Она хоть бывшая, но подданная русская,
Она такая же москвичка, как была…
О. Митяев

Вики Оболенская – имя, почти неизвестное в России. Тем более, о ней почти никто не знает как о героине Второй Мировой войны и участнице французского Сопротивления. Выросшая в семье эмигрантов, она имела право ненавидеть большевиков и могла бы приветствовать нападение Гитлера на Советский Союз. Но вместо этого Вики вступила в парижское подполье и спасла не один десяток жизней – может быть, потому, что любовь к людям все-таки сильнее классовой ненависти и личных обид.

Вера Макарова (Вики ее стали звать уже позже, в Париже) родилась в семье вице-губернатора Баку в Москве в 1911 году. Русское детство закончилось очень рано – родители эмигрировали во Францию, и с 10 лет Вера жила в Париже. Первое время условия жизни были тяжелыми даже в сравнении с другими эмигрантскими семьями. Это, впрочем, совсем не мешало девочке расти смешливой и жизнерадостной, она с детства очаровывала всех легким и веселым характером. Благодаря трудному детству Вера научилась радоваться жизни в самых простых и будничных ее проявлениях: любила бегать под дождем, лежать в траве и чувствовать ее запахи. Обожала возиться с детьми, играть с собаками и кошками. Повзрослев, полюбила шумные компании и танцы.

По воспоминаниям друзей, Вера была человеком «двойной» культуры: она никогда не забывала, что родилась русской, и эмигрантская среда была для нее родной; но Франция стала для нее родиной, и она ее искренне любила. Друзья и близкие и представить не могли, что эта импульсивная и даже легкомысленная девушка станет одной из ключевых фигур французского Сопротивления и закончит жизнь с мужеством, редким даже для мужчин…

Но это будет еще не скоро. А пока Париж гремел фокстротами, которые Вики, кстати, чудесно танцевала на эмигрантских вечеринках. Обаятельная, яркая, она всегда была душой общества. Вики не была красива в классическом смысле, но в ней было то, что ценилось больше красоты – шарм. Она даже работала некоторое время манекенщицей, как и многие ее соотечественницы, — модные дома ценили их за породистую внешность, умение держаться – и за то, что бедность вынуждала русских соглашаться работать за крошечную оплату.

Но вскоре Вики, знавшая несколько языков, поступила работать секретарем в контору Жака Артюиса, мужа ее подруги. Именно Артюис впоследствии организовал в Париже один из подпольных кружков Сопротивления и пригласил в него Вики.

Тогда же, незадолго до войны Вики сделал предложение князь Николай Оболенский. Галантный, изящный, он, в отличие от большинства эмигрантов, жил относительно безбедно благодаря недвижимости, купленной во Франции еще до революции. За это некоторые над ним подшучивали, кто-то откровенно недолюбливал. И совсем немногие знали, что поначалу, став после смерти отца главой большой семьи, он, бывший воспитанник Петербургского Пажеского Корпуса и крестник Императрицы, из-за всех навалившихся бед даже пытался покончить с собой, но пистолет дал осечку…

Венчались Вики и Николай в главном храме русской эмиграции – соборе св. Александра Невского. Вплоть до начала Второй Мировой войны и оккупации Парижа жизнь Оболенских шла спокойно и счастливо. Вот только не было детей, о которых супруги мечтали с первых месяцев брака…

Когда война подступила вплотную к Парижу и жизнь стала все меньше напоминать мирную, Вики без лишних раздумий и даже, как показалось близким, слишком порывисто приняла предложение участвовать в антифашистском подполье. «Она не могла допустить мысли, — писал позднее ее соратник К. Макинский, — что оккупация водворится надолго. (…) Против оккупации необходимо было бороться и бороться тем более неукоснительно, чем эта борьба становилась труднее».

