«Расставание — точно такая же часть вашей жизни, как любая другая. И точно так же вы ее выстраиваете сами. Как выстраиваете свое утро, свою карьеру, свою систему ценностей. Не развод проживает вас, а вы его».

Развод — это полостная операция. Прямо по брюху. Неважно, как вы разошлись и кто был инициатором. Даже если ответ на первый вопрос — «достаточно мирно», а на второй — «вы сами». Уж тем более, если нет. В любом случае будет много боли, и будут швы, а потом останутся шрамы.

Сейчас я еще не могу сказать: «Оглядываясь назад…». Это пока не назад, а все еще где-то рядом. Еще саднит, и тянет, и корочки нет. Но через самое тяжелое я уже прошла. И прошла, как мне кажется, с минимальными потерями.

Когда стало понятно, что да, наше время вместе заканчивается, я приняла решение. Может быть, самое важное в тот момент: смело, честно и не прячась прожить все, что со мной будет происходить. Расставание — точно такая же часть вашей жизни, как любая другая. И точно так же вы ее выстраиваете сами. Как выстраиваете свое утро, свою карьеру, свою систему ценностей. Не развод проживает вас, а вы его.

Мой осознанный выбор был не потерять и не отказаться ни от одного переживания, ни от одной мысли, ни от одной эмоции, потому что все, что я буду чувствовать, — часть моей жизни и часть меня самой. А значит, это важно и ценно. Я заранее отказалась от эскапизма, от «давай переключись, подумай о хорошем», от «не грусти, все пройдет» и прочего похожего.

Что это значит на практике? Это значит, что вам будет больно. Еще вам будет страшно, грустно, зло, раздражительно, виновато, стыдно, снова больно, непонятно, обидно, одиноко, пусто, потерянно, расстроенно, обесточенно, больно, больно, больно. И такая дребедень целый день, динь-ди-лень, динь-ди-лень, динь-ди-лень!

Кажется, что единственное ощущение в эти дни, недели и месяцы — боль. Кажется, что единственное состояние, в котором вы находитесь, — «мне плохо». Это не так. Но вы, пожалуйста, не верьте мне на слово, чужому человеку, которого лично не знаете. Вы проверьте на собственном опыте. Как это сделать? Сейчас расскажу.

Важно не отворачиваться от эмоций, а, наоборот, погружаться в них. Погружаться и наблюдать. Когда я стала так делать, я узнала о своей боли очень много нового. Благодаря этому я научилась ее принимать.

Это было, например, так: я шла по улице и проходила мимо кафе, где мы любили сидеть в первый год знакомства. «Наше место». А ровнехонько напротив этого кафе арка во двор, где мы жили до рождения дочки. «Наше место». Тут я получала удар болью под дых. Посреди дня в центре города, да. Я не психолог, не шизофреник и не занимаюсь духовными практиками. Но я знаю, что и у меня, и у вас внимание всегда раздваивается: какая-то часть проживает, а какая-то наблюдает за этим. Вот вторая наблюдала и докладывала: «Да, детка, сейчас больно, потому что ты наткнулась на важное в вашей истории место. Давай смотреть. Чувствуешь, как нарастает? Сильнее, сильнее, сильнее. Больно от картинки, как вы сидите, красивые и молодые, много лет назад, и пьете красное сухое, и улыбаетесь друг другу, и все еще впереди. Почему больно, понятно. От чего был удар, понятно. Теперь давай пройдемся внимательно по телу и узнаем, что с ним происходит сейчас. Ага, участился пульс, на спине проступил холодный пот, а щеки горят, в сердце как будто защемило, плакать хочется, да, очень. Дыши, моя хорошая, дыши и держись. А теперь смотри, вроде бы полегче, да? Схлынуло, как волна. Теперь успокаивайся помаленечку. Сколько это длилось? Двадцать минут». Да, вот так я с собой и разговаривала.

С ума сойти. В первый же раз, когда я «смотрела» и анализировала свою боль, я узнала кучу всего. Что боль — не фоновое состояние, а, скорее, приступ (даже в самое первое и острое время это приступы, череда приступов, пусть и похожая на пулеметную очередь). Этот приступ начинается по конкретной причине (мысль, воспоминание, слово, место — всегда есть триггер), он идет по нарастающей, и это ощущается почти физически, выше, выше, выше, оп — верхняя точка, а потом — ура! — он начинает проходить. Боль, грусть, страх, одиночество — это приступ или волна, кому как понятнее.

Во время приступа обязательно реагирует тело. Хорошо бы заметить, как именно, и отслеживать это. У меня, например, сразу учащался пульс, напрягался живот, и сбивалось дыхание. Я как будто забывала дышать. И нужно было «вручную» снова настраивать дыхание, но об этом позже.

