Хорошая штука — греческий роман. Влюбленные, в силу непреодолимых препятствий и прочих препонов, расстаются на много лет, за эти годы странствуют, воюют, оказываются в плену, болеют — но верно ждут друг друга, а потом встречаются и наступает хэппи-энд, потому что они по-прежнему такие же молодые и прекрасные, как и в далекий день расставания.

Жизнь порой вносит в подобные сценарии очень интересные коррективы.

***

Начинается всё, впрочем, как самый настоящий роман, и не обязательно греческий: жил-был в Афинской академии ритор-философ по имени Леонтий. И было у него два сына, а еще дочь. Умирая, отец завещал всё своё довольно немаленькое имение сыновьям, а дочери, носящей на тот момент языческое имя Афинаида (несложно догадаться, в честь какой богини греческого пантеона), оставил сто золотых монет и предсказание о счастливой судьбе, ибо «есть у нее всё превосходящая женская прелесть», а судьбой ее управляет счастливый случай. Девица, справившись со скорбью и потрясением, просила братьев о справедливости, но вынуждена была уйти ни с чем. Поразмыслив, Афинаида тратит свою часть наследства на дорогу до Константинополя, где живет её тётка по отцу. Там ей советуют обратиться за помощью в имущественном деле к старшей сестре императора Феодосия II Пульхерии.

Император Феодосий II, он же Юнейший, к тому моменту совершенно извёл свою сестру-регентшу просьбами найти ему невесту. Он был готов жениться буквально на рабыне, лишь бы она поражала своей красотой. И вот сюжетные линии двух судеб сходятся в одной точке: во дворец приходит Афинаида, просящая справедливости. «Белокурые вьющиеся волосы золотым ореолом обрамляли лицо, еще больше оттеняя свежесть и нежность ее кожи; взгляд у неё был прекрасный, глаза умные и живые.

В то же время скромно опускавшиеся глаза, безукоризненной формы греческий нос и грациозная, благородная поступь дополняли обаяние молодой девушки. При этом она ещё умела хорошо говорить.» Сначала сама Пульхерия, а потом и ее брат были впечатлены. Практически моментально состоялась свадьба, жениху и невесте было по двадцать лет, они были красивы, молоды и счастливы. Братья новоиспеченной императрицы пришли было в ужас, но получили по административной должности при дворе и снисходительную усмешку государыни — без вашего, мол, равнодушия, не стала бы я царицей. Все счастливы.

Дальше следует несколько совершенно счастливых во всех смыслах лет. На удивление, вчерашняя язычница (ставшая крестной дочерью Пульхерии с именем Евдокия) совершенно естественно вписалась в стиль жизни императорского дома, который тогда был совсем не тем блистательным и пышным, как часто представляется. Не было шумных светских празднеств и увеселений — и Пульхерия, и две другие сестры в свое время дали обет безбрачия (хоть и не принимали постриг), много времени уделяли молитвам и рукоделию, хотя Пульхерия была не просто регентшей, а августой, плюс к тому практически полноправной правительницей.

И вот в это общество входит дочь языческого ритора — и находит общий язык практически с каждым! Для начала, практически сразу после свадьбы она сочиняет прекрасную поэму об окончании войны с Персией — и таким образом находит горячих сторонников среди многих придворных, а заодно еще больше покоряет мужа, ценителя хороших стихов. Окончательно она привязывает к себе супруга, родив ему очаровательную дочь Евдоксию — после этого восторженный император провозглашает Афинаиду-Евдокию августой и делает её равной Пульхерии.

Многие язычники с надеждой взирали на юную супругу монарха, надеясь, что она по старой памяти окажет им покровительство — однако этого и близко не произошло, Евдокия искренне и истово принимает новую веру. А вот дальше греческий роман заканчивается, и начинаются истории дворцовых и клерикальных интриг.

Молодая императрица приобретает всё больше влияния, у неё появляется своя группа поддержки, она всё больше и больше начинает теснить Пульхерию на троне, вступает в богословские споры и политические интриги, что в условиях Константинополя того времени порой бывает практически неотличимым друг от друга. Так проходит семнадцать лет. За это время Евдокия исполняет своё давнее желание — выдает дочь замуж за Валентиниана III, императора Западной Римской империи. В своё время Евдокия дала обет, что в случае, если этот брак состоится, она совершит паломничество в Иерусалим — и вот 438 год стал годом выполнения этого обета.

Для начала она посещает Антиохию, совершенно очаровав ее жителей своими ораторскими данными, сказав, в частности, что гордится их родством (подразумевается, что именно греческие колонисты основали этот город). В честь посещения императрицы Антиохия возводит прекрасную статую, а Феодосий по просьбе своей венценосной супруги дарит городу ряд дополнительных территорий.

Иерусалим. Приехав в него впервые, Евдокия поражена до глубины души, покорена этим городом и очарована им. Тогда она еще не знает, что ей придется провести здесь последние годы своей жизни. Пока она щедро раздает дары, жертвует на благотворительность, присутствует при освящении новых храмов. Ее слава множится, она находится на пике своего величия, в расцвете женской красоты и силы. Из Иерусалима Евдокия привозит часть мощей первомученика Стефана, вериги апостола Петра и Влахернскую икону Божией Матери.