Зинаида Шаховская, сестра известного архиепископа Иоанна, сама участвовавшая в сопротивлении, вспоминала: «…Каждый из нас (участников – прим.) считал своим долгом, долгом совести и чести, что-то предпринять для борьбы с той неправдой, которую олицетворял нацизм». Хотя и Зинаиде, и самой Вики, и тем более ее мужу было, за что ненавидеть большевиков, они сумели разделить очень глубокую личную обиду на Россию и то зло, которое увидели в нападении Германии на Советский Союз. Сумели разделить для себя политический строй и народ, его принявший, — и Родину, которой они, по сути, были не нужны, но которую все равно любили.

Морально ситуация для русских за границей была очень трудной еще и потому, что многие эмигранты пошли на сотрудничество с немцами, искренне веря: избавить Россию от коммунизма можно и нужно любыми способами. По статистике, в войсках, примкнувших к немецкой армии, было 20-25 тысяч бывших царских офицеров и русской молодежи. А подобных Вики, матери Марии (Кузьминой-Караваевой), генералу Деникину, отказавшимся помогать оккупантам, — в несколько раз меньше. Разлученные с Родиной, эмигранты разделились и между собой: часто бывшие друзья не подавали друг другу руки, если один участвовал в Сопротивлении, а другой сотрудничал с немцами.

Задачами группы, в которую вступила Вики, были помощь пленным или находившимся под угрозой ареста, поддерживание связей с другими группами и главное – сбор и передача стратегически важных сведений о действиях противника в Лондон, высокопоставленным лицам французского командования. Вики, ставшая генеральным секретарем организации, была в центре этой деятельности: встречалась со связными, передавала им задания, принимала и отправляла дальше донесения, вела секретную переписку. Благодаря удивительной памяти, ей удавалось, не записывая, держать в уме все адреса, явки, фамилии и псевдонимы связных. Ближайшей ее помощницей стала давняя подруга Софья Носович.

Поначалу гестапо не подозревало о существовании многих подпольных кружков, и их участникам ничего не угрожало. Но продолжалось это недолго – уже в 1941 году начались первые аресты . К этому времени вслед за женой к Сопротивлению примкнул и Николай Оболенский, и Вики опасалась не только за себя, но и за него. Тогда пригодилось еще одно важное качество ее характера, выработавшееся за годы беженства, — находчивость, умение приспосабливаться к самым трудным обстоятельствам. Однажды в метро Вики попала в облаву. С собой у нее был чемодан с важными донесениями. Жандарм, посмотрев паспорт, поинтересовался, что в чемодане. Беззаботно и очаровательно улыбаясь, Вики ответила: «Небольшая бомба, месье». Рассмеявшись, жандарм отпустил ее, так и не проверив его содержимое. А на следующий день с таким же невозмутимым видом Вики уже спешила на явочную квартиру с кошелкой, в которой под зеленью и овощами лежали очередные секретные документы.

Постепенно организация расширялась и насчитывала уже около тысячи человек. В то же время с каждым днем учащались аресты среди гражданского населения не только за участие в Сопротивлении, но и просто по подозрению в нем. Вики, конечно, понимала, что кольцо вокруг нее сжимается, но не показывала встревоженность, особенно при муже. «Она считала важным поддерживать в нашем рядах дух неуязвимости; в этом была наша сила», — вспоминал К. Макинский.

17 декабря 1943 года Вики отправилась к Софье Носович, чтобы уговорить ее переехать в другой дом, — накануне арестовали одного из видных деятелей подполья, и все боялись, что под пытками он выдаст адреса явочных квартир.
— Но уж он-то меня никогда не выдаст, — возразила Софья, — здесь же место встречи всех его товарищей…

В этот момент в дверь постучали. Открыв, Софья оказалась перед дулами немецких пистолетов. После обыска обеих женщин арестовали и увезли на допрос. С Вики обращались относительно корректно, даже проявляя что-то вроде уважения к ее княжескому титулу. Софью же пытали в прямом смысле: били головой об стену, а потом, на глазах у подруги, устроили ей «баню» — с головой окунали в ледяную воду, пока она не начинала захлебываться, потом вытаскивали и продолжали допрашивать. Это продолжалось несколько часов, но никаких показаний у женщин выбить не удалось. После побоев Софья почти полностью оглохла, а Вики плакала, мучаясь от того, что не могла разделить страданий подруги, и боясь пыток – вдруг, не выдержав боли, она выдала бы друзей?..

