Читайте также: Леонид Филатов и Нина Шацкая: Испытание любовью

Нина Шацкая: Райские яблочки… Помню, как везла их домой, как прокалывала иголкой… Когда зимой я впоследствии угощала этим вареньем кого-то из своих знакомых, не без удовольствия добавляла: «Яблоки с дачи Леонида Филатова». Всякий раз фраза чудесным образом воздействовала на выражение лиц и на сознание и мгновенно повышала статус обыкновенного (кстати, очень вкусного) варенья до уровня красной или даже черной икры. Съели его очень и очень быстро…

Нина Сергеевна достает из шкатулки Лёнины письма. Она собирала и хранила их втайне от него, втайне от всех более 40 лет. Сначала у подруги. Потом, после смерти мужа, перенесла к себе. Они настолько живые, что всякий раз, перечитывая какое-нибудь из них, она не в силах сдержать слез. Так происходит и на этот раз.

 «Любимый, солнышко мое сероглазое, золотоволосое, самый любимый в мире, сердечко мое нежное. Прости за обилие всяких безвкусных слов… Ты самая добрая, самая ласковая. Не предавай меня, не остывай ко мне. Никаких испытаний я больше не выдержу. Давай обойдемся без них, ладно? И облегчать ничего не надо. Легко живут многие, а любовь, к сожалению, посещает немногих. За нее надо держаться. Потому что, если есть на свете что-то, за что можно умереть, то только за любовь. Любовь и есть наша с тобой жизнь, наша биография, а все остальное – пошлость. Жду тебя. Приезжай скорей…»

Нина Шацкая: Я тогда хотела себя от него освободить, хотела уйти. Всерьез и навсегда. Мне была неприятна эта ситуация, когда втроем… Он, я и Лидия. Он, я и Валера.  Я никогда не хотела быть любовницей. А вот столько лет ею была. И я от этого сильно устала. И он устал. Поэтому я уходила. А он меня бесконечно возвращал, все время звонил, разыскивал…

Это длилось больше десяти лет.

Я пронумеровывала его письма. Это вот семьдесят третий год. Я ему написала, что мы должны расстаться. Но ничего не вышло из этого. Опять не вышло.

На свои письма он всегда ждал ответа. Не обязательно письменно. Мы с ним встречались и говорили, часами могли разговаривать. Бытовая речь – это совсем другая речь. Вот я, например, никогда не думала, что могу написать книгу. И там все совсем по-другому, совершенно иное построение фразы. Думаю, что и он, когда писал мне, как-то особенно выражал то, что хотел донести, больше мог выразить…

Лёня любил писать письма. Маша Полицеймако – мы в театре вместе работали – таскала наши записки. От меня – к Лёне, от Лёни – ко мне. Когда мы были среди людей, мы скрывали, конечно, то, что у нас роман. Долгое время скрывали. Первые полгода, после того, как нас эта волна накрыла, мы виделись в основном в театре, находили какие-то уголки… Целомудренно все очень было, хотя оба – люди-то уже взрослые… Как лошади прижимаются  друг к другу шеями, так и мы прижимались  и долго-долго могли вот так стоять, до тех пор, пока нам никто не мешал.  Он говорит: «Нюсенька, я тебя люблю». И я ему: «Я тебя тоже люблю-люблю-люблю»…

А через полгода крещенское сбылось…

Запретная любовь творила чудеса. Именно она вдохновила Филатова попробовать себя в новом жанре — литературной пародии. Леонид – ни много ни мало — замахнулся пером на своих же кумиров — Евтушенко, Рождественского, Друнину, Вознесенского. Ему удалось не только тактично и  изящно их «сделать», но еще и преподнести это по-актерски вкусно! Настолько, что, выступая со своими пародиями на 6-м Всероссийском конкурсе эстрады, он занял там 2 место! Говорили, что это небывалый случай: театральный актер всегда уступал в этом жанре актеру эстрадному.

Пародия Л. Филатова на Р. Рождественского (фрагмент)

Может, это прозвучит
Резко,
Может, это прозвучит
Дерзко.
Но в театры я хожу
Редко,
А Таганку не люблю
С детства.

