Читайте также: Сергей Вакорин: «На высоте пять тысяч метров важно сохранить свой человеческий облик»

Типичному городскому жителю часто бывает сложно представить, что за пределами его зоны комфорта тоже происходит какая-то жизнь. Мы перемещаемся по городским джунглям, узнавая о джунглях настоящих только из передач по телевизору. А ведь для кого-то перемещения по миру на тысячи километров – это не отпуск по тарифу «все включено», а увлекательное приключение, встреча с величием и красотой природы, испытание на прочность. Об этом всём не понаслышке знает наш сегодняшний гость – путешественник и фотограф Иван Дементиевский.

Жизнь как выбор

— Почему Вы для себя выбрали путешествия как основной вид деятельности? И что это вообще для Вас — стиль жизни, профессия, досуг?

— Во-первых, я занимаюсь тем, что мне нравится. И люди почему-то думают, что надо обязательно сидеть в офисе, зарабатывать деньги и потом как-то урывками их тратить на какие-то прелести жизни. Мне кажется, при должном вложении усилий можно совершенно спокойно организовать свою жизнь, не без трудностей, но жить именно так, как хочется. Почему нет? Мы имеем право на такую жизнь, какую мы хотим.

— Вам какие трудности пришлось преодолевать?

— По меркам многих москвичей я – вообще достаточно бедный человек. У меня нет машины, у меня ободранный старый телефон. Я потратил столько денег на фотографию и на путешествия, что я уже и машину не одну купил бы. Я фототехники только с собой вожу на стоимость этой машины.

— То есть Вы просто сделали выбор?

— Это осознанный выбор, да. Я провожу свою жизнь так, как я считаю нужным, как мне самому интересно, а ненужные покупки меня не вдохновляют. Вообще, у нас сейчас общество совершает много ненужных покупок. Мы потребляем чрезмерно.

— А Вы какое образование получали? У Вас были какие-то планы – стать инженером, юристом?

— Да, инженером. Я по просьбе матушки, по ее настоянию, пошел в Московский авиационный институт. На третьем курсе я понял, что это абсолютно не мое, я трачу свое время, время преподавателей, и оттуда ушел. Долгое время я работал в IT-индустрии. И потом решил круто изменить свою жизнь: я окончил курсы (полтора года) в Международной школе дизайна. И я стал делать квартиры, дома.

— Вы решили заняться дизайном интерьеров?

— Да-да-да. Сделал несколько квартир, пару домов. Сначала я был помощником у архитектора. Грязная такая работа была, но прикольная. Всякие встречались заказчики, у каждого человека свои задачи, свои тараканы. На самом деле это только кажется, что дизайнер — очень простая профессия. Это сложно. Здесь и работа психолога – общаться с человеком и выяснять, что ему надо. Потом, в семье все разные: муж, жена, дети – и всем нужно как-то угодить.

К тому времени я уже имел большой опыт путешествий по Карелии, сплавлялся на каяках. И однажды меня попросили сфотографировать, как проходят порог ребята на катамаране. Мне дали фотоаппарат, какую-то мыльницу пленочную. Я пощелкал. Тут же мы ее утопили, через несколько часов, но пленки выжили. И я потом в Москве проявил пленки, посмотрел на фотографии, и что-то у меня в голове перевернулось.

— То есть вот он, ключевой момент?

— Да. Я понял, что мне дизайн интерьеров интересен, и для себя решил, что если будет хороший заказ, я готов работать, но… я целиком ушел в фотографию. Я пошел на курсы, сначала фотографию изучал даже для работы: сделать квартиру и сфотографировать.

В итоге как-то все это перешло на путешествия, но не просто по Италии или Испании, а вот именно по таким труднодоступным местам. И я видел, как люди живут – так, по-настоящему. И бывал в таких местах, где мало туристов вообще бывает.

Лучше Карелии может быть только Карелия 

— Откуда у Вас интерес именно к таким сложным местам — запущенным, безлюдным? Почему именно туда?

— Это интересно. Такого уже не увидишь у нас практически нигде. Этой весной, в рамках экспедиции по Гималаям, я был в королевстве Мустанг. Прошлый раз я был там 5 лет назад. Представьте, пять лет назад люди жили так, как они жили столетиями. Просыпались, молились, шли работать, добывать себе еду, пищу – я сейчас очень грубо говорю. Сейчас туда провели дорогу. Есть какой-то молодняк, какое-то быдло.

— Быдло в Гималаях?

— Да, это так. Его очень мало, но ходят там такие, жвачки жуют… Очень сильно все изменилось. Туда пришла цивилизация. Я вижу, что та культура очень быстро начинает исчезать. И это тоже очень интересно: успеть сфотографировать, заснять, прочувствовать вот это настоящее, традиционное, пока оно еще осталось.

Мы терпим там серьезные лишения, это не просто – туда попасть, и по финансам, и по условиям. Живем, грубо говоря, в шалашах или у каких-нибудь местных в домах. Но это плата за то, чтобы по-настоящему почувствовать, как вообще люди живут. Как они жили.