После первых допросов женщин перевезли в другую тюрьму, и там допросы продолжились, уже по 2 раза в день. Со стороны могло показаться, что Вики море по колено: она быстро сдружилась с другими заключенными, освоила тюремную азбуку – перестукивание, стала заниматься немецким с соседкой по камере. Всегда выглядела бодрой, шутила, даже напевала песенки собственного сочинения.

На самом же деле в ее душе, как и у каждой заключенной, сидел постоянный гнетущий страх за оставшихся на свободе близких. Пока Вики была в тюрьме, муж безуспешно пытался выяснить ее судьбу, но через месяц арестовали и его. Чуть позже были схвачены не только все ключевые деятели организации Сопротивления, в которой состояли Оболенские, но тысячи ее рядовых членов.

Все это время для Вики и Софьи продолжалась череда допросов и переездов по разным тюрьмам. Вики удавалось запутывать следователей, но узнав, что почти все ее соратники арестованы, она отказалась отвечать на вопросы, за что получила прозвище «Princess Ich Weissnicht» — «Княгиня Ничего-Не-Знаю». Теперь ее допрашивала группа следователей немецкой военной контрразведки №716 – в начале войны они занимались расправами над мирным населением в Киеве, а их особым назначением было выявлять партизанские отряды. Их методы были непредсказуемы, и в любой момент спокойные и даже вежливые допросы могли смениться жестокими пытками. Сокамерница Вики вспоминала ее слова: «Они сильные, я не знаю, что они с нами сделают. (…) Раньше я жалела, что у меня нет ребенка; мне так хотелось девочку… а сейчас я рада: что было бы, если бы мне пришлось оставить бедную маленькую…»

На все уговоры сотрудничать Вики отвечала: «Цель, которую вы преследуете в России, — разрушение страны и уничтожение славянской расы. Я русская, но выросла во Франции. Я не предам ни своей Родины, ни страны, меня приютившей. Я христианка, и поэтому не могу быть расисткой». Во время одного из допросов ее спросили, сколько денег организации проходило через ее руки.
— Миллион, иногда два, — отвечала Вики.
— И вы никогда ничего не забирали для себя?
— Вот уж глупый вопрос, — возмутилась Вики, — просто дурацкий!
Следователь быстро перевел разговор на другую тему.

Как-то начальник тюрьмы проговорился своему помощнику, что легче будет заставить заговорить мужчин, чем Вики и Софью.
В это же время допрашивали и Николая Оболенского. Его убеждали написать жене письмо, уговорить ее перестать отмалчиваться, и тогда ее сразу же отпустят. Для отвода глаз Николай составил письмо, но в таком неестественном для него высокопарном стиле, чтобы Вики сразу же догадалась, где и как оно написано. Ни он, ни сама Вики еще не знали, что приговор ей уже вынесен.

А накануне в Нормандии началась высадка союзных сил и штурм Атлантического вала – операция, которая не состоялась бы без данных разведки групп Сопротивления. В борьбу сразу же включились французские партизаны – маки – и резервные войска под командование генерала де Голля. Вики и ее соратники могли считать свою миссию полностью выполненной.

Последние недели в тюрьме были особенно тяжелыми. Но, как и прежде, Вики всех поддерживала, утешала. «Наблюдая за ней, я почувствовала подтверждение тому, что мужество – это сложная вещь, нечто вроде тонких духов, добытых из разных субстанций. (…)

Чудо – в синтезе. В случае Вики ни одно из ее главных качеств не пропало даром: страстность ее натуры вылилась плодотворной энергией; отзывчивость души полностью сказалась в тюрьме, этом наивысшем из всех испытаний, где по-настоящему познается человек. Викина любовь и веселье давали нам минуты разрядки, позволявшие потом нам вновь собраться с силами», — вспоминала ее сокамерница.

