Так повелось в нашей семье, что муж, видя, как для меня это важно, предоставил мне возможность выбирать имена нашим детям, оставляя за собой только «право вето». Этот рассказ — о том, как мы выбрали имя для нашего второго ребенка.

Очень долгое время, почти всю беременность, мы не сомневались, что его небесным покровителем будет святитель Тихон Московский. Именно этому святому я давным-давно, в самом начале ухаживаний Максима, молилась о том, чтобы у нас, если есть на то воля Божия, получилось создать семью — и обещала одного из сыновей назвать в честь святителя. Кроме того, именно под покровительством святителя Тихона мне довелось поработать по специальности, когда после защиты кандидатской меня вдруг позвали преподавать теорию литературы в Свято-Тихоновском Университете. Это был такой нежданный подарок! Попробовать себя в роли преподавателя всегда было моей мечтой. К моему большому удивлению, и батюшка на это благословил, хотя Игнатику, нашему старшему сыну, в то время было год с небольшим. На время моих лекций с ним оставались то бабушка, то Максим. Однако через месяц после начала занятий выяснилось, что мы ждем второго ребенка. Честно говоря, первым моим чувством была не радость, а испуг: неужели мне придется прямо сейчас бросить любимую работу? Но беременность, слава Богу, протекала без осложнений, и я смогла проработать весь учебный год. В том, что даже в самые «гриппозные» месяцы я не заразилась ни в самом вузе, ни в общественном транспорте, на котором я добиралась до работы, я усматривала заступничество святителя Тихона. В общем, казалось вполне логичным назвать малыша в его честь.

Однако ближе к концу беременности меня начали смущать два обстоятельства. Во-первых, некоторая «неканоничность» нашего выбора: в течение сорока дней после ожидаемой даты родов память святителя Тихона не праздновалась — а наш духовник считает соблюдение этого условия обязательным при выборе небесного покровителя для новорожденного. Во-вторых, то, что ни разу за время беременности мы не смогли попасть к мощам святителя, хотя несколько раз пытались это сделать: когда мы приезжали, храм по разным причинам оказывался закрыт.

Пытаясь придумать, как можно «обойти» первое затруднение, я начала листать церковный календарь на май и июнь (роды ожидались в середине мая, и действительно, все произошло в ночь с 15 на 16). И вот, просматривая календарь, я вдруг наткнулась на «укладывающийся в сорок дней после родов» день памяти другого святого, с которым было связано пусть маленькое, но явное чудо в начале моей беременности.
Когда батюшка узнал, что мы ждем второго малыша, он начал переживать, что у меня не хватит сил кормить и носить одновременно, так как за несколько месяцев до этого мне поставили диагноз «физическое истощение». Вот почему, опасаясь выкидыша, он благословил меня быстро отлучить Игнатика от груди. Несколько дней я тянула с выполнением благословения, пыталась переубедить батюшку, потом скрепя сердце решила послушаться. Игнатику было в то время год и пять месяцев.

Тот день я до сих пор вспоминаю с содроганием. Я побоялась уйти из дома, но старалась не подходить к Игнатке — с ним были бабушка и папа. Игнат сначала рыдал не переставая, отталкивал от себя кашки и пюрешки, а потом замкнулся в безнадежном молчании. Когда я зашла на кухню, он стоял, обняв батарею, с глазами детдомовского ребенка, который не понимает, почему его бросили.

На сердце было тяжело и тоскливо: Игнат ведь наверняка ощущает, что я его предала… Кроме того, к середине дня грудь набухла и стала каменной. Сцеживание не помогало — молока было ОЧЕНЬ много. Наше с Игнатом настроение тоже не улучшалось. К вечеру, чтобы развлечь сына, мы все втроем поехали на машине на другой конец города к научной руководительнице мужа, чтобы отдать ей какие-то документы. Пока Максим ходил к ней домой, мы с Игнатом гуляли по площадке. В какой-то момент я взяла его на руки, чтобы оттащить от грязной лужи, и охнула от боли, когда нечаянно прижала его к груди. Мне стало страшно, что у меня начнется мастит.
На обратном пути вымотанный ребенок заснул. Когда мы проезжали по центру Москвы, я предложила мужу остановиться и зайти в храм святителя Николая в Кленниках, приложиться к мощам св. прав. Алексия Мечева. Этот батюшка был очень отзывчивым и безотказным при жизни и остался таким же и после смерти: к его мощам можно попасть очень легко, храм (в дневное время) открыт, кажется, всегда, никакой очереди нет, находится он в очень удобном месте, рядом с метро… поэтому я всегда, всю свою церковную юность, «бегала» к нему по каждому поводу, да и просто так, «по пути»… Это даже как паломничество мной не воспринималось, в отличие от, скажем, поездок к Матронушке или Даниилу Московскому. Здесь именно — забежать, как к родному человеку, на минуту, поздороваться, чем-то поделиться или о чем-то быстренько попросить…