Вспоминается такой
Казус,
Вспоминается такой
Случай:
Подхожу я как-то раз
К кассе,
Эдак скромно, как простой
Слуцкий.

Говорю, преодолев
Робость, –
А народищу кругом –
Пропасть! –
Мол, поскольку это я,
Роберт,
То нельзя ли получить
Пропуск?..

А кассир у них точь-в-точь
Робот,
Смотрит так, что прямо дрожь
Сводит:
«Ну и что с того, что ты –
Роберт?
Тут до черта вас таких
Ходит!»…

В середине 70-х режиссер С. Говорухин приступил к съемке детектива «Контрабанда». Песни к нему писал Владимир Высоцкий. Он знал, что у Нины хороший поставленный голос и попросил ее спеть в этом фильме с ним. Высоцкий, будучи актером «Таганки», водил дружбу с В.Золотухиным и ничего не знал о Нинином романе с Филатовым. Не исключено, что в тот самый момент, как мужчина, был тоже к ней немного неравнодушен. Сам Высоцкий в этом фильме за кадром. Но для Нины ему удалось выбить маленькую роль — ресторанной певицы на лайнере. Нина, почти не раздумывая, согласилась. Так, с экрана «белая мадонна» заговорщицки передавала привет своему Ленечке.

Нина Шацкая: Когда Володя мне прочел этот текст, я подумала: «Боже мой, как это ложится на нашу жизнь с Лёней!»  Там, в этой песне – о любви двух лайнеров, двух кораблей. Он – черный красавец, она – белая, стремительная. И она безумно его любит и очень хочет быть с ним, но не может, потому что у них рейсы – разные на долгие-долгие годы. И  только в конце, когда он уже постарел, когда заржавел и стал никому не нужным, она прибыла в пристань и встала рядом. Белая мадонна. И мы спели с Володей Высоцким эту песню.

А вот у Филатова, который заявил о себе как о талантливом актере в самом модном и передовом столичном театре, к концу 70-х отношения с кино не категорически не сложились. Один за другим режиссеры отказывали в киноролях. Причина почти никогда не озвучивалась, но Филатов был уверен, что это происходит из-за его худобы, некрасивости и некиногеничности. Комплексу неполноценности развиться было не суждено,  и в первую очередь из-за многолетнего романа с такой красавицей, как Нина Шацкая.

Нина Шацкая: Лёне было важно, чтобы я всегда была «в зоне доступа», день и ночь сидела у телефона, ждала его звонков. Но у меня тоже была какая-то своя жизнь: сходить в театр, встретиться с друзьями… Я не хотела быть связанной им по рукам и ногам. Но он мне звонил,  каждый день звонил, на дню по несколько раз.  Мог ночью позвонить даже, в двенадцать, в час. И его не смущало, что трубку мог взять иной раз и Валерий, который, хоть и нечасто, но все-таки появлялся дома – у него были то гастроли, то съемки… Но у нас уже плохо было с Валерием, очень все плохо… А вот я Лёне звонить не могла. 

Я, между прочим, тоже ревнивая (смеется), очень ревнивая. И доверчивая. Но с женщинами-соперницами расправлялась быстро. Но это было не с Лёней, это было в том браке. Я даже голову проломила, кажется, одной из них! Это же ужас! Вот такой была нехорошей.  Но вот Лёня мне как раз поводов для ревности не давал.

Однажды — а мы же все четверо в одном театре служили – я с Валерой и Леня с Лидой — я что-то сказала, недовольство свое выразила по поводу того, что Леня хлопочет за Лиду в театре. Мы с ним уже встречались тогда. Так вот я получила от него по полной программе! С моей стороны это даже не ревность была, а просто неприятно, что в одном спектакле будут и я, и она, и он еще кого-то хотел там… каких-то бывших своих женщин… Ну, и мне, конечно, это не понравилось. И я ему что-то высказала. После чего он написал ответ (СМЕЕТСЯ), по-моему, на десяти страницах, и совершенно меня размазал. Правда, с любовью, но размазал. И правильно сделал. Я была неправа. Спектакль тот состоялся, кстати. И мы там играли.