У нас же тоже это все было, в России, просто мы уже давно перешли этот порог, когда глобализация стирает какие-то культурные слои.

Я встречался с людьми, они рассказывали, что еще лет 15 назад можно было встретить настоящих гусляров. Сейчас уже этого нет.

— Я так понимаю, что Карелия для Вас – это такая знаковая территория. Сколько раз Вы там были?

— Что значит знаковая? Там просто очень красиво. У каждого человека есть место, которое для него… Короче, тянет туда. Для меня это Карелия. Когда идет третья неделя экспедиции в горы, я начинаю думать: «Когда же я вернусь и поеду в Карелию?» Мне, конечно, интересно, все здорово, но приоритеты вот такие. Чуть что – Карелия.

— А что Вы там получаете?

— В Карелии я получаю то, что можно, в принципе, даже в Москве получить, и то, за чем вообще люди едут в те же Гималаи. Мне говорят: «В Гималаях в монастыре можно помедитировать, с соприкоснуться с божественным». Я говорю: «Ребята, соприкоснуться с божественным можно и сидя на кухне у себя дома».

Там белые ночи – это же вообще фантастика. Солнце зашло, краешек остался, и потом опять потихонечку выходит. Собственно ночи нет. И когда первый раз человек приезжает, у него просто шок.

Единственное, да, там комары, и это многих останавливает. Всегда найдется какая-то причина: «Ой, там комары, там мокро, надо грести», – это тоже какая-то небольшая плата за то, чтобы наслаждаться красотой.

Причем мы путешествуем там, где люди не живут. Мы приезжаем на станцию, собираем лодки и уходим – на неделю, на две – и на маршруте никаких деревень, ничего нет.

— Но это опасно.

— Это не опасно. Опасно в городе. По статистике в городе смертельных случаев (все эти аварии и прочее-прочее) больше, чем во всех этих путешествиях.

— Хорошо. Скажем так, это не опасно, а довольно тревожно. Для чего с собой аптечки возят, готовятся к путешествию… Это не значит, что собрались срочно болеть, царапать, ломать себе все, но на всякий случай. Как Вы с тревогой других участников экспедиции справляетесь? Я так понимаю, что Вас такое не беспокоит.

— Меня как организатора путешествий это беспокоит, потому что это ответственность. И у нас есть, конечно, аптечка. В Гималаях мы берем с собой спутниковый телефон, всегда можно быть на связи. И естественно, все страхуются. Если происходит какой-то инцидент, то мы пытаемся связаться со страховой компанией и как-то разобраться с ситуацией.

— Я знаю, что Вы родились в Непале. Как Вы оказались в Москве?

— Родители работали в посольстве, потом вернулись.

— Мне интересно, Вы в Непал возвращаетесь раз за разом, потому что у Вас есть какое-то ощущение родного места? Или просто потому что это такая важная географическая точка?

— Нет, моя родина здесь, в России. Собственно, путешествуя по разным странам, я это и понял. Эти березки, озера – это звучит очень банально, но когда два месяца смотришь на пустынные горные пейзажи, хочется простого пейзажа с озером.

— Расскажите про то, как Вы первый раз поехали в горы.

— Это были Хибины, недалеко от Мурманска, Кольский полуостров. Это за Полярным кругом. Причем Хибины были зимние. Мы на широких лыжах несколько дней шли в горы, там жили, потом возвращались обратно. Я решил попробовать пойти в горы, мне нужна была компания, у меня никого не было знакомых, я раньше только водными сплавами занимался. Я нашел в интернете сообщников, они посмотрели на меня, я – на них, мы съездили пару раз в Подмосковье, походили на лыжах, посмотрели друг на друга. Вроде нормальные, адекватные люди. И поехали в горы. Жили в палатке, ночью бывало минус 30.

— Какие были ощущения?

— Круто было. Это очень маленькие горы, но они очень коварные. Там, кстати, очень много смертельных случаев. И очень часты лавины. Мне было очень страшно. Но я шел в такой компании, где было четыре МЧС-ника. И они говорят: «Иван, не переживай, у нас дети, мы в жесть не хотим лезть». Когда мы начали лавинные шнуры вязать, я понял, что все очень серьезно.

Мы попали в пургу. Пурга – это когда метра три максимум видимости. Это сильный ветер и снег. И мы двое суток в палатке жили, пережидали пургу. Естественно, я там ничего не сфотографировал. Я уже ехал туда, первый раз в горы, именно фотографировать. Я взял штатив, фотоаппарат. С погодой не повезло, фотографий нет.

Мир сквозь объектив

— Насколько Вам принципиально сделать удачные фотографии в поездке? Если будет хорошее путешествие, но из него не получится тех фотографий, на которые Вы рассчитывали, – Вы расстроитесь?

— Конечно, когда меня спрашивают: «Как прошло путешествие?» — я говорю: «Я еще не смотрел фотографии». Для меня это важный пункт. Но есть путешествия, и их сейчас становится все больше и больше, где фотография все-таки не самое главное, а самое главное – приключения.

— Как Вы используете свои фотографии, помимо публикации в жж? Сотрудничаете с какими-нибудь журналами, информационными агентствами? Получается зарабатывать на них?

— Ну, деньги я получаю, но отбить поездку журнальными публикациями – нет, конечно.

— Но у Вас есть какие-то постоянные журналы, с которыми Вы сотрудничаете?

— У меня часто берут фотографии для журналов. Иногда пишу: «Есть фотографии, побывал тут. Интересно?» — «Да, это интересно». Допустим, я предлагал материал про Тенерифе, он был веселый. В прошлом году я ездил с женой, с детьми в Карелию, тоже у нас был поход жесткий. И я просто так: «Вот, я приехал из Карелии», – ссылочку дал, там железнодорожные пути размывало. Мне говорят: «Да ну его, это Тенерифе, давайте мы этот материал опубликуем?» И они публиковали, тема была, как мы с женой и с детьми, сыну полтора года было, мы путешествовали.

— Как Вам удалось уговорить жену на такое путешествие?

— Изначально должно было быть путешествие с детьми. У меня уже в прошлом году, в позапрошлом были группы, я набирал. У меня двое детей — сыну два года, дочке пять. Но не сложилось что-то с группой, а хотелось поехать в Карелию, и жена тоже хотела куда-нибудь поехать. Она сама предложила. У нее все нормально с опытом, мы с ней в Карелии познакомились, у нее еще опыт прыжков больше 80-ти с парашютом. Она сказала мне потом фразу такую, что если бы она была первый раз в такой поездке, у нее бы случилась истерика.

— Отличаются ощущения от путешествия когда Вы вместе с семьей, когда у Вас дети рядом?

— Конечно.

— Вы же были вместе с группой?

— Нет, там были друзья. Там не было коммерческой составляющей. Когда люди платят деньги – это одно, когда просто знакомые – это уже другое. Если едет группа, значит, мне надо позаботиться о костре, чтобы никто голодным не был, эта обязанность есть, а когда друзья: «Ну, ребята, давайте-ка мы поднимем свои попы и сделаем завтрак».

— Как у детей впечатления от такой поездки?

— Им было абсолютно плевать на условия, они веселились, играли там. Сына одевали вообще во все непромокаемое, он умудрялся все промочить. Это нормально.

— Как супруга относится к Вашим путешествиям, поддерживает? Не говорит: «Ну куда ты? В Непал на два месяца? Боже, сколько можно!»?

— Вопрос только о времени. Два месяца – конечно, тяжело. Мне тяжело, и ей тяжело. Два ребенка, особенно сейчас с маленьким, сложно, потому что они, грубо говоря, в разные стороны разбегаются, она одна, и за ними следить сложно.

— Был такой момент, когда Вы долго-долго ждали какого-то кадра?

— Мои путешествия – они в движении. Есть вообще такая теория: ты можешь на одном месте проторчать всю неделю, и, может быть, будет свет, и ты получишь шикарный кадр, тот, который прямо выстрелит. С другой стороны, ты себя лишаешь других миллионов возможностей, которые происходят вокруг. Ты бы мог поехать и там увидеть и снять тот кадр, просто проходя мимо.

Якутия, Ленские столбы

В горы очень просто: приехал, поднялся… Проблема в чем в горах? Просто нужно подняться. А когда ты уже поднимаешься – и утром, и вечером такая красота, просто стой и фотографируй. В Карелию очень просто приехать: из поезда вышел – вот она, Карелия. Сел на лодку и погреб. Но там нужно постараться: нужно дождаться света, нужно найти ракурс. Это уже совсем другая работа. Можно там весь день просидеть возле какой-нибудь кочки и ждать, когда снизойдет тема.

У меня бывали случаи, когда я поднимал фотоаппарат, делал кадр, уходил, и этот кадр до сих пор стоит перед глазами. А бывало так, что неделю проторчишь, и погоды нет. Мы пять дней ждали свет: на Камчатке извергался вулкан, и уже вечером перед отъездом… Интересные съемки возможны либо утром, либо вечером: 15, максимум 30 минут, когда солнце перед закатом дает такой интересный свет, мы называем его режимным. Просто утром, до рассвета, еще видны лавовые потоки, а после того, как солнце взошло, естественно, уже не видно. И на закате – то же самое. У нас из 24 часов было минут 40 съемочного времени. И все еще зависело от того, какие облака: видно этот вулкан, не видно, что там происходит. И вот мы пять дней ждали этого момента и сделали отличные кадры. Тоже они расползлись потом по всему Интернету. Я слышал комментарии людей, они говорили, что они ходили вокруг да около и вообще не видели вулкан.

Беседовала Вероника Заец