Ирена Сендлерова: героиня без страха, упрека и лаврового венка

Фильм «Список Шиндлера» едва ли оставит кого-либо равнодушным. Спасти 1200 человек от уничтожения фашистами, оставшись при этом в живых и пожав заслуженные лавры, — эта история героизма покоряет еще и счастливым финалом. Но есть и другая история спасения обреченных. Ее главная героиня вызволила из Варшавского гетто 2500 ожидавших смерти детей, однако наградой за это ей стали лишь пытки в гестапо, репрессии после войны (!) и почти полная неизвестность. И все же история Ирены Сендлеровой изобилует не только мучениями, но и чудесами. Такими, что, узнав о них, остается лишь изумленно покачать головой и вспомнить слова Марка Твена: «По-видимому, нет на свете ничего, что не могло бы случиться».

Нехорошо подделывать документы! Но именно этим и занималась с самого начала войны юная варшавянка, сотрудница Службы социальной защиты Ирена Сендлерова. 400 тысяч евреев, насильно согнанных фашистами в гетто, были лишены не только своего жилья и имущества, но и возможности заработать деньги, а, следовательно, купить еду и одежду. Фашисты уже видели их уничтоженными в крематориях Освенцима и Треблинки, потому и не заботились о том, как потенциальным покойникам поддерживать свое существование. С помощью же Ирены множество еврейских семей «официально» стали польскими и получили право на продовольственные карточки. Отоварив карточки на складе, Ирена с товарищами из польского движения сопротивления «Жегота» клала продукты в санитарный фургон и отправлялась в гетто. Поводом была регулярная проверка того, не вспыхнула ли там эпидемия тифа (фашисты панически боялись эпидемий), но реальной целью прибытия санитарного фургона было спасение от голодной смерти всех, кого только можно было спасти.

Однако вскоре Ирена поняла: гетто обречено. Переждать тяжелые времена не получится — их просто некому будет пережидать. Помимо регулярной отправки людей в лагеря смерти множество обитателей гетто умирали от холода и голода. Дети, потерявшие родителей, были первыми кандидатами на такую смерть.

Однажды Ирена заприметила девочку-нищенку, явную сироту. Ей было лет пять, и она на протяжении многих дней безнадежно трясла кружкой для подаяний. В один из морозных февральских дней Ирена увидела, что девочка при смерти: она уже не открывала глаз, только постанывала, не двигая потрескавшимися губами. В памяти Ирены всплыл недавний разговор с настоятельницей францисканского монастыря Матильдой Геттер. Та заверяла Ирену в своей готовности на время приютить в монастыре сирот, говоря, что «у Божьего стола всегда найдется место для страждущего». И молодая женщина решилась: она взяла умирающую на руки и понесла ее вон из гетто — к жизни.

Из еврейского гетто было трудно, но возможно выбраться. По иронии судьбы одним из самых часто используемых выходов стала дверь в подвале здания суда. Через нее-то и вынесли почти бесчувственную девочку. Но что делать с нею дальше? Ирена отправила малышку во францисканский монастырь и стала искать для беглянки приемную семью.

Сколько же их было впоследствии — тех детей, кого удалось вызволить из гетто, переправить в монастырь, а затем отдать на усыновление в самоотверженные польские семьи! Младенцев Ирена выносила в медицинской сумке с вентиляционными отверстиями, капнув им в рот немного люминала. Она выходила из гетто специально в те часы, когда туда возвращались трудовые бригады, и фашисты были заняты пересчетом и обыском рабочих. На женщину польской внешности в одежде медика не обращали внимания. Однако у стен гетто вертелись и доносчики. Стоило им заподозрить, что гетто покидает еврейский ребенок, они подходили к Ирене и мяукали у нее над ухом, давая понять, что сейчас же выдадут ее полиции, если им не заплатят. В кармане у Сендлеровой всегда лежала сумма, необходимая для взятки.

Малышей двух-трех лет, уже не помещавшихся в сумку, вывозили в санитарном фургоне, прикрыв брезентом. Водитель фургона обучил свою собаку лаять по команде, и та начинала гавкать, едва фургон подъезжал к воротам, чтобы заглушить плач ребенка, если он вдруг раздастся в этот момент.

Детей постарше выводили через здание суда или проломы в стене, велев им запомнить свое новое, польское имя. Можно только представить себе, какую боль и потерянность испытывали они, расставшись с родителями и уйдя с чужой для них женщиной! Однажды, когда Ирена уже сидела со спасенной девочкой в трамвае, та вдруг начала рыдать и звать свою маму на идиш. Это было равносильно смертному приговору для обеих. Когда водитель трамвая нажал на тормоз и, выйдя из кабины, направился к ним, Ирена ощутила дыхание подступающей смерти. Но, заставив ее окаменеть от изумления, водитель велел всем пассажирам покинуть трамвай из-за якобы обнаруженной технической неполадки. Ирену же и ребенка он увез в безопасное место.

Все сведения о спасенных детях Ирена тщательно фиксировала. Имя и фамилию ребенка, его новое имя (на ребенка оформлялись фальшивые документы), имя и адрес усыновителя. Все эти списки Ирена держала в простой стеклянной банке, которую закапывала у себя во дворе и выкапывала, чтобы добавить информацию о новом спасенном. Попади эта банка в руки гестапо, страшно представить себе, какая участь ждала бы и Ирену, и детей, и их усыновителей. Но банка так и осталась лежать в земле до окончания войны. Увы, практически никто из спасенных детей не вернулся в прежнюю семью: их родители погибли в лагерях смерти.

Что испытывали матери, отдавая своих детей спасительнице, но сознавая при этом, что никогда их больше не увидят? Это отчаяние, смешанное с надеждой, и беспомощность перед страшной судьбой невозможно передать словами. Однажды в присутствии Ирены мать просто перебросила кулек с новорожденным через стену гетто на руки поджидавшей по другую сторону сотрудницы «Жеготы». А затем упала на колени и принялась гладить камни, разлучившие ее с ребенком.

Ирена Сендлерова была готова к аресту: скольких товарищей из Сопротивления она уже потеряла! Поэтому, когда за ней пришли, бесстрашная женщина волновалась только за свою мать: у той было больное сердце, и зрелище ареста дочери могло стать для нее роковым.

Гестапо… Пытки… Неописуемая боль и ни единой искорки надежды. Под конец Ирена уже не могла стоять на истерзанных ногах и сама не понимала, какая сила поддерживает ее, чуть живую от мучений, и по-прежнему позволяет сохранить в тайне имена своих товарищей. Приходя в себя в тюремной камере, Ирена думала: вот сейчас, наверное, очередная группа полумертвых детей, ведомая человеком из «Жеготы», вылезает из канализационного люка близ монастыря. А монахини, уже привычно рискуя жизнью, укрывают их в стенах обители.

Однажды ночью, после трех месяцев ада на земле, дверь в ее камеру распахнулась, и на пороге появился гестаповец. По выражению его лица Ирена поняла: фашисты отчаялись ее «расколоть» и собираются расстрелять. О чем она подумала в тот миг, нам не узнать никогда. Но, возможно, о том, что сама она так и не успела испытать, что это такое — материнство.

Многие родители считают задаваемые в школе на дом проекты бесполезным нововведением, непонятно зачем позаимствованным на Западе. Но именно учебный проект в рядовой американской школе стал тем лучом, который выхватил имя Ирены Сендлеровой из мрака неизвестности.

Элизабет Камберс была проблемным ребенком. Мать бросила ее, когда малышке было пять лет, предпочтя дочери алкоголь и наркотики. Лиз воспитывали бабушка с дедушкой, которые были добры к ней, но боль от предательства матери разъедала душу Лиз, делая ее нелюдимой и агрессивной.

«В ней столько злобы, что хватит на всех жителей Канзаса», — так высказался о Лиз ее учитель истории, мистер Кихарт.

Однако именно он впоследствии сделал то, что круто изменило судьбу девочки, более того, преобразило ее. В 1999 году ученики мистера Кихарта готовили проекты к Национальному дню истории, и он решил заинтересовать этой деятельностью и дикарку Лиз.

— Если то, что здесь написано, правда, то может получиться очень интересный проект, — сказал учитель, протягивая девочке вырезку из газеты. — Попробуй что-нибудь разузнать об этой героине.

Статья называлась «Другие Шиндлеры», и в ней кратко сообщалось о женщине, вызволившей из еврейского гетто в Варшаве 2500 детей. Фамилия женщины была переделана на английский манер — Сендлер.

Статья «зацепила» Лиз, и она принялась разматывать клубок фактов. В те годы Интернет почти не выдавал никакой информации по запросу «Сендлер», и Лиз отправлялась за ней в крупные исторические организации, по крупицам извлекала сведения из статей и микрофильмов в библиотеках, разговаривала по телефону с выжившими жертвами Холокоста, писала письма людям, имена которых упоминались в публикациях об Ирене. Одни были спасены ее подпольной организацией, другие слышали о ее подвиге, но никто ничего не знал о ее дальнейшей судьбе.

И почему американская школьница тратила все свое свободное время на поиски неизвестной ей полячки? Ведь не ради же хорошей оценки по истории! Скорее всего, Лиз, образно говоря, пыталась найти себе настоящую мать. Не предательницу, но героиню; не равнодушно бросающую ребенка, но спасающую его под страхом смерти. В итоге Элизабет поняла: школьный проект становится частью ее души.

Желая поведать всему миру о той, кого она, никогда в жизни не видя, так уважала и любила, Лиз пошла на неординарный шаг. С помощью двух одноклассниц — Меган Стюарт и Сабрины Кунс — она решила рассказать о подвиге Ирены Сендлеровой в форме спектакля. Что может лучше отобразить весь драматизм событий, как не сценическое действо? Девочки сами написали сценарий и озаглавили свою пьесу «Жизнь в банке» в память о банке с именами спасенных, что была закопана у Ирены во дворе.

Нужно ли говорить о том, что спектакль выиграл все мыслимые и немыслимые конкурсы и собрал все возможные и невозможные награды? Однако во время каждого представления обязательно раздавался вопрос: «Какова же была дальнейшая судьба Ирены Сендлер?» И на этот вопрос ни у кого из девочек не находилось ответа.

В 2000 году Лиз, уже теряя надежду узнать хоть что-нибудь о судьбе своей героини, написала в Еврейский фонд праведников с просьбой сообщить ей, где похоронена Ирена. И получила ошеломляющий ответ: пани Сендлерова жива, ей 90 лет и она проживает в Варшаве. Вот ее адрес…

Так что же произошло в ту ночь, когда Ирену повели на расстрел? Фургон с обреченными отъехал от тюрьмы и спустя некоторое время приговоренных  к смерти затолкали в комнату с двумя дверьми. Фашисты начали перекличку. Того, кто отзывался, уводили в левую дверь, и оттуда почти сразу же раздавался выстрел. Кто-то рыдал, кто-то падал в обморок. Когда Ирена услышала свое имя, она шагнула вперед, но ее почему-то повели в правую дверь. Немецкий офицер почти тащил женщину на себе, поскольку идти она уже не могла, и вдруг Ирену ослепил свет — они оказались на улице. Там эсэсовец бросил Ирену на землю и, сказав ей: «Проваливай!», зашагал прочь. Позже выяснилось, что «Жегота» дала за Ирену огромную взятку. Самую крупную за все время существования этой организации.

Не веря в свою удачу, Элизабет, Меган и Сабрина немедленно написали Ирене, рассказав о своем восхищении ею как личностью и о театральном проекте в ее честь. Ответ пришел на удивление быстро: пани Сендлерова была польщена, смущена, тронута до глубины души и приглашала девочек в гости в Варшаву.

Какова же была ее дальнейшая судьба, поведанная трем американским школьницам в стенах варшавской квартиры? После своего чудесного спасения Ирена долго лечила последствия пыток, укрываясь от фашистов даже в зоопарке, а затем вновь влилась в ряды «Жеготы». Однако спасать было уже некого: еврейское гетто к тому времени полностью ликвидировали.

Ирена думала, что с окончанием войны закончатся и все опасные изломы ее судьбы, но нет! Установившийся в Польше режим почему-то объявил всех участников Сопротивления и партизан предателями. Причины, по которым это произошло, требуют отдельного исследования; важно то, что Ирена боялась и заикнуться о том, чем занималась в годы войны. Ее собственные дети (после войны она вышла замуж) росли, ничего не зная об этом. Как не знали они и о том, что Ирену не раз допрашивали в органах госбезопасности, считая врагом народа. Лишь в 1965 году, когда Ирену наградили медалью израильской организации Яд Вашем как праведницу, ее детям стало известно о героическом прошлом матери. Но государство тут же пожаловало праведнице и свою «награду»: обоих ее детей отчислили из университета, так и не дав им впоследствии возможности получить образование.

Но мужественная душа Ирены Сендлеровой выдержала и это. Она прожила удивительно долгую жизнь, дождавшись того часа, когда три школьницы с другого конца планеты сняли покров забвения с ее судьбы. Благодаря спектаклю «Жизнь в банке» имя Ирены стало наконец-то известно людям. А на сердце Элизабет Камберс, как на озере весной, раскололась ледяная корка, и она, выходя из подросткового возраста, все же смогла обрести идеал матери, в котором долгие годы так нуждалась. Девушка, «чьей злобы хватило бы на всех жителей Канзаса», решила стать учителем.

«В мире нет ничего невозможного. Нужно просто делать то, что считаешь правильным… шаг за шагом». Читая эти слова Ирены Сендлеровой, искренне веришь в то, что невозможного действительно нет.