Но в жизни мы с Лидой практически никогда не общались. Ну, вот, разные мы с ней, очень разные… Только однажды был праздник какой-то церковный и мы какой-то большой группой встречались и общались почти неделю… И Лида, ничего не зная, говорила мне о том, как у них плохо в семье… И я искренне желала ей хорошего, говорила что у них все будет нормально, если она родит Лене ребенка.

***

Но своих – родных – детей у Филатова так и не было. О том, почему, став уже Лёниной женой, она тоже не родила ребенка, Нина говорить не хотела.

Жизнь так или иначе шла своим чередом.

Ситуацию с кино в конце 70-х  для Филатова поменяло решение утвердить его на одну из главных ролей в фильме режиссера К. Худякова о советских ученых «Иванцов, Петров, Сидоров». О блестящем интеллекте Филатова в актерской среде уже давно ходили легенды. Еще со студенчества он слыл «ходячей энциклопедией». Лицо, которое ближе к тридцати становилось зеркалом внутреннего багажа человека, в плане отражения работы мысли у Филатова было безупречно. За его «теловычитанием» зритель видел обаяние таланта и личности, его незаурядного мозга. Филатова наконец-то увидел широкий зритель.

Но по-настоящему звездной стала роль бортинженера Игоря Скворцова в фильме «Экипаж». Лента, вышедшая на экраны в 79-м, оказалась абсолютным лидером проката. Катастрофа, подвиг, любовь, спецэффекты — от зрелищности и динамичности у всех – от мала до велика — захватывало дух!

33-х-летний актер театра на Таганке Леонид Филатов в одночасье стал знаменитым на всю страну, а образ плейбоя и постельная сцена с Александрой Яковлевой – моментально возвели его в ранг секс-символов огромного многонационального СССР. Зритель, видевший на экране уверенного в себе плейбоя, даже не подозревал, что в жизни Леонид Филатов оставался человеком застенчивым и робким. И что на съемках того самого «ахового» эпизода актер категорически отказывался снять с себя штаны и лежал под одеялом в джинсах. А достоверность сцены достигалась исключительно за счет раскрепощенности Яковлевой.

Нина Шацкая: Я не ревновала к этим постельным сценам абсолютно, потому что я знала, что Лёнька был очень стеснительным. Очень! И чтобы завязать отношения, например, с другой женщиной, ему надо было очень долго с нею общаться. И потом в кино обычно думаешь: а как тебя снимают, с этой стороны или с той, прикидываешь, как выглядеть получше… 

«Я только свистну, и все ПТУшницы будут на моей стороне» — коронная фраза, которой так любил козырнуть Филатов после своего оглушительного успеха. На словах. А на деле … Даже когда на его  адрес приходили тысячи писем, а его фото публиковались в журналах и продавались в каждом газетном ларьке, Филатов отнюдь не причислял себя к категории альфа-самцов. Выгуливая далеко за полночь свою собаку, он неизменно двигался к телефонной будке, и, не услышав на другом конце провода грудного бархатного «Алло!», всю ночь мучительно мог терзаться ревностью. А с утра Нина находила в театре очередную записку:

«Милый мой, звоню-звоню, а тебя – а тебя нет. Нельзя так от меня открещиваться, все время ты в бегах. Или отключаешь телефон, или в тебе что-нибудь переменилось. Все мне говори, а то ведь Бог все видит. Меня нельзя обманывать» — все это подчеркнуто. «Даже в маленьком, будь высоким человеком»…

 Нина Шацкая: «Высоким» — подчеркнуто, «я тебе верю» — подчеркнуто. И в конце: «Я тебя очень, очень, очень люблю».

Я знала, что он боялся.  Он за меня, правда, очень боялся. Он видел мое отношение к этой ситуации. Боялся, что я могу не выдержать этой неопределенности и уйти.  Сам он долго не мог решиться на то, чтобы уйти из прежней семьи, от Лиды. Я его не торопила. Понимала, что решение он сам принять должен, когда поймет, что ему без меня никак.

