Одна хорошая девочка сидела у окна и наблюдала за тем, как мимо пролетают снежинки. Был выходной день, а значит, вокруг были только тишина, чашка с горячим чаем, интересная книжка и снег за окном. Больше ничего примечательного в жизни девочки не наблюдалось.

Вчера у неё случился день рождения – круглая дата. На работе подарили букет и ту самую интересную книгу, в компании с которой планировалось провести вечер. Звонили мама, бабушка и подруги. Все, как одна, желали исполнения желаний, карьерного роста, много денег, здоровья и любви. Она в ответ им улыбалась, благодарила и как-то особенно остро чувствовала свои одиночество, неприкаянность и пустоту.

 

В душе у девочки жила глубокая рана. Она весь день думала, позвонит ли Иван. Размышляла, какие слова он бы ей сказал, и что бы она ему ответила… С одной стороны, девочка очень хотела с ним поговорить ещё раз, всё обсудить и раз и навсегда расстаться друзьями. Но при этом больше всего она боялась услышать в трубке его голос.

 

Он, конечно же, не позвонил, не написал, и даже открытку в Одноклассниках не отправил. Как будто не было этих лет вместе.

 

Снова и снова в мыслях наша девочка возвращалась в прошлое, вспоминала и пыталась понять, где же она совершила ошибку, что надо было изменить, кто виноват и что делать. Она вновь и вновь прокручивала в мыслях их историю и сама себе удивлялась: ей казалось, что она уже давно жуёт какую-то нескончаемую жвачку. Уже давно ушёл вкус, но она по-привычке продолжает её жевать и никак не может выплюнуть эту безвкусную резину.

 

Они познакомились случайно, на свадьбе у общих друзей. Иван не был похож на мужчину её мечты. Внешность весьма заурядная, как и имя. Он что-то рисовал в блокноте и не обращал никакого внимания на происходящее. Девочке было скучно и она первая завела разговор. И тут на неё, как из рога изобилия, посыпались знаки…

 

Знаете, есть такое ощущение, когда с тобой происходит заурядная вещь, но в голове вдруг загорается волшебная лампочка с разными надписями вроде таких: «ЗНАК!», «БОЖЬЯ ВОЛЯ!», а то и «СУДЬБА!». Эти завораживающие ощущения, предвкушения и ассоциации, часто пугающие и путающие все карты. Но убежать от них почти невозможно.

 

Они быстро нашли общую тему для разговора. Иван с детства не вылезал из байдарки, а она выросла в Петрозаводске и не понаслышке знала о красоте озёр и тишине лесов. Так, за обсуждением знакомых мест, особенностях погоды и природы Карельских просторов незаметно пролетели несколько часов. При расставании она оставила свой номер аськи и обещала быть на связи.

 

Что ж, связь не заставила себя долго ждать. Уже на следующий день Иван нарисовался онлайн и стал вести долгие и заунывные беседы. Во-первых, он написал, что поражён незаурядным умом и эрудированностью девочки, и даже скоро начнёт верить, что не все бабы – дуры. Во-вторых, он тут же перешёл на обсуждение окружающих его девиц, которые только и мечтают окольцевать такого знатного парня и заполучить его квартиру. Ну, а в-третьих, он постоянно отвлекался на чтение стихов Есенина о природе и женщинах.

 

Девочка общалась с ним, не придавая значения этой болтовне. На работе недавно сдали крупный проект, все блаженно отдыхали, время текло медленно и новый знакомый хорошо вписывался в окружающую действительность. Они говорили о том, о сём. И везде ей виделись знаки.

 

Ну, а как же их не увидеть! Ведь они, православные молодые люди, случайно встретились на мирском мероприятии. Они оба любят Карелию. Они оба очень любят и держат на рабочем столе редкую икону Богородицы «Три радости» и свечку со Святой Земли. Они оба больше всех других блюд любят гороховый суп и салат из помидоров с майонезом. А ещё, она загадала, что если её автобус приедет седьмым по счёту, то он её пригласит на свидание. Приехал. Пригласил. Ну как не знак?!

 

Началась новая веха в жизни девочки. Теперь каждый вечер её у работы ждал Иван и они гуляли по Москве. Заходили в храмы, разговаривали о высокодуховных вещах, читали стихи. Он рассказывал ей, что с ним такое в первый раз случилось, и что он скучает. С каждым днём скучает всё сильнее. И даже нарисовал для неё открытку. И стихи к ней сам написал. А раньше его никто не ценил. Были рядом девушки, но не такие. Чёрствые, меркантильные, глупые.

