Кто из нас, даже самых-пресамых девочек-девочек не играл в детстве «в войнушку», хотя бы мысленно? Хотя бы медсестрой – но обязательно героической, чтобы уж если выносить с поля боя, так обязательно из-под обстрела и с большими трудностями. А многие и воительницами себя представляли. Не потому ли так странно-сладок образ Жанны д’Арк практически каждому женскому сердцу, даже самому православному?..

***

Про святую Орлеанскую деву написано множество исторических трудов. Монографий и сборников, беллетристики и самой серьезной документации. Хроник, процессов, договоров, приговоров, наговоров. Восторженных придыханий, исторических и «женских» романов – кстати, некоторые серьезные историки недалеко ушли, изображая жизнь этой девицы из глухой французской провинции не просто приключенческой историей, но то теорией заговора, то рыцарской балладой миннезингеров и прочих трубадуров. Чего стоит одна только версия, что Жанна на самом деле королевская дочь, потому и держалась на коне так уверенно, а мечом владела так мастерски. Впрочем, давайте по порядку – и будем придерживаться простой, «народной», искренней версии.

Жанна д’Арк родилась около 1410 года в селении Домреми, на границе Лотарингии и Шампани. Опустим все политические нюансы и тонкости, скажем лишь самое важное: вся северная Франция на тот момент занята англичанами. То ли король, то ли не король (но, по крайней мере, дофин) Карл VII сидит со своим двором, полным интриг, сплетен и желания урвать кусок пирога побольше, в своей резиденции в Шиноне. Он страдает от неопределенности своего положения, как в смысле власти, так и в смысле самой законности своего рождения: ходят усиленные слухи, что королева Изабелла родила его не от мужа, а от любовника-герцога. Карл откровенный трус и не решается ни какие самостоятельные действия. Страна стонет под англичанами, но постепенно, из глубин народных масс, из отрывочных сказаний, пророчеств, песен собирается народная вера, что Господь не оставит Францию и спасет ее – и спасение это придет посредством простой незнатной девушки. Эта вера переплетена с народными сказаниями и преданиями, со старинными верованиями в фей и эльфов, с какими-то неясными, необъяснимыми и таинственными вещами: возможно, современные психологи просто назвали бы это рефлексией, голосами совести и разума, и так далее, далее, далее. Но факт остается фактом: Франция начала XV века была средоточием самых разных верований в чудесное спасение от англичан.

И вот в такой стране рождается Жанна д’Арк. Говорят, что в ночь ее появления на свет «непостижимое чувство радости наполнило все сердца» — как провозвестник той будущей радости, которую принесет эта девушка всей Франции. Жанна росла девочкой кроткой, физически сильной и хорошо сложенной, красивой в минуты вдохновения, богобоязненной и верующей – и вот, по достижении пятнадцатилетнего возраста, она удостаивается видений: к ней приходят архангел Михаил, а также святые Катерина и Маргарита. В основном это не визуальные, а голосовые явления: из сияющего света Жанна слышит голоса, которые все настойчивее и настойчивее велят ей отправляться к дофину и короновать его. Три года Жанна молчала об этих голосах, но затем, не в силах больше противиться Божьей воле, заручилась поддержкой своего дяди и отправилась к рыцарю Бодрикуру, коменданту города Вокулера, прося у того конвой, снаряжение и денежную помощь в намеченном мероприятии. Изначально высмеявший девушку, Бодрикур станет первым рыцарем, вставшим под ее знамена.

Знакомство с Карлом VII, которого Жанна уже превозносила заочно и которому останется верна до самого последнего вздоха, было не лишено нескольких характерных штрихов. Науськиваемый придворными, дофин решил сразу испытать прибывшую девушку, а заодно, скорее всего, высмеять ее при всем дворе. Он посадил на трон переодетого вельможу, а сам надел простое платье и затерялся в толпе – однако Жанна безошибочно направилась прямо к нему, твердо именуя государем (что дает сторонникам «теории заговора» говорить, что Жанна была куда как лучше осведомлена о французском дворе, чем могла бы знать его простая деревенская пастушка). Буквально сразу состоялась и аудиенция с глазу на глаз. В ходе нее Жанна, по мнению большинства историков, провидчески сказала Карлу, чтобы он оставил сомнения в законности своего происхождения (и тут на сцену снова выскакивают «заговорщики» и, потрясая манускриптами, кричат, что никакого духоносного прозрения в словах Жанны нет, а есть чей-то тонкий политический расчет). После этого дофин проникся к своей преданной посетительнице и, проведя медицинское освидетельствование невинности девушки, а также богословско-политический диспут, выделил ей войско для похода на Орлеан.

