Когда я вырасту, я стану мамой

«Когда я вырасту, я стану мамой, а ты будешь Катей»
Убийственная логика моей трехлетней дочери Коти

Самообразец идеальной мамы начинает рисоваться с детства. Не жены, не сестры, не коллеги, потому что эти ролевые модели либо не задевают напрямую, либо появляются позже.

Мамы. Маленькие дети по природе своей четко помнят только то, что их удивило, выбило из колеи, и чаще это, увы, какие-то негативные моменты, когда тебя раз в жизни наказали несправедливо или сказали «отстань, я устала». Хотя, конечно, может, это только я такая злопамятная, но вот честно, поковырявшись в прошлом, сегодня я понимаю, что ярко помню именно такие эпизоды. Почему? Не знаю. У меня было счастливое детство, я была единственным обожаемым ребенком, любимой внучкой и сейчас понимаю, что даже чересчур избалованной. Но помнится именно это: разочарования и обиды. И именно тогда я начала мысленно складывать портрет, какой мамой буду я.

Я знала, что буду всегда находить время говорить со своими детьми, играть с ними, тискать. Потому что мое детство пришлось на 90-е, и мама после каторжной работы на рынке приходила домой абсолютно морально и физически истощенная, так что два часа как минимум ей требовалось молчание, настолько ее, типичного интроверта, выматывала толпа покупателей. Я училась в художке и представляла, как буду заниматься живописью пальчиками с моими детьми. На уроках вокала я знала, как они будут петь, на кухне — что я буду им готовить, на какие развивающие кружки буду водить и на каких сайтах по раннему развитию буду сидеть.

… Наверное, это было моим самым большим разочарованием в жизни: смотреть, как потихоньку от этого образа откалываются все новые и новые кусочки, и ты четко понимаешь свое абсолютное несоответствие тому обещанному самой себе идеалу. И самое гадкое, что в этом виновата только ты сама. Как оказалось, из меня детский массовик-затейник, как из суслика — чемпион по боксу: все, что он может, это при стрессе впадать в ступор и испуганно моргать глазами. После первой (и последней) попытки семейной выпечки я отмывала кухню неделю и чуть не поубивала детей за то, что они кормили друг друга сырым тестом. Все пюрешки, что я им делала в качестве «прикорма», шли только на декоративное оформление кормительного стульчика. О стихах и песенках на табуреточке я забыла и думать уже к трем годам Коти, когда дочь напрочь отказывалась не то что рассказывать Барто, а элементарно просить поесть как-то, кроме как с помощью царских указующих жестов. Но самое тяжелое было впереди.

Я открою вам секрет. Я ужасная недотрога. Меня напрягает даже минимальный физический контакт. В юности я даже избегала общих фотографий, потому что был риск, что кто-то может тебя приобнять и нужно на камеру делать хорошую мину при плохой игре. Я не здороваюсь за руку, в час пик часами жду более-менее свободную маршрутку и трясусь мелкой дрожью от местной традиции чмокать в щеку человека при встрече, даже если вас только что познакомили. Мой муж в первый раз меня поцеловал, только когда одел на палец кольцо, и понемножку приручал меня пять лет.

Когда родились дети, первые два года, пока я их кормила, материнские гормоны сводили эту проблему на нет. И вот сейчас она вернулась во всей красе. Детям просто жизненно необходимо обниматься. Они требуют этого, как цветы — солнца. А я… А я не могу… Я стараюсь, правда. Но иногда просто срываюсь и ухожу в комнату, чтобы восстановить силы. Сейчас я четко вижу в себе свою маму, у нее всю жизнь была такая же проблема, в которой она была не виновата, и мне потребовалось 25 лет, чтобы понять ее. Каждый вечер я молюсь об одном и том же: дай мне, Господи, сил показывать им свою любовь. Дай сил находить время хвалить их, а не постоянно ругать. Дай мудрости не раздражаться. Дай крепости терпеть изо дня в день их непослушание. Я так часто их браню за проделки, что у меня не остаётся времени их хвалить. Я целый день дома с ними наедине, но не могу вспомнить, когда я в последний раз села просто с ними поиграть, поговорить, почитать книжку.

…. Я наконец поняла, почему «спасаются чадородием». Вернее, «чадовоспитанием». Потому что дети — это такое твое личное зеркало недостатков. Хотите посмотреть на себя со стороны, понаблюдайте, как они ругаются с кем-то. Узнаете? Ваши слова, ваши жесты, ваш гнев. Они копируют вашу лень, вашу раздражительность, все ваши мелкие слабости вдруг как-то подмечаются и прилипают намертво. И ты видишь, что воспитание-то начинается с зеркала. И вдруг внезапно понимаешь Творца, каково Ему смотреть на тебя, с твоими жалобами, одними и теми же грехами и постоянным ропотом на жизнь. Как Он тебя терпит. Не наказывает. Утешает. Любит. И снова и снова, каждый день ты просыпаешься и идешь на этот бой, с тем, кто ты есть и тем, кем хочешь стать, со своим несовершенством, с тем, что ты разочаровала себя саму, не выполнив обещание стать хорошей мамой. Потому что дети с чистой, еще непорочной душой тебя простят, но простить себя намного труднее. И каждый вечер я снова и снова буду просить у Него одного и то же: дай мне, Господи, сил показывать им свою любовь….