. И это позволило нам выдержать и остаться самими собой, не изменить, прежде всего, себе. Потому что мерилом было то самое эхо. И если сейчас меня спросят, что самое важное для меня в жизни, то я отвечу: мы. Мы все.

Сейчас много говорят о том, что дети — это гости в семье. Мне смешно. Ничего себе гости! На целые 20 лет ребёнок приходит в нашу жизнь, и это он просто гостит? Нет, он живёт — растёт, развивается, болеет и учится, испытывает новые чувства, делит с нами свои радости и беды. И даже когда он уходит и создаёт свою семью, остаётся опять долгое-предолгое эхо — память и любовь. Нет, я бы не стала называть его гостем. Ребёнок есть ребёнок. Да, мы должны спокойно подготовить его к взрослой жизни и спокойно отпустить, но не как чужого, не как пришельца. Он всё равно наш — кусочек нашей жизни, и не такой уж маленький кусочек. Каждый из них.

Поэтому мне не нравится теория супругоцентризма, когда только муж и жена составляют семью, когда только о своём комфорте и самочувствии они должны заботиться. Все эти полезные советы из серии: главное — вы двое, а дети подождут. Не знаю. Зачем ждать?! Жить надо — прямо вместе с детьми и жить! Ходить с ними в походы или просто на прогулку и заряжаться их энергией и жизнелюбием. Пить с ними душистый чай с печеньем собственного изготовления (и пусть они помогают его готовить, даже самые маленькие это могут!). Смотреть с ними кино и обсуждать фильмы и книги (и прислушиваться к их оригинальному мнению, и поражаться их новому взгляду на старые истины!). С ними же всё гораздо интересней! Причём и с малышами, и с подростками, и со взрослыми детьми — с каждым по-своему. Они не мешают, они помогают. Просто надо всё делать вместе с ними — и уборку квартиры, и готовку еды. Они же буквально всё умеют, дай только возможность проявиться талантам. Не знаю, что бы я делала без старшей дочки и её по-настоящему ценных советов сейчас. Или без спокойной помощи старшего сына. Или без отчаянного правдолюбия среднего. А жизнерадостность младшего? А тихая нотка печали средней дочки? А взрывы и фонтаны чувств младшей? Это её: «Любовь — это медаль за счастье!»

Нет, я не против похода родителей в кино или приятной вечеринки, если она сама собой устроилась. Но делать трагедию из того, что не получается «спихнуть» на кого-то детей, я бы не стала. Мы жили 15 лет без родителей, без нянь и прочих подпорок, но относились к этому без истерики и учились отдыхать вместе с детьми. Друзья приходили к нам часто по вечерам — и с детьми, и бездетные, и всегда было весело, и всегда находились и время, и место: если у вас есть комната и кухня, то кухню занимают взрослые, а комнату — дети (так безопаснее). Мне кажется, родителям вполне хватает времени после 9 часов, когда все дети лежат по кроватям, чтобы насладиться обществом друг друга. Да, мы не ходили в кино и в театр все эти 15 лет, только в храм по воскресеньям. Но дети имеют свойство расти, и когда старшей уже достаточно много лет, она может посидеть с малышами. Это нормально. Я бы сказала — это компенсирует. Мы «вышли из затвора» не так давно, но почти ничего не пропустили: все фильмы можно скачать и посмотреть дома в хорошем качестве, а новинки теперь мы смотрим в кинотеатре. Что касается книг, их, слава Богу, можно читать независимо от количества и возраста детей, и это большая удача!

Вот только не надо делать из детей фетиш. Конечно, и детоцентризм ничем не лучше описанной выше первой крайности. Жизнь ради детей. Дети как смысл существования. Цветы жизни, к которым нельзя и прикоснуться. Жить с детьми — это вовсе не значит ставить их на пьедестал и молиться им, как своему божеству. Посвящать жизнь ребёнку или проживать её вместе с ним и его братьями и сёстрами — это две очень большие разницы, по-моему. Всё должно быть на своих местах. И почему-то легче всего это осуществить, если в семье не один ребёнок. Как только у меня родился второй, куда только делись все истерики старшей и все недоумения по поводу, как её занять или ублажить? Просто она стала помогать мне — гладить пелёнки, приносить одежду для малыша, мыть посуду. Не надо бояться доверять детям, это им только на пользу.

А правда — почему бы не жить гармонично? Почему не считать семью сообществом родителей и детей — таким сообществом, где каждому хорошо и приятно на своём месте? Где мама и папа получают удовольствие от рождения новых малышей, от их игр, от их детского смеха, от их милого лепета и умных мыслей? Ведь это действительно здОрово! А дети с удовольствием общаются с родителями и делятся избытком своих эмоций. Это весело, это приятно, это не разрушает и не убивает супружеские чувства, а подпитывает их новыми впечатлениями.

Конечно, семейная жизнь — это не сплошные радости и удовольствия. Но пережитые с близкими печали не превращаются в неизбывное горе. На миру и смерть красна — мне кажется, об этом. Очень многое зависит от того, поддержали ли тебя в трудную минуту, остались ли на твоей стороне, когда все отвернулись, помогли ли справиться с горем или болезнью. И чем больше в семье народу, тем большую моральную поддержку ты можешь получить.

Несколько лет назад меня положили на операцию. Длилась она дольше, чем рассчитывали, а муж, оказывается, все эти часы ходил вокруг больницы — ждал врача, чтобы спросить, как всё прошло. А день был холодный, штормовой, больница возле моря. Зима в Севастополе — это всё равно зима. Можно было просто поехать домой и позвонить потом в больницу. Но он хотел быть рядом. Совсем рядом. Как можно ближе. И я это чувствовала. Это важно. Это лечит. И ещё я поняла, как сильно он волновался, — он, который всё это время поддерживал меня и казался совершенно спокойным и даже отрешённым. Он не хотел показать мне, что переживает, чтобы меня не пугать. А я-то про себя удивлялась, что он не осознаёт, как всё серьёзно.

А потом муж и дети приезжали ко мне каждый день, а ехать было на другую сторону — на Северную. Неблизко. Сначала наша семейка испугала дежурную: «Вы что, все к одной?» А потом нам разрешили общаться на площадке лестницы чёрного хода, потому что в том помещении, которое обычно использовали посетители, для нас не хватало места. Да и шума было много: когда шестеро детей (семеро — у Кати уже был муж Фёдор) и их папа одновременно пытаются рассказать тебе все новости, тихо не получается. Но, скажу я вам, это и правда лечит лучше всяких уколов и таблеток!

И как мне вспомнились тогда все мои мытарства в роддомах, все эти беспомощные малыши, которые лежали один за другим у меня на животе. Они стали теперь взрослыми и сильными — большими людьми… Нет, и они не гости в нашем доме, и мы им не хозяева — мы просто живём вместе, и нам интересно так жить! Потому что чем больше голосов, тем причудливей эхо.