В апреле 1429 года Жанна победоносно – и практически не встретив сопротивления англичан – входит в Орлеан. К этому моменту французский народ уже любит ее, начиная верить в провозглашенную миссию спасения страны. Жанна активно наводит в войске железную дисциплину, собственным примером прививает солдатам веру и благочестие и дает военачальникам в других сражениях по-настоящему дельные советы (что помогает сторонникам версии «Жанна – незаконнорожденная королевская дочь» аргументами порядка «откуда деревенская пастушка могла научиться в совершенстве владеть мечом и мастерски ездить в седле»).

Следует череда долгих уговоров Карла VII – трусливый дофин не желает внять уговорам Жанны и ехать короноваться в Реймс. Наконец, видя все больше разрастающееся народное почитание, Карл уступает – 17 июля он коронован. Во время церемонии Жанна держала над своим королем знамя и, пожалуй, была счастлива.

Однако впереди был еще долгий путь: девушка, за победу под Орлеаном уже получившая свое прозвище «Орлеанская дева», обещает освободить всю Францию и посадить Карла на трон в Париже. Она снова и снова уговаривает его пойти на этот город быстрым и победоносным походом – и была масса вариантов поступить именно так. Однако Карл колеблется, уступая наговорам придворным клеветников и завистников, которые никак не могут смириться с тем, что простолюдинка из далекой провинции имеет такую власть над их государем. Не отстает и духовенство: сложно однозначно сказать, где сыграла свою роль всё та же жажда власти, где – опасение, что Жанна родит новую ересь или окажется ведьмой, где истовость, а где косность, однако далеко не все представители официальной Церкви были рады появлению этой новой народной героини. Все вместе, эти факторы привели к тому, что когда Карл наконец-то согласился отправить Жанну с войском на Париж, момент был упущен. Орлеанская дева потерпела при штурме Парижа поражение, что очень сильно пошатнуло ее авторитет во всех слоях населения. Несомненно, это расстраивало девушку, но в первую очередь с точки зрения утраты воинского пыла народа в деле освобождения страны, но никак не в смысле изменения отношения к ней лично. Начинается ряд неудач, и 23 мая 1430 года Жанна, прикрывая отступление своего войска после неудачного сражения у селения Мариньи, попадает в плен к англичанам.

Как это ни прискорбно, ее участь была заведомо решена. Против народной героини сплотились все враги: придворные интриганы, боявшиеся утратить свое влияние на короля. Епископат, возмущенный простой уверенностью Жанны в том, что именно через нее действует воля Божья. Англичане, которые ненавидели эту «мятежницу», благодаря которой Франция всё больше и больше освобождалась из-под их власти. Защитить Орлеанскую деву мог бы только простой народ – но этому свидетелю слово будет дано лишь спустя несколько десятилетий.

Бовеский епископ Пьер Кошон вел процесс Жанны д’Арк. Все единодушно называют его низким, подлым, расчетливым и алчном человеком. Не вдаваясь в отвратительные подробности процесса, можно сказать одно: Кошон обещал Жанне возможное освобождение и – самое главное для нее! – возможность оставаться в лоне Церкви, пусть и будучи запертой в монастырских стенах. Однако исполнять эти обещания Кошон вовсе не собирался. Жанна была взята под стражу, условия ее содержания были крайне суровы: в какой-то момент воительницу приковали к стене цепями за руки, за ноги и за шею.

Процесс Орлеанской девы начался в феврале 1431 года и продолжался несколько недель. Жанну обвиняли в том, что она преступница, ибо побуждала людей к войне и, следовательно, убийству и кровопролитию – на что она спокойно и просто отвечала, что к этому ее побуждала пламенная любовь к королю и к Отчизне. Ей задавали множество изматывающих каверзных вопросов и, что было для нее самым тяжелым, не пускали молиться в храме и не давали Святого Причастия. Внешне ей ставили условия всего лишь сменить ее мужское воинское платье на более подобающее женское, но на самом деле это была хитро закрученная интрига. Конечной целью англичан была позорная казнь французской героини – ведь именно это помогло бы опорочить ее образ в глазах народа и, как следствие, ослабить то народное единство, ту волну освободительного движения, которую подняла Жанна. Параллельно были хороши все средства – если бы девушка сменила свою военную одежду на женскую, это подали бы широкой общественности как ее собственный отказ от всех предыдущих убеждений (что, в результате, и произойдет). Откровенная подтасовка показаний привела к тому, что Руанский капитул, Парижский университет и другие ученые и духовные корпорации признали, что Жанна д’Арк заслуживает самого строгого наказания, так как те небесные откровения, о которых она говорила, были либо выдуманы ею самой, либо, что еще хуже, внушены ей дьяволом. Как следствие было признано, что Жанна хулила святых и Бога, отпала от истинной веры и совращала людей в идолопоклонство. Подсудимой зачитали приговор на латыни, разъяснив лишь те моменты, которые епископ Кошон счел необходимым донести до сознания Жанны, сообразно исполнению своего плана. Он обещал ей жизнь, если она отречется от ереси, но девушка была тверда – и лишь услышав о том, что ей назначено сожжение на костре, испугалась и согласилась с тем, что пытались вменить ей судьи. Англичане торжествовали. Кошон праздновал победу: он искусно не допустил, чтобы отрывочные предложения подавать апелляцию самому папе не были поняты Жанной, а сама она пребывала в уверенности, что теперь ей сохранят жизнь и отправят в заточение в монастырь. Орлеанская дева дала клятву никогда больше не носить мужского платья, после чего ее снова заперли в темницу, где под покровом ночи выданную ей женскую одежду унесли, а вместо нее принесли рыцарские латы. Жанна была вынуждена облачиться в них как в единственную защиту – ведь ее стражники хотели совершенно недвусмысленно лишить ее права называться девой. Таким образом получалось, что Орлеанская воительница была не только опозорена в глазах народа своим отречением, но и тут же, моментально, нарушила собственную клятву, снова надев мужские одежды. Теперь Жанне было нечего терять – и, более того, ей снова явились голоса и упрекали в отречении. Девушка раскаялась и решила теперь твердо стоять на том, что голоса были правдой (и правдой от Бога), а оговорила она сама исключительно от страха смерти, которую теперь, в общем-то, уже не страшилась.

Был собран молниеносный публичный суд, обвиняемую признали впавшей в прежнюю ересь и приговорили к сожжению на костре. Саму Жанну на это заседание не вызывали, опасаясь, что она принародно скажет, что ее отречение было вынужденным, чего допустить было никак нельзя. Отсчет земной жизни Орлеанской девы пошел на часы.

Утром 30 мая 1431 года доминиканский монах пришел в темницу к Жанне, наконец-то исповедовал и причастил ее. Она плакала, но была тверда, спокойно надела женское платье и отправилась к месту казни, на площадь Старого рынка. На коленях выслушала напутственную проповедь, помолилась, сказала, что прощает своим врагам. Девушке надели бумажную митру, на которой было написано «Еретичка, впавшая в прежний грех, отступница и чародейка». Жанну привязали к столбу посреди приготовленных для костра поленьев и хвороста, она попросила, чтобы ей дали крест. Кто-то из толпы или из стоявших вокруг воинов связал вместе две ветки и подал ей. Жанна поцеловала этот самодельный крест и спрятала его на груди, а когда вспыхнуло пламя, еще раз прокричала, что являвшиеся ей голоса были правдой. Последнее слово, которое услышали люди из пламени этого костра, было восклицание «Иисус!».

Уже на следующий день народ стал говорить, что из костра Жанны д’Арк вылетела к небу белоснежная голубица. Французские войска самостоятельно сплотились в память о той, кто так недолго, но так блистательно командовала ими. Франция примирилась с Бургундией, заключив договор против англичан. В 1436 году взят Париж, в 1453 году наконец завершилась Столетняя война.

Карл VII, у которого то ли проснулась совесть, то ли вместе с отвоеванными землями появилась королевская мудрость, приказал начать расследование законности процесса над Жанной д’Арк. В 1455 году  в Париже, Руане и Орлеане заседал суд, допросивший 115 свидетелей, в числе которых были однополчане Жанны, ее мать и представители простого народа. Результатом этого заседание стало признание полной недействительности первого процесса и  восстановление честного имени Орлеанской девы. Перед собравшимися символически разорвали один экземпляр протоколов и обвинительного заключения. Народу вернули его героиню.

***

Интересно, что при такой всепоглощающей народной любви канонизировали Жанну д’Арк лишь в 1920 году (сначала, в 1909-м, провозгласив блаженной). Однако и до того момента в ее честь называли детей, ставили статуи, посвящали ей песни и романы. Жанна вышла из народа – и все эти столетия жила со своим народом, внутри него, плоть от плоти, кровь от крови. И не надо никаких странных и сомнительных версий про благородное происхождение или знатных заговорщиков, ведь нет ничего ценнее и приятнее, чем верить в такую народную героиню. Пусть даже это героиня другого народа, другой страны и даже другой Церкви.