 

А как греют девичью душу стихи, комплименты и восторги! Наша девочка не была к ним приучена, и по привычке смущалась и отнекивалась: «Да что Вы такое говорите? Я самая обыкновенная, не смущайте!» Но при этом хотелось ещё и ещё раз услышать, что кто-то её ценит. Кто-то понимает, какая она есть на самом деле. Кто-то даёт почву под ногами и смысл жить. А вечерами, наедине со своей подушкой, думала: «А что, может я и правда красивая и умная?» И мечтательно засыпала.

 

А ещё ей очень нравилось, что он такой духовный! Не пристаёт, не делает никаких пошлых намёков. Только стихи, рисунки, вдохновенные речи и прогулки под луной.

 

Однажды они решили поехать в известный монастырь, помолиться, послушать тишину и культурно отдохнуть. Когда после литургии подходили к кресту, весёлый батюшка сказал, глядя на них: «Православные? Вместе приехали? Дружите? Ну, благословляю жениться!»

 

Это, конечно, был ещё один знак, хоть и неожиданный. Она не собиралась замуж за этого человека. По правде сказать, она б вообще замуж не пошла, если бы не была православной. Где-то в глубине души она на всякий случай считала, что до свадьбы было бы неплохо пожить вместе, но пугалась собственной греховности и запихивала эту мысль куда подальше.

 

Дальше всё закрутилось ещё быстрее. Мама, бабушка и подруги в один голос заявили: «Конечно, выходи замуж! Хватит уже в девках сидеть. И детей уже пора, тебе не 20 лет, милочка! В твоём возрасте, да ещё и выбирать? Не, ну мы видали дур, но чтоб такую!» Иван чуть ли не с транспарантами ходил по городу и всем, включая продавщицу в магазине и попутчика в автобусе, сообщал, что это его невеста, а скоро они поженятся.

 

«Ну что ж, — вздыхала про себя девочка, — наверное, он меня так любит, что и правда надо замуж…» И выбирала себе свадебное платье, подписывала пригласительные открытки и вышивала рушник на венчание.

 

Но после свадьбы всё резко изменилось… Молодой муж по-прежнему читал стихи и дарил цветы, но совершенно не старался работать, помогать, быть главным. Она со слезами на глазах таскала из магазина тяжёлые сумки, пока он сочинял ей оду. Она сама забивала гвозди, чинила мебель… Она переводила ночами, чтобы иметь возможность нормально жить, и получала укоры, что испортилась-де его девочка. Стала такой же меркантильной, как и все. Не хочет жить в шалаше. А хочет зимние сапоги и шторы!

 

Добавляла масла в огонь и свекровь, живущая в доме напротив. Она каждый вечер приходила в гости и наблюдала.

 — Верочка, дочка, — говорила она сладким голосом, — у нас в Москве так не принято! И тяжело так вздыхала. При чём эта присказка могла относиться совершенно ко всему: к способу подметать полы, резать лук или штопать носок. Только один раз девочку похвалили.

 

В самом начале семейной жизни она стояла на кухне и чистила картошку. Её не покидало ощущение, что кто-то буквально сверлит ей спину своим взглядом. Девочка обернулась и увидела свекровь, наблюдающую за ней из-за угла кухни.

 

— Молодец, — сказала свекровь, — тонко кожуру срезаешь. Экономная хозяйка.

А ещё она регулярно приносила домой еду. Какие-то котлеты, салаты, биточки. И торжественно это ставила на стол со словами: «Ванечка это любит». И ладно бы днём приносила! Но ведь нет. Приходила как раз тогда, когда дома уже была готова еда. Причём делала это без предупреждения. Как будто специально.

 

Муж совершенно спокойно относился к тому, что мама практически живёт у них дома, постоянно наводит свои порядки и даёт советы жене. Когда девочка просила мужа поговорить с мамой и попросить её приходить хотя бы через день, Иван рассердился и сказал, что он в бабские дела не лезет. Это выше его. И его вообще-то всё устраивает.

 

Через год после свадьбы свекровь начала интересоваться у девочки планами пополнения семьи. Театрально вздыхая, она начинала размышлять о том, что скоро уже и смерть, а внуков ой как хочется! И как бы она этих внуков любила, холила и лелеяла.

 

После этого шли рекомендации попить чай с вот этой травой, сходить на массаж к тому мастеру, посетить вон того врача (по знакомству, он помог забеременеть Машеньке, дочке Валентины Петровны, а ведь у неё была не-про-хо-ди-мость!)

Девочка молча слушала и думала о том, что Валентине Петровне точно докладывают самые интимные подробности из жизни Ивана. Ей становилось от этого противно, но она молча глотала эти мысли и смирялась.