Вскоре Вики перестала появляться на прогулках в тюремном дворе, а кто-то из заключенных видел, как ее рано утром куда-то увезли. Одна из надсмотрщиц сказала, что Вики перевели в концлагерь переводчицей. Это звучало вполне убедительно, а Викины подруги были рады поверить такой версии. Впоследствии, сами попав в лагеря, они искали ее и с прибытием каждой новой партии заключенных высматривали ее в толпе. Но Вики там не было. И не могло быть.

Тем ранним утром из одиночной камеры ее отвели в подвал и прочитали приговор. На следующий день, 4 августа 1944 года Вики – русская княгиня и французская подданная Вера Аполлоновна Оболенская – была казнена на гильотине. Понимая, что война почти проиграна, немцы убивали заключенных все в больших количествах. За каждую отрубленную голову палачу причиталось 60 марок премиальных, а его помощникам – по 8 папирос…

А Париж праздновал победу. На улицах гуляли толпы народа, все танцевали, город украсили цветами и запускали фейерверки. Вновь зажглись уличные фонари и засветились окна. В столицу возвращались освобожденные заключенные немецких лагерей. Из Бухенвальда вернулся чудом оставшийся в живых Николай Оболенский. Ничего не зная о судьбе жены, он был уверен, что она уже ждет его дома, и, еще не добравшись до Парижа, отправил на старый адрес письмо: «Вики, моя дорогая! Я от всего сердца надеюсь, что ты уже давно не свободе, что ты себя хорошо чувствуешь и что мы скоро будем вместе. (…) Вот я на свободе и живой и могу сказать только одно: это чудо Господней милости. Милая моя, я спасся только благодаря моей вере. У меня есть твердые доказательства, что мертвые живут и нам помогают…» Тогда Николай и подумать не мог, что, возможно, именно Вики молилась о его спасение, но уже с того света.

Боясь убить Оболенского подробностями смерти жены, друзья сказали ему, что Вики была расстреляна, и правду он узнал гораздо позже. После Вики Николай никогда не женился, да и какая женщина могла бы сравниться с ней? Вся его квартира была заставлена ее фотографиями: Вики в бальном платье, вот она после венчания, а вот и Николай с ней, обнявшись на балконе, перед самым началом войны…

Так как найти могилу Вики было невозможно, Николай поставил ей памятник в семейной ограде на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Посмертно ее наградили французским Военным крестом с пальмовой ветвью, медалью Сопротивления и Орденом Почетного Легиона. А Указом Президиума Верховного Совета СССР Вера Оболенская была награждена Орденом Отечественной войны 1 степени. И кто знает, будь Вики жива, какая награда была бы для нее самой дорогой?..

Спустя несколько лет князь Николай Оболенский выполнил свое давнее решение – принял священнический сан и стал настоятелем собора на рю Дарю, того самого, где 25 лет назад венчался с Вики. С огромной энергией и полной отдачей он занялся пастырской деятельностью: ездил по многим приходам, где не хватало священником, служил, исповедовал, беседовал со всеми приходящими, а после служб спешил в больницы – причащать больных, в тюрьмы – навещать заключенных, в приходские школы – к детям, которых он так любил.

Пережив ужасы лагеря, он действительно по-христиански принял все происшедшее с ним и Вики. «Я знаю, — писала его духовная дочь Зинаида Шаховская, — какое значение он придавал именно прощению врагов. Ему и в голову не приходило искать убийц своей жены или тех, кто мучил его в Бухенвальде». Когда о. Николая не стало, проводить его пришел весь русский Париж.

Очень трудно подводить итоги рассказа о таких людях. Пусть вместо заключения прозвучат слова племянницы о. Николая: «В каких тайниках человеческого существа заложена способность пойти на подвиг? Ведь никто из знавших Вики в довоенное время как веселую обворожительную женщину, а Оболенского – как светского человека без определенной профессии, не мог представить себе, какая им готовится участь и что они способны будут претерпеть. Думаю, не догадывались об этом и они сами».
Наверное, способность к подвигу или какой-то жертве ради других заложена во всех людях от рождения. Кто-то раскрывает в себе этот талант, кто-то губит. Но… только не дай нам Бог возможности его раскрыть. Не дай нам Бог войны.