Муж остался со спящим Игнаткой в машине, а я зашла к батюшке Алексию и расплакалась, уткнувшись лбом в мощи… да, именно «уткнувшись», как в детстве утыкаешься в маму или в любимую плюшевую игрушку. Я плакала о детдомовских глазах Игнатки, о том, что я не хочу из-за второго ребенка делать больно первому, что мне тоже плохо от того, что моему сыну плохо, а значит, и второму ребенку плохо, раз мне плохо… и грудь болит, а если будет мастит, то ему еще хуже станет… а не послушаться батюшку страшно, а вдруг правда я второму ребенку наврежу своим кормлением… ну, как-то примерно вот так звучали мои молчаливые жалобы, а просьбы никакой внятной не было, просто чтобы всем снова стало хорошо…

А потом мы приехали домой. И я снова позвонила батюшке, чтобы сказать, что грудь болит невыносимо, и никакое сцеживание не помогает. Батюшка выслушал, задумался, потом предложил: «Давай с матушкой посоветуемся, сейчас я ей трубку передам». Матушка, расспросив меня подробнее, посоветовала, раз молока много, бросать кормление постепенно, тогда и Игнат привыкнет, и молоко само уйдет… По словам матушки, она знала женщин, которые кормили чуть ли не до родов, и никакого вреда плоду это не причиняло. Не уверена, что батюшка полностью был с ней согласен, но, подытоживая разговор, он благословил меня поступать так, как посоветовала матушка. Для меня это изменение батюшкиного благословения (для нашего духовника не характерное) было явным чудом заступничества праведного Алексия.

После этого разговора я отлучала Игнатика от груди примерно полтора-два месяца — почти весь первый триместр беременности. Все прошло тихо, спокойно, очень легко и гладко, никаких эмоциональных срывов ни у кого не было, и на втором ребенке мое кормление никак не сказалось: Алешка, в отличие от Игната, родился здоровым и крепеньким малышом.

Впрочем, родился он не Алешкой. Алешкой он стал только на третий день своей жизни.

Последние месяц-полтора перед родами прошли в совместных с мужем размышлениях: Алексий или Тихон?

22 апреля, на двухлетие Игната мы поехали в Колоцкий монастырь под Можайском, к чудотворной Колочской иконе Божией Матери, перед Которой по сложившейся у нас по благословению духовника традиции мы молимся о зачатии и благополучном рождении наших деток… В этот раз мы еще раз благодарили за рождение Игната и молились о благополучных родах второго ребенка. И надо же было так случиться, что, пока мы в эту предродовую поездку ходили по храму от святыни к святыне, Игнат притащил с книжных полок брошюрку: «Мам, смотри, динь-дон!» (т.е. храм). Сам поступок Игнатки не был чем-то удивительным — он любит изображения храмов и отыскивает их повсюду. Нас поразило другое — то, что нашел Игнат в этот раз, было кратким житием праведного Алексия Мечева с его иконой на обложке. Максим многозначительно взглянул на меня: «Вот видишь, надо в честь него называть!».

Назвать малыша в честь такого замечательного и часто «появляющегося» в моей жизни святого казалось мне все более духовно правильным, но… неожиданно жаль было самого имени: «Тихон». «Тиша» звучит, по-моему, гораздо красивее, чем «Леха» и «Леша», которыми — я уверена! — Алешку будут звать все школьные друзья.

В итоге целых два дня после родов мы не могли разобраться, Алеша или Тиша. В конце концов решили положиться на выбор батюшки. Позвонили ему. Выслушав аргументы в пользу каждого святого, батюшка благословил назвать сына в честь праведного Алексия Мечева.

Через несколько часов после того, как Алешка появился на свет, папа отвез Игната с бабушкой в Переславль-Залесский, где, в деревенском доме, живет мой дядя. На следующий день после выписки из роддома туда приехали и мы с Алешей. И именно там произошло еще одно чудо. Первое (и, верю, не последнее) чудо в Алешкиной жизни.

Двухнедельный Алешка не мог покакать в течение трех дней. На второй день с плановым осмотром пришла здешняя «тетя-врач» и, узнав о нашей проблеме, велела вечером, если ничего не изменится, поставить ему клизму, объяснив, как это сделать. Я надеялась, что обойдусь и без нее, так как все время выкладывала Алешку на живот, ела чернослив-укроп-свеклу, а главное — периодически делала ему массаж. Игнату в свое время такой массаж помогал почти сразу, у Алешки же не происходило никакого сдвига. К вечеру второго дня я заволновалась, а ночью сдалась и сделала первую клизму. Ничего. Утром вторую. Ничего. Даже газики не выходили, ни от клизмы, ни от массажа.

Живот надутый. Алешка плачет. И ведь уже третий день — болит, наверно, да и токсикация может начаться. От этих мыслей я еще больше переживала, а сделать ничего не могла — все, что я умела, не помогало. Вызвать врача лишний раз я стеснялась – мы же даже не прописаны там, они и так ходят к нам как к новорожденным по нескольку раз в неделю.

В полном отчаянии я прочла акафист праведному Алексию и вернулась к своим «верным средствам»: массаж, клизма, массаж… ну, думаю, сейчас-то, после акафиста, должно помочь.

Не помогло. Совсем не помогло.

Стою я над пеленальным столиком, над ревущим Алешкой, и сама плачу от бессилия — с бесполезной клизмой в руке.

Вот в этот-то момент и раздался звонок в калитку. Это была участковая патронажная медсестра, которая должна была навестить нас с плановым осмотром только на следующей неделе, но вдруг решила приехать сейчас («Мне машину дали , я и думаю, дай проеду посмотрю, как они, беспокойство какое-то, у вас все нормально?» — объясняла она, входя в дом. И оторопела, услышав мой почти вскрик: «Ой, как мы вас ждем!»). Разобравшись в ситуации, медсестра сделала три клизмы подряд (причем она вводила внутрь не только кончик спринцовки, как это делала я, неумелая мамаша, а всю грушу), и только на третьей дело сдвинулось с мертвой точки! Алешка смог избавиться от своих трехдневных «запасов», которых оказалось очень много.

Наверно, кому-то эти чудеса могут показаться совсем не чудесными: какашки какие-то, клизмы, проблемы с грудным молоком — самые что ни на есть обыденные вещи… Но ведь жизнь мамы и состоит из таких будничных мелочей (помните Наташу Ростову из эпилога «Войны и мира»?), и, поверьте, не описать, какой благодарностью полнится сердце, когда именно в житейских затруднениях вдруг происходит незаметное для посторонних, но такое ощутимое для мамы Настоящее Чудо!

…Крестили мы Алешу тоже в Переславле, когда наш духовник с приходом приехали сюда в однодневное паломничество. Матушка игуменья Никольского монастыря разрешила совершить Таинство у них. Наш батюшка одновременно и совершал таинство, и был Алешиным восприемником. «В Никольском монастыре священник Никольский покрестил Алексия в честь праведного Алексия Мечева. Дай Бог, чтобы Алеша был достоин своих небесных покровителей», — сказал батюшка в проповеди после крестин. Я немного удивилась: почему батюшка записал в небесные покровители Алешки и святителя Николая? А позже вспомнила и удивилась: это ведь как и у самого батюшки Алексия Мечева! «…к покрову Богоматере и заступничеству святителя Николая прибегая, весь путь жития твоего молитвою озарил еси», — сказано в акафисте (Икос 3). Дай Бог, чтобы и у нашего Алеши было подобное упование на святых.

Интересно, что с Алешиным крещением косвенно оказались связаны еще двое святых угодников, которые также упоминаются в акафисте праведному Алексию. Во-первых, святитель Тихон, которого мы, как вы помните, с самого начала тоже считали небесным покровителем нашего малыша. Крещение Алеши состоялось в храме Благовещения Пресвятой Богородицы – а ведь именно в этот праздник преставился святитель Тихон, и потому именно в этот день, 7 апреля, празднуется его память (есть, правда, еще и второй день, осенью). В акафисте же упоминается о «блаженной кончине и погребении» самого праведного Алексия, «молитвами первосвятителя и исповедника Тихона, Патриарха Всероссийского, напутствованное» (Кондак 11).

А второй святой, который оказал огромное влияние на жизнь праведного Алексия, — это праведный Иоанн Кронштадский. Они встретились в момент тяжелейшего испытания в жизни батюшки Алексия, когда умерла его любимая жена. «Вы пришли разделить мою скорбь?» — спросил он, увидев отца Иоанна. «Я пришел разделить твою радость!» — отвечал тот и вдохновенными словами благословил батюшку Алексия на подвиг беззаветного пастырского и старческого служения всем страждущим и скорбящим. Вот почему много раз в акафисте говорится о праведном Алексии — «благодать кронштадтского Светильника обильно восприемый» (Икос 7).

Напомню: мы не выбирали день Алешиного крещения. У нас просто не было вариантов: в Москву по многим причинам мы приехать не могли (сломалась машина, вскрылись большие проблемы с нашим подмосковным домом и т.п.), и тут, к счастью, наш духовник, которого мы хотели видеть крестным Алеши, вместе с прихожанами сам приехал в Переславль! Это случилось 14 июня. И, по удивительному «совпадению», 14 июня оказалось дополнительным днем памяти праведного Иоанна Кронштадского — Русская Православная Церковь литургически праздновала 20-летие канонизации этого удивительного святого.

Интересно все у Господа переплетено бывает, даже в мелочах.

…На следующий день после крещения было первое причастие Алеши. И мы почти не удивились, когда после причастия узнали, что монахиню, которая держала плат, зовут мать Алексия.