 

Но детей не было вовсе не потому, что с девочкой было что-то не в порядке. Она уже обошла всех врачей, и все в один голос сказали: «Здорова! Приводи мужа». Муж же приводиться не желал и говорил, что с ним всё более чем в порядке.

Вообще, эта сфера жизни сильно волновала девочку. Оказалось, неспроста Иван на стадии жениховства не проявлял к ней никакого интереса. Это было не из-за его высокой духовности. Наоборот. Об этом она узнала, когда случайно увидела в компьютере супруга коллекцию фильмов не самого целомудренного содержания. На свой вопрос «что это?» девочка получила ответ: «А ты что хотела? Я же мужчина, мне же нужна разрядка! Или ты считаешь, что я должен был ходить по женщинам лёгкого поведения? Давай лучше вместе посмотрим, там тебе было бы чему поучиться!»

 

Но однажды стало совсем плохо. Муж пришёл домой пьяный и её избил. Это случилось как раз через день после вышеописанного разговора. Такого ада девочка не видела никогда. Она попыталась убежать, чтобы спрятаться от этого чудовища, который орёт, бьёт, преследует и обвиняет. Он обвинял девочку в том, что из-за неё, провинциальной дуры, у него никогда не будет детей!

 

Но свекровь появилась сама. При виде матери Иван успокоился, пришёл в себя и начал рыдать. А мама, конечно, кинулась утешать своего сына и, не обращая внимания на девочку, говорила ему: «Не волнуйся, ты у меня мужчина хоть куда, найдёшь себе новую жену, достойную тебя».

 

Девочка сидела в углу, не в силах подняться. Она даже не могла плакать. Больше всего хотелось встать и выйти из окна, чтобы больше никогда не видеть этих людей.

 

После той ночи свекровь просто переселилась к ним. Каждый день она встречала девочку в дверях и говорила ей: «Верочка, дочка, до чего же ты довела Ивана! Он мучается, у него из-за тебя жизнь пошла наперекосяк. Он хочет, чтобы ты попросила прощения!»

 

Девочка совершенно не понимала, за что просить прощения. Но на всякий случай просила. И получала новые укоры. «Конечно, ты привыкла у себя в Петрозаводске жить хорошо и богато. Но у нас нет такой возможности. Здесь Москва, деточка. Но я иду тебе навстречу. Я переселилась к вам и буду сдавать свою квартиру, чтобы обеспечить тебе быт. Ты должна ценить, сколько мы с Иваном для тебя сделали!»

 

Иногда девочка просыпалась ночью и думала, что она сходит с ума. Иван, который то читает стихи, то орёт благим матом. Свекровь, которая переселилась к ним в квартиру, начала вести всё хозяйство и относится к сыну, как к младенцу, а к ней самой — как к временно любимой игрушке Ивана. Валентина Петровна с Машенькой, врачи, упрёки, подработки. Ещё обои начали отклеиваться и издавать страшные звуки, как-будто в доме поселились мыши-мутанты.

 

Голова шла кругом, появилось чувство вины перед всеми. Подруги заметили неладное и начали предлагать хорошие успокоительные. Она не хотела им ничего рассказывать и молчала, как партизан на допросе.

 

Однажды она случайно услышала разговор, который перевернул её жизнь. Она проснулась среди ночи из-за головной боли. Мужа рядом не было, но девочку это мало интересовало. Она встала и тихонько пошла в коридор, где хранились таблетки. На удивление, в кухне горел свет, и свекровь проводила среди сына разъяснительную работу.

 

— Пойми, Ванечка, она же тебя ни во что не ставит! Я тебе говорила, мальчик мой, что она мечтает у тебя оттяпать квартиру. Думаешь, зачем она про обои рассказывает? Чтобы мы сделали ремонт, а она получила себе квартирку. Да все они, провинциалки, такие. И на работе торчит целыми днями – небось есть там воздыхатель. Уж поверь моему материнскому сердцу, мутит она что-то. С женщинами так и надо, держать ухо востро. Ещё неизвестно, почему у вас детей нет. Может, она тайно предохраняется, или больна чем, или аборт делала раньше. Сейчас женщины распущенные! Я же тебе счастья желаю!

 

Девочке было всё равно, что говорит свекровь. Но то, что Иван не вступился за жену, а лишь поддакивал матери, её просто уничтожило.

На следующий день она отпросилась с работы, прибежала домой, собрала все свои вещи и ушла куда глаза глядят. Сняла номер в дешёвой гостинице недалеко от работы, купила новый телефонный номер, удалила аську и почту.