Самым удивительным открытием стало время, в течение которого эта волна длится. Если не фокусировать на этом внимание, то ощущение «мне больно» размазывается, и кажется, что вам больно все время. На самом деле приступ длится несколько минут (если точнее, у меня 15-20, у вас — проверьте сами), а затем интенсивность эмоции значительно спадает. В голову приходят другие мысли, вспоминаете про работу или чувствуете, что проголодались, переключаетесь на прохожих или пишете кому-то смс. Неважно. Важно, что вы выходите из этого состояния. Получаете передышку. И хорошо бы ее заметить и воспользоваться. И в конце дня вспоминать и приступы, и передышки. Чтобы ваше сознание видело: это не длится 24 часа в сутки. От одной этой мысли уже гораздо легче.

Что получается? Что вместо «мне очень плохо» будет что-то вроде «сегодня было 3 приступа по 15 минут». Звучит смешно и даже нелепо, но это целебная статистика. Становится наглядно видно, что это лишь часть вашего дня и ваших ощущений. Что кроме «плохо» есть еще «устало», «интересно», «голодно», «смешно». И главное, от классифицированной, учтенной и подсчитанной боли не хочется бежать: вы довольно ловко с ней управляетесь, не загоняя в подсознание, не «обезболиваясь» искусственно. Проживаете и отпускаете ее.

Вот еще пример. Спустя пару месяцев после принятого нами решения разойтись я спонтанно купила билеты и улетела в Армению. Первый раз в новом статусе «одна». Не одна, потому что у него работа, а у меня отпуск, а одна, потому что одна. И вот «дамы и господа, наш самолет готовится совершить посадку, пристегните ремни». Вокруг у всех снижение высоты, и только у меня — турбулентность. Смотрим, что там? Там страх, почти паника. «Я одна! Больше мы никуда вместе не полетим. Я маленькая, я хрупкая, мне страшно, я не знаю, как мне будет одной, я не знаю, как мне это прожить, я хочу назад, туда, где известно, туда, где понятно, зачем вообще я эти дурацкие билеты купила и куда-то полетела?». И снова — холодный пот и пульс, я сижу, вцепившись в ручки кресел, и дышу. Дышу, дышу, дышу. Но никуда от своего страха не убегаю: мое, не отдам, все сама проживу, до последней капли.

Что важно делать в самой сердцевине страха, боли или одиночества? Важно себя чувствовать. Физически. Тогда в самолете меня накрыло так сильно, что единственное, что я могла, — следить за дыханием, вдох-выдох, вдох-выдох, и повторять десятки раз: «Вот ты, смотри, вот твои ноги, чувствуешь их? А вот твои руки. Вот ты сидишь и смотришь на них. Ты есть, и ты у себя останешься, что бы ни случилось. Это сейчас самое важное. Со всем остальным разберемся позднее». Еще раз: дышать и ощущать реальность своего физического существования. Все «что же теперь делать и как жить дальше» будете решать позднее, в другом эмоциональном состоянии. А сейчас важно продышаться, не зажимать живот и расслабить мышцы по максимуму. Не знаю, согласятся ли со мной специалисты, но, по моему опыту, проживание эмоций сильно связано с нашим телом и его реакцией на них. И в момент пика лучше сконцентрироваться на простом физическом, а не решать глобальные экзистенциальные вопросы.

Сразу предупреждаю: «убежать» гораздо легче, и это срабатывает на автомате. Человек не дурак и добровольно на боль грудью не пойдет, захочет спрятаться. Например, в отрицании: «а мне и не больно», «вот еще, по этому козлу (дуре) переживать», в алкоголе, в бесконечном просмотре сериалов или, наоборот, в работе круглые сутки, в новых лихих отношениях, заранее тупиковых. Перечислять можно долго. Остаться и посмотреть поначалу сложнее, это, как с мышцами, требует тренировки. И еще — смелости и осознанного усилия. Самой боли меньше не будет, ни страх, ни чувство одиночества или потерянности, ни злость, ни обида никуда не уйдут. Может поменяться только ваше восприятие этих чувств. Но и это уже немало.