В 82-м году, когда он ушел от нее, правда, не ко мне еще, а в никуда ( ему надо было все для себя как-то решить), я уезжала в  Финляндию на гастроли. И он уезжал тоже, только в Колумбию — сниматься у Сережи Соловьева в «Избранных». И когда наша группа уже сидела в автобусе,  он вошел в него и первый раз меня открыто поцеловал. Это было таким шоком для всех!  Все вдруг замолчали,  и такая тишина стала, что было слышно, как муха по стеклу жужжит.  Поцеловал и вышел. И я уехала с легким сердцем. Потому что поняла, что он принял уже решение. Он не хочет ничего больше скрывать, он хочет быть только со мной.

И он к нам с Денисом пришел (прим.: Денис – сын Нины от первого брака).

С появлением Лёни у нас дома стало так уютно, как никогда раньше, дом как будто повеселел. И он окружил нас всех сразу невероятной заботой и теплом: меня, Дениску, маму свою. Кстати, сыном он был тоже очень заботливым и любящим. Даже когда был студентом, он писал маме огромные, большие-большие письма. Все о себе рассказывал, как живет, о своих чувствах и даже о любви своей…

Меня одаривал всем абсолютно. И потом я распоряжалась тоже всем абсолютно. Как говорят, мужики сейчас такие прижимистые: выдают по чуть-чуть женам и все. Я же распоряжалась всем. У меня даже была генеральная доверенность на все. Он был очень щедрый, иногда щедрый до глупости – мог все отдать. Он мог сидеть за большим столом в компании, и это даже  не его день рождения был, просто общий какой-то праздник. И когда в конце вечера подходил официант, мужчины очень трудно как-то искали свои кошельки. А он, когда это видел, быстро платил. Вынимал бумажник и платил деньги за всех. Я его не ругала за это, так… журила. Мы никогда не ругались, кстати, после того, как стали жить вместе…

Когда он уезжал на гастроли в экспедиции, я всегда говорила ему: «Да живи ты по-человечески, питайся (СМЕЕТСЯ) как белый человек». А он мне на гонорары и суточные привозил ворох всяких вещей. Ой, а что было, когда он мне привозил их. Господи! Какая я была счастливая! Если бы вы только знали… Вместе с Дениской они садились на пол, он открывал эти набитые доверху чемоданы… и все это бросалось! В буквальном смысле он меня осыпал вещами, кидал одну вещь за другой, и я обязательно должна была это примерять. Они оба меня просили: «Нюсенька, примеряй это… это…» И я примеряла… А меня просить-то и не надо было на самом деле! Я вертелась перед зеркалом. Боже мой, какая я была счастливая! Как я сама себе нравилась! Как я себе не нравлюсь сейчас и как я себе нравилась в те минуты! Была счастливая жутко!  Плакала, у меня слезы по щекам лились просто ручьями! Почему? Потому что в той жизни мне никто и не дарил подарков-то…

Валерий, правда, не дарил мне,  практически, ничего. Я на пятом десятке была тогда как дитё малое. Кружилась, примеряла и радовалась жутко! И еще зевать начинала при всем при этом! Потому что, когда я волнуюсь, я всегда зеваю на нервной почве. Бегу к Лёне, целую его, от него — опять к зеркалу, кошмар какой-то!  Вот так я на пятом десятке вдруг стала считать себя счастливой женщиной…

В сентябре 82-го, придя к любимой на чашку чая, Филатов остался у нее насовсем. К этому времени Нина вот уже 3 года жила вдвоем с сыном Денисом. Валерий Золотухин женился повторно. Известие о том, что они с Филатовым будут жить одной семьей, бывшего мужа вполне устроило.

Официально зарегистрировали отношения лишь спустя 3 года. Худрук «Таганки» обещал Леониду квартиру. Если бы Филатов прописался к официальной жене, шанс был бы упущен. Но к 85 году Любимов уже находился в опале. Надеяться стало не на что.

Нина Шацкая: Мы ждали. Любимов обещал Лене жилье. У меня была трехкомнатная квартира, в ней жили  я, Денька и моя мама. А потом Лёнька мне сказал: «Ну, что же, не будем ждать больше, давай, я сейчас найду деньги и кооперативную квартиру купим». И нашел…

Продолжение следует…

Подготовила Ольга Щербакова