 

Через день рядом с работой появился Иван. Просил прощения, обещал перевести маму обратно в её квартиру. Угрожал, плакал, давил на жалость, обещал покончить жизнь самоубийством. Но девочка была непреклонна. Ей казалось, что у неё в голове была вата, которая поглощала эмоции. Девочка по привычке ела, чистила зубы, переводила документы, сняла комнату, но до конца не была уверена, что это всё происходит с ней. Она жила как в тумане, в безэмоциональной среде. Той самой, что похожа на безвкусную жвачку. Так прошло лето, пролетела осень, началась зима…

 

И вот сейчас она сидит у окна, смотрит на то, как в доме напротив зажигаются окна. Ей кажется, что там всё совсем по-другому, всё совсем иначе. Там, наверняка, живут счастливые семьи, которые ценят друг друга. Они вечером пьют чай, сидя за круглым столом, и обсуждают книги, смеются, строят планы.

На минуту ей показалось, что и она сейчас в комнате не одна. Рядом с ней, на подоконнике, сидел её Ангел-Хранитель и гладил её по голове.

— Откуда ты взялся?

— Я всегда здесь, рядом с тобой. Только ты меня не замечала никогда. Была погружена в свои мысли…

— Да, наверное, я и правда перестала замечать всё вокруг. Только свою обиду. Но скажи, за что мне такая судьба? Я же не хотела разводиться… За что мне вообще все эти испытания? И ладно бы изменил он мне! А то ведь теперь каждый встречный говорит, что я не имела права уходить. Что я должна была терпеть и смиряться. Скажи мне, что я должна была делать?

— Вера, ты требуешь от меня ответа на вопросы, которые мне не подвластны. Ты хочешь, чтобы я тебе сказал, что ты поступила верно? Или что ты согрешила? Нет, я не могу тебе этого сказать. Это ваши отношения с Ним. Настанет время, и ты получишь ответ.

— Скажи, а что я сделала не так? Неужели я во всём виновата? Я очень боюсь, что теперь меня ждёт ад… Я боюсь, понимаешь? Мне страшно! Но я там не могла больше!

— Что ты сделала не так? Ты вышла замуж без любви. Ты поторопилась, Вера. И приняла случайного прохожего за свою судьбу. А потом начала притягивать за уши факты, подтверждающие то, что это и правда судьба.

— Но ведь я хотела выполнить волю Божью. Мне казалось, что это всё – знаки. Я боялась ослушаться! Что же теперь делать?

— Ты опять спрашиваешь меня о том, чего я не знаю. Ты сама выбираешь, что тебе делать. Если ты не уверена – просто молись и жди, как ситуация сама разрешится. Он всегда слышит твои молитвы. И у Бога на любую нашу просьбу есть три ответа: «Да», «Да, но не сейчас», «Я приготовил для тебя кое-что получше». Нужно иметь мудрость и веру, чтобы дождаться ответа. Но при этом и самой рук не опускать.

— Не опускать рук? Это как? Но ведь меня всегда учили не желать чужой доли и брать только то, что дают.

— Видишь ли, Вера, ты до сих пор — как маленькая девочка, которую постоянно бьют по рукам. Ты так боишься протянуть руку и сорвать спелый плод, поэтому часто стоишь голодная, с открытым ртом, и ждёшь, когда тот сам упадёт тебе в рот. Но без усилий ты можешь получить только перезрелый, плохой плод. Не бойся брать то, что рядом с тобой. Подумай только о том, как тебе будет об этом рассказывать Ему на Страшном Суде.

— Как это?

— Ты вышла замуж, потому что боялась обидеть человека. Ты хотела быть очень хорошей для всех, но так не бывает. Ты вышла замуж по расчёту, но расчёт оказался неверным. Ты понадеялась, что всё само собой образуется и даже не попыталась бороться.

— А разве этот брак можно было спасти?

— Я не могу ответить на этот вопрос. Но если ты вышла замуж, то можно было хотя бы попытаться… Что-то изменить. Быть может, изменить внутри себя. По крайней мере, попробовать. Но и здесь ты плыла по течению и надеялась, что всё как-то изменится. Но ведь тебе было всё равно. Да что уж там, тебе нравилось быть жертвой. Ты привыкла утешать себя тем, что жизнь к тебе несправедлива.

— Значит, я всё-таки неправа?

— Вера, опять ты за своё. Я не знаю, права ты или нет. Но ты всегда можешь что-то сделать для себя. А для этого не бойся, а просто протяни руку за тем, что может тебе помочь прямо сейчас. И выплюнь, наконец, эту жвачку!