В какой-то момент такого бесстрашного проживания я устала. Устала, что больно, устала, что плачу, устала, что сердце сжимается от самых неожиданных вещей. Стали приходить мысли: «Я так больше не могу», «Когда это закончится?», «Когда я это проживу?», «А можно уже все?». И в этот момент захотелось все бросить и нырнуть в излюбленный способ, давно знакомый и проверенный. Называется «перестать чувствовать». Знаком он вам? Надеюсь, нет. Это когда ты просто запрещаешь себе про это думать, живешь, сделав перед самой собой вид, что ничего не случилось. Бодришься, улыбаешься, концентрируешься на работе и дочке, не думаешь, не думаешь, не думаешь. Анестезировал, и дело с концом. Боль никуда не денется, потом выйдет в других отношениях, в другой области жизни, в отношениях с собой. Но это будет потом, зато сейчас, наконец, все это прекратится. Я тогда устала, как от долгой тренировки. И сказала об этом вслух близкой подруге. Маленького разговора мне хватило, чтобы подзарядиться. Вам — не знаю, поэтому ничего посоветовать не могу. Просто будьте готовы, что можете устать.

Если объяснять картинками, осознанное проживание боли похоже вот на что: вы стоите на горе, кроме вас на этой горе никого. Зато есть сильный ветер, который дует прямо в лицо, дождь еще иногда идет, и снег заодно падает, к тому же, бывает, что где-то рядом полыхает гроза. В целом обстановка так себе. И уйти бы куда подальше, в теплую землянку в долине. А вы не уходите. Вы почему-то решили, что раз на вашем пути возникла гора, то быть ей в вашем опыте такой, какая есть. С дождем, снегом и ветром. Необъяснимо, но вот так уж вы решили. И стоите там, и даже глаза не закрываете, и не прячете лицо. А смотрите: на этот снег и этот дождь, слушаете эту грозу, ногами чувствуете гору, видите, как намокает одежда, и зубами стучите от холода. И знаете, что она навсегда теперь с вами, часть вас. Не пугающая, а прожитая от начала до конца. Это непросто, но оно того стоит.

Я хотела, чтобы развод стал опытом, а не травмой. Чтобы я прошла через это, не потеряв себя, не оставив незакрытые долги, которые потом будут тянуться дальше в жизнь. Цель хорошая, но сложная, как покорение той самой горы. Себе в проводники к вершине я взяла психотерапевта. Не первого попавшегося, это важно. Не каждый психотерапевт вам подойдет и сумеет помочь. Не каждому вы доверитесь и не каждому откроетесь. Не каждого услышите. Но если такой найдется, ваше восхождение пройдет легче и безопаснее. Только не забывайте, что он — именно проводник, не волшебник. Грамотный проводник скажет вам: «Если поставите ногу сюда, а рукой вот здесь зацепитесь, то сможете на метр подняться вверх». Но ставить эту ногу и эту руку, напрягать мышцы, думать, как сгруппироваться и как сделать следующий шаг наверх, вам придется самим.

Мой психотерапевт на первом же сеансе сказала, чтó именно в ближайшее время мне нужно делать, если я хочу опыта, а не травмы. Делать это было непросто, но я старалась. Слушала себя, анализировала то, что приходило в голову воспоминаниями, открытиями, догадками после сеансов. Не мучила себя вопросами, про которые мы с ней решили, что пока что рано искать на них ответы. Это здесь, на сеансах, вы проведете большую уборку в голове, сердце и душе. Это здесь подходящее место, чтобы разобраться с виной и стыдом, если они есть, с бесконечными «почему?» и «как же так?», понять важное не только про эти отношения — они же не отдельно от вас и вашей жизни были, — а вообще про себя и людей вокруг. Я бы сказала, что с моей стороны это было похоже на продуманную, добросовестную работу. Эта работа тоже требовала сил, как и проживание боли.

Если развод — это операция, то психотерапевт — перевязки. Приходишь и садишься на кушетку, медсестра начинает разматывать бинты, поначалу вроде нормально, а потом оп — и надо отдирать, или отмачивать и снимать, и только что все было под белым и чистым спрятано, а смотришь и опять видишь, какое-то там все еще незажившее, красное, мягкое, болючее — не дотронуться. Посмотрели, промыли и опять наложили стерильную повязку, замотали. Пусть потихоньку заживает.

После тяжелых операций люди не вскакивают сразу с постели, как огурчики. Иногда они просто долго лежат, накрывшись одеялом, и жуют тихонько тефтельки на пару. Желательно без посетителей. Потом потихоньку начинают садиться, позже вставать. Вспоминают, как (и зачем) двигаться. Принимают лекарства, ходят на процедуры, не поднимают тяжести.

Дайте себе время. Не торопите, не гоните вперед, не стремитесь поскорее пережить и все забыть. Не отковыривайте корочки и не заглядывайте под бинт: ну как там, уже все? Отпустило? Пусть у вас будет времени столько, сколько нужно: отгоревать, отсожалеть, отболеть. Принимайте целиком все свои переживания, всю боль и страх. Будьте с собой бережны и ласковы. И пусть заживает потихоньку.