Верующие родители, конечно, хотят, чтобы и их ребенок с пеленок приобщался к вере. Молился, причащался, постился и вел себя в храме тише воды, ниже травы. Однако в реальности дети далеки от наших идеальных мечтаний, начинают бегать, иногда кричать и всячески дискредитировать наши идеи о «правильном» церковном воспитании… Что делать?

Мой ребенок еще мал, но я могу поделиться своим опытом — опытом ребенка, которому в храме бывало скучно, и опытом ребенка, у которого были мудрые родители…

В первую очередь, мне кажется, надо просто признать, что не только ребенку, но и взрослому иногда бывает скучно на службе. Может, не скучно, но мысли уходят далеко-далеко от происходящего и не сразу возвращаются. Легче сосредоточенно простоять литургию, собранную и известную «от и до», чем, например, праздничное всенощное бдение с литией, полным чтением канонов и еще и словом пастыря… Часа на три-четыре. Поневоле замечтаешься. А если мы не можем, может ли ребенок? Поэтому надо признать, что даже ребенок, воспитанный в церковных традициях с рождения, не может отстоять службу, не отвлекаясь, не крутясь и не думая о том, что после службы можно будет покататься на горке…

Во-вторых, надо понять для себя, какова цель пребывания ребенка в храме. Чтобы причастился сейчас или чтобы уповал на Господа «всегда, ныне и присно»? Потому что стратегии будут, как мне кажется, сильно различаться.

Ребенок должен понимать, что происходит в храме. А значит, это в первую очередь должен понимать тот, кто его в храм привел. И это понимание необходимо постоянно транслировать ребенку: на ушко во время службы, после службы, перед службой. Начинается чтение Евангелия — тихонько сказать, что читают Евангелие, послушай, потом обсудим. Или «читают Евангелие, постой спокойно, потом я тебе расскажу, о чем читали». Начинается Херувимская — шепотом подчеркнуть, какой момент литургии. Евхаристический канон — стать на колени и шепнуть: «Видишь, все становятся на колени, сейчас мы молимся о самом важном и благодарим, слышишь, хор тоже поет «Тебе благодарим»? Знаете, как в некоторых храмах, где во время Херувимской и Евхаристии ставят у свечного ящика объявление «идет важная часть службы, сейчас продажи свечей нет»… И повторять это придется из литургии в литургию, обращая внимание на возгласы священника, которые предваряют важные моменты службы.

Конечно, важно, чтобы ребенок слышал пение хора и мог различить слова. Если непонятно — можно отчетливо шептать на ухо или проговаривать, а если ребенок постарше, то дать в руки текст и показать, как следить за пением по тексту.

Только «натягивать удила» нельзя. Ребенку нужно знать, когда можно «выдохнуть», Пусть Шестопсалмие — важнейшая часть всенощного бдения, но выстоять в темноте 15-минутное чтение не всякому ребенку под силу. Стоит разрешить ему выйти из храма или выйти вместе с ним, походить, попить воды, напомнить, что сейчас будет. Или просто найти место, где ребенок может посидеть и — даже так! — подумать о чем-то своем. Когда мы говорили папе, что во время Шестопсалмия мы думали о другом, папа всегда отвечал: «Сегодня за вас Ангел-Хранитель послушал, а в следующий раз и вы чуть больше послушаете».

Невероятно важно, чтобы осмысленность событий присутствовала в каждый миг пребывания ребенка в храме. Пение Символа веры, Отче наш, Воскресения Христова — это минуты, когда соборное единение ощущается особо. Но если не поют родители, запоют ли дети?

Если есть возможность, то ребенка можно по чуть-чуть приобщать к мелким обязанностям в храме. Пусть дочка год только занимается подсвечником — она в храме, и «Ангел-Хранитель слушает», а потом придет и ее «слушание». Мальчики нередко алтарничают, но важно, чтобы это служение сопровождалось пониманием «святая святых», в которые можно войти и где совершается — Евхаристия…

Нередко бывает, что начинается чтение Евангелия, а на скамеечке вполне взрослые дети начинают болтовню… Грустно в такие минуты, больно. И мне кажется, что любой взрослый в эту минуту должен сказать (тихо и ласково, без малейшего раздражения!), что читается Евангелие, надо помолчать и послушать. Еще грустнее и больнее, когда в пустой с начала часов храм приходят к причастию дети лет 9-13, то есть те, которые в принципе в состоянии отстоять всю литургию. Перед чашей начинается толчея, выяснение, кто будет первым… Полезно ли такое причастие этим детям? Дерзну утверждать, что неполезно ни им, ни родителям (дай Бог, чтобы я заблуждалась!). И родители, и алтарники, и даже дьякон, выходящий с чашей, могут (а на мой грешный взгляд, и должны) раз за разом напоминать, что приготовление к причастию — вся литургия (не говоря уж о домашнем правиле), что «со страхом Божиим и верою приступите» относится ко всем от мала до велика, без стратификации на младенцев и подростков… И без благоговения подойти? К чаше?

Порой кажется, хорошо, что дети хотя бы в храме… А мне вспоминается, что в моем детстве детей в храме было очень немного, но священники не делали скидок на то, что это дети. Тебе 8 лет, а ты не постился перед причастием? Попостишься и причастишься в следующее воскресенье. Опоздали на исповедь? Надо раньше вставать. Не прочитал полностью последование? Попроси родителей. Кому-то это кажется суровым, может быть, даже жестоким, но так приходило понимание особости происходящего и необходимости подготовки к Литургии, Исповеди, Причастию… И потому начинали вникать, стараться понять и тропари, и кондаки, и икосы канонов.

Очень хотелось петь в хоре, и семейная традиция была — пение «Отче наш» и тропарей перед воскресной трапезой, а потом — подпевание в храме. И возникало чувство общего дела — литургии.

А на какие-то ектеньи можно было сесть. Или выйти из храма. Или проинспектировать подсвечники. Тихонько.

Фото Анны Даниловой