Возвращение домой, в Константинополь, приносит новую победу. Непонятно, почему это было настолько принципиально для Евдокии, но она окончательно вытесняет из царского дворца свою бывшую благодетельницу, сестру императора Пульхерию. Та удаляется от двора, но это лишь временная победа императрицы — друзья бывшей правительницы не дремлют, во-первых, уповая на восстановление справедливости и милость Божью, а во-вторых, стремясь найти промахи в поведении Евдокии.

И вскоре на голову императорской супруги обухом падает внезапное возмездие: ее обвиняют в любовной связи с другом детства Феодосия Павлином. Есть очень романтическая версия (тут на сцену выходит прямо-таки рыцарский средневековый роман) этой истории. Якобы по дороге в церковь императору подарили огромное красивое наливное яблоко. Впечатленный красотой плода, он посылает его своей супруге, а та вдруг решила подарить его Павлину. Последний, в свою очередь оценивший красоту яблока, решает, кто еще достоин такого великолепного подношения, кроме императора — и замыкает круг подарков.

Феодосий сначала недоумевает, а потом приходит в ярость и обрушивает свой гнев на супругу. Та клянется, что между ней и Павлином ничего нет, но император не хочет слышать оправданий, и Евдокия впадает в немилость, а Павлин и подавно казнен спустя непродолжительное время. Исторические выкладки говорят о том, что история с яблоком могла быть в действительности не такой именно слово в слово, но суть остается одна: императрица, на основе ее нежных и, вероятнее всего, исключительно дружеских чувств, была обвинена в супружеской измене и лишилась расположения супруга. Она уезжает в Иерусалим — и на этот раз уже навсегда. С этой минуты в истории Евдокии звучит откровенно житийная нота — и это при том, что на несколько лет она буквально возглавила раскол!

Не будем вдаваться в богословские тонкости и подробности. Чисто фактологически эта история выглядит так: первое время Евдокия жила в Иерусалиме как императрица, со всеми подобающими почестями и свитой, в которой особенно выделялись двое: священник Север и диакон Иоанн. Правитель Иерусалима Сатурнин решил, что ему до всего есть дело — и отправил Феодосию донос, а тот, снова разгневавшись и подозревая супругу уже в беспорядочном прелюбодействе, велел казнить этих людей, что и было проделано.

Сатурнин вскоре погиб от рук наемных убийц — и поговаривали, что имя заказчика, точнее заказчицы, прекрасно всем известно. Вскоре и прочую свиту Евдокии отзывают обратно в Константинополь — и женщина решает, что за всем этим стоит не столько ее супруг, сколько Пульхерия. Именно вспыхнувшей обидой, почти ненавистью к ней, объясняют историки тот факт, что Евдокия осталась верна понравившейся ей монофизитской ереси даже после того, как это учение было осуждено Халкидонским собором — она считала, что этот собор созвала и буквально управляла им Пульхерия.

Таким образом, проповедь монаха по имени Феодосий, явившегося в Иерусалим и вовсю честившего Халкидонский собор, упала на благодатную почву: к моменту возвращения в город иерусалимского патриарха Ювеналия там уже был готов настоящий бунт, в результате которого монах Феодосий был провозглашен патриархом. Дочь и зять Евдокии, а также папа римский Лев Великий убеждали императрицу отказаться от ереси монофизитов, но женщина упорствовала в своих заблуждениях. Только совсем уж откровенный разбой Феодосия-патриарха, смерть Феодосия-императора и Пульхерия, а также убийство зятя Евдокии и пленение ее дочери и внучек наконец заставили ее задуматься об этой Божьей каре и вернуться в лоно православного вероучения.

Начинается пора истового покаяния. На месте, где первомученик Стефан принял свою смерть, Евдокия возводит роскошную базилику, а также строит высокую башню, где проходят ее душеспасительные беседы со святым Ефимием, много сделавшим для усмирения раскола. Во время одной из таких бесед святой велел опальной императрице готовиться к скорой смерти. Евдокия сооружает для себя гробницу и вскоре тихо и мирно отходит ко Господу.

Евдокия пережила своего венценосного супруга на 10 лет, она скончалась в 460 году. Ее гробница, как и находившаяся напротив могила ее внучки, бежавшей из африканского плена и нашедшей кратковременный приют в Иерусалиме, были вместе с базиликой разрушены персами в 614 году. Точное время, когда Евдокию и императора Феодосия канонизировали, неизвестно, однако в Х веке и они, и Пульхерия уже почитались как святые.

***

Интересно, что даже агиография остается запутанной и противоречивой — до сих пор «про-пульхерианцы» подают одни события так, а «про-евдокийцы» — иначе даже в житиях. Поневоле задумаешься о том, что за тайные истины были открыты простому ритору Афинской академии, что одним росчерком пера он изменил жизнь нескольких